Каждая душа и сердце возвышаются к Тебе, нерушимое имя, почитаемое вместе с именем 'Бог', и восхваляемое вместе с именем 'Отец', для всех и всего приходит отеческая доброта, и нежность и любовь и каждое учение может быть приятным и ясным,
дай нам ум, речь и знание:
ум - чтобы мы могли понять Тебя,
речь - чтобы мы могли объяснить Тебя,
знание - чтобы мы могли знать Тебя.
Мы радуемся, освещенные Твоим Знанием.
Мы радуемся, потому что Ты открыл нам Себя.
Мы радуемся, потому что когда мы были в теле, Ты сделал нас божественными через Твое Знание.
Благодарение человека, который достигает Тебя одним: тем, что мы знаем Тебя.
Мы узнали Тебя, мыслящий свет
Жизнь жизни - мы узнали Тебя.
Мать каждого творения - мы узнали Тебя.
Мать беременная природой Отца - мы узнали Тебя.
Вечное неизменное порождение Отца, так мы поклоняемся Твоей добродетели.
Одного просим - сохраниться в знании.
Одна защита, которой мы желаем: чтобы не оступиться в этой жизни.
Когда они произносили эти слова молитвы, они обнимали друг друга и шли есть свою святую пищу, не имеющую крови.
Платон. Фр. из 'Государства' (588а-589б)
(Книга девятая, 'я' - Сократ, 'мой' собеседник - Главкон.)
(Начало главки: Недостаточность показной справедливости.)
- Раз уж мы подошли к этому месту в дискуссии, давай снова вернёмся к первым постулатам, которые были сказаны нам. И мы обнаружим, что он сказал: 'Добр тот, кто всецело творил несправедливость'. Не этим ли его так попрекали?
- Несомненно, это было заслуженно!
- Давай же теперь обсудим это утверждение, раз мы пришли к согласию насчёт значения справедливой и несправедливой деятельности.
- Как же?
- Он сказал: 'Образ, не имеющий подобия - это рациональность души', чтобы сказавший всё это смог понять. Он [...] или нет? Мы [...] ради меня. Но все [...], которые рассказали им [...], эти стали ныне природными тварями - даже Химера и Кербер и все остальные, которые упоминались. Все они изошли вниз и сбросили формы и образы. И все они стали одним образом. Сказано же было: 'Работайте теперь!'. Несомненно, это - один образ, ставший образом сложного зверя с множеством голов. Он и в самом деле несколько дней подобен образу дикого зверя. Затем он может отбросить первый образ. И все эти трудные и сложные формы эманируют из него с усилием, ведь они составлены ныне с высокомерием. А также все остальные, подобные им, ныне составлены посредством слова. Ибо сейчас это - один образ. Ибо образ льва - одно, а образ человека - другое. [...] один [...] есть [...][...] соединиться. И этот [...] ещё более сложен, [чем первый]. Второй же [мал].
- Он был сформован.
- Ныне же соедини их друг с другом и сделай их одним - ибо их трое - чтобы они росли вместе и все в едином образе вне образа человека, подобного тому, кто неспособен увидеть нечто внутри себя. но что же вовне? Только то, что он видит. Это же очевидно, что тварь его образ(а) внутри и что он(а) был(а) составлена в человеческом образе.
- И я обратился к тому, кто сказал, что есть выгода для человека в творении несправедливости. Тот, кто творит несправедливость, воистину, не творит ни выгоды, ни пользы. Но вот что выгодно для него: чтобы он сбросил всякий образ злого зверя и топтал бы их всех вместе с образами льва. Но человек пребывает во слабости в этом отношении. И всё то, что он делает - слабо. В результате его и утащили в то место, где он тратит с ними время. [...]. И он [...] ему в [...]. Но он приводит к [...] вражде [...]. И распрями меж собой они пожирают друг друга. Да, всё это он говорил всякому, превозносящему несправедливое дело.
- Тогда не выгодно ли оно тому, кто говорит справедливо?
- Если же он делает всё это и говорит об этом, то внутри человека они держатся твёрдо. Потому особенно он старается позаботиться о них и питает их словно фермер, ежедневно питающий своё стадо. И дикие звери удерживают его (неодуш.) от роста.
Подлинное учение
... на небе ... в нем ... каждый является ... скрытые небеса ... явиться, и до того как явились невидимые, невыразимые миры. Невидимая душа праведности вышла из них, становясь причастной и телу и духу. Находится ли она внизу, или в Плероме, она от них неотделима, но они видят ее, и она смотрит на них в невидимом Логосе. Ее жених тайно принес его и дал ей, чтобы она ела его, как пищу и он дал Логос ее глазам как лекарство, чтобы она прозрела своим умом и постигла своих родственников и получила знание о своем происхождении с тем, чтобы она прилепилась к своей ветви из которой вышла сначала, чтобы она получила то, что ей принадлежит, и оставила материю...
... причем он находится ... имея ... сыновья. Сыновья ... воистину те, которые произошли из его семени, называют сыновей женщины 'наши братья'. Таким образом и духовная душа, когда была брошена в тело, стала братом желания, ненависти и зависти и материальной душой, так как ведь тело вышло из желания, а желание произошло из материальной сущности. Поэтому душа стала для них братом. И хотя они внешние дети, не имеющие силы унаследовать от мужского, они смогут унаследовать только от своей матери. Ибо когда душа пожелает унаследовать с внешними детьми - ибо имущество этих внешних детей - это страсти гордые, удовольствия жизни, ненавистная зависть, тщеславие, пустословие обвинения...
... ей ... он отвергает ... и бросает ее в дом блуда ... ибо ей распутство и она оставила умеренность. Ибо смерть и жизнь находятся перед каждым: ведь то, что они пожелают из этих двух, то они и выберут себе. Что касается ее, она теперь окажется в пьянстве и распутстве. Ибо вино - это распутство. Поэтому она не вспоминает своих братьев и своего отца, ведь удовольствие и сладкие выгоды обманывают ее. Так как она оставила знание, она оказалась в скотстве. Ибо неразумный пребывает в скотстве, не зная, что подобает говорить, а что говорить не подобает. Благоразумный же сын наследует от своего отца с удовольствием, а его отец радуется на него, потому что через него он получает почет от каждого, в то время как сын ищет способ удвоить то, что он получил. Ибо внешние дети...
... смешать с ... ибо мысль желания если входит в девственного человека, он уже осквернился. И их обжорство не может соединяться с умеренностью. Ибо если солома смешана с пшеницей, не солома осквернится, но пшеница, ибо, поскольку они смешены друг с другом, никто не купит пшеницу, поскольку она стала не чистой. Но они будут прельщать его: 'Отдай нам эту солому', видя пшеницу, смешанную с ней; до тех пор, пока не возьмут ее и не бросят ее со всякой другой соломой, и эта солома смешается со всеми прочими отходами. А чистое семя сберегается в надежных закромах. Итак, мы сказали все это. И прежде всего, пока еще ничего не было, был один Отец, который существовал до того, как миры, которые на небесах, явились, когда еще не было ни мира, который на земле, ни начальства, ни власти, ни силы...
... явиться ... Ничто не возникло помимо его воли. Итак, он Отец, желающий явить свое богатство
