Рия пожала плечами.
— Часов в девять-десять.
— Ты можешь позвонить и поторопить их?
— Тебе так невмоготу провести в собственном доме еще два часа?
— Дело не в этом. Просто если ты будешь так враждебно настроена, это только усугубит дело.
— Я вообще не буду ни во что вмешиваться. Посижу, почитаю или займусь каким-нибудь делом.
Он с удивлением осмотрелся по сторонам.
— Странно… Я не знал, что здесь может быть так спокойно. Не знал, что ты можешь сидеть и читать. Это место больше напоминало пивной бар в каком-нибудь парке. Двери открываются и закрываются, люди приходят и уходят, едят и пьют кофе. Твоя мать, ее собака, Герти, Розмари, друзья детей. А сегодня тут можно услышать собственные мысли. Впервые за пятнадцать лет.
— Я думала, тебе нравится, что тут всегда люди.
— Рия, здесь никогда не было тишины и спокойствия. Это настоящий бедлам.
— Не верю. Ты все искажаешь. — Она встала из-за стола и пошла к большому креслу. Усталость не проходила. Рия закрыла глаза и поняла, что способна уснуть посреди разговора о том, что ее брак и жизнь, которую она вела до сих пор, вот-вот закончатся. Веки налились свинцом.
— Мне очень жаль, Рия, — сказал Дэнни. Она не ответила. — Как ты думаешь, я могу взять кое-что из вещей?
— Не знаю, Дэнни. Делай что хочешь.
— Я хочу сидеть и разговаривать с тобой. — Ее глаза так и не открылись.
— Давай.
— Но мне больше нечего сказать, — грустно сказал он. — Я не могу до бесконечности повторять одно и то же: мне жаль, что так получилось.
— Да, не можешь, — согласилась она.
— Наверное, поэтому будет лучше, если я пойду наверх и соберу всякие мелочи.
— Наверное.
— Рия…
— Что?
— Ничего.
Последним, что слышала Рия, были шаги наверху. Дэнни шел из кабинета в спальню. Потом она уснула в кресле.
Она проснулась от звука голосов на кухне.
— Обычно в кресле засыпает папа, — сказал Брайан.
— Хорошо провели время? — спросила Рия.
— Его будут показывать в кино только через три недели! — Глаза Брайана сияли.
— А ты, Энни?
— Все было о’кей… Можно Китти остаться на ночь? — спросила Энни.
— Нет. Не сегодня.
— Мама, но почему? Почему ты всегда всем портишь настроение? Мы уже сказали маме Китти, что она останется.
— Не сегодня. Мы с папой должны поговорить с вами.
— Китти тоже умеет разговаривать!
— Энни, ты меня слышала. — Видимо, в ее тоне было что-то особенное. Непривычное. Энни проводила подругу до дверей, бормоча себе под нос, что на свете есть люди, которые обожают всё испортить.
Дэнни спустился вниз. Лицо у него было бледное и взволнованное.
— Мы с мамой хотели вам кое-что сообщить, — начал он. — Но говорить буду в основном я, потому что речь пойдет о… ну, мне придется объяснить вам всё. — Он обвел взглядом детей, тревожно застывших у стола. Рия все еще сидела в кресле. — Не знаю, с чего начать… Не подумайте, что это глупая сентиментальность, но я хочу сказать, что мы вас очень, очень любим, вы замечательные дети…
— Папа, ты что, заболел? — прервала его Энни.
— Нет. Ничего подобного.
— Или собираешься в тюрьму? У тебя точно такой голос.
— Нет, радость моя. Просто кое-что изменилось, и я хотел сказать…
— Я знаю, что это. — Лицо Брайана исказилось от ужаса. — Знаю! То же самое было в доме у Декко. Когда они говорили ему, то тоже сказали… тоже сказали, что любят его. У нас будет бэби? Да?
— Брайан, перестань говорить гадости! — возмутилась Энни.
Однако оба посмотрели на Рию, желая убедиться, что проблема состоит не в этом. Она коротко хмыкнула.
— У нас нет. А у папы — да.
— Рия! — Дэнни посмотрел на жену так, словно она его ударила. Его лицо стало пепельно- серым.
— Я ответила на вопрос. Ты же сам сказал, что мы будем отвечать на их вопросы.
— Папа, что это? О чем ты говоришь? — Энни смотрела то на отца, то на мать.
— Я говорю, что некоторое время не буду жить здесь. Точнее, большую часть времени. А потом… возможно, потом нам придется переехать, но вы будете жить со мной и, возможно, с мамой сколько захотите. Хоть целую вечность. Так что для вас ничего не изменится.
— Вы что, разводитесь? — спросил Брайан.
— Да. Но до этого еще далеко. Нужно сделать так, чтобы все про всё знали, чтобы не было секретов и чтобы никому не было больно.
— Так хочет сделать ваш отец, — сказала Рия.
— Рия, пожалуйста… — Было видно, что ему действительно больно.
— А почему мама говорит, что у тебя будет ребенок? Это ведь не так. Правда, папа?
Дэнни злобно посмотрел на Рию.
— Сейчас это не главное. Главное то, что вы мои дети, и это не сможет изменить ничто на свете. Вы мои дочь и сын.
— Значит, это правда! — с ужасом воскликнула Энни.
— Никакого бэби! — заявил Брайан.
— Замолчи, Брайан, бэби здесь не будет. Папа уходит к нему. Разве не так? — Дэнни молчал и с несчастным видом смотрел на потрясенных детей. — Папа, это так? Ты бросаешь нас из-за него?
— Энни, я вас никогда не брошу. Ты моя дочь, мы не сможем жить друг без друга.
— Но ты уйдешь из дома и будешь жить с той, у которой будет бэби?
— Мы с твоей матерью согласились, что мы уже не те, что прежде… что у нас другие потребности…
Рия, сидевшая в кресле, издала странный сдавленный смешок.
— Кто она, папа? Мы ее знаем?
— Нет, Энни. Еще нет.
— Мама, тебе что, нет до этого дела? Почему ты его не удерживаешь? Скажи, что ты не хочешь, чтобы он уходил! — Энни пылала от гнева.
Рии хотелось вскочить и прижать к себе сердитую обиженную дочь. Боже, как все ужасно, как нереально…
— Нет, Энни. Твой отец все это уже знает, но он принял решение.
— Рия, мы же договорились. Ты обещала, что мы не будем корить друг друга при детях.
— Ни о чем мы не договорились. Я ничего не обещала. Я не говорю детям, что у меня есть «другие потребности». Это неправда. Мне нужен ты, и я хочу, чтобы ты остался дома.
— Мама, все кончилось. Мама… — Лицо Брайана побелело. Он впервые видел, как его сильная, энергичная мать опустила руки.
— Да, Брайан, именно это я и пытаюсь вам объяснить. Ничего не изменилось. Я по-прежнему ваш
