Марии Ивановны Ярмолович
Красив, как голубой сапфир,
В сказаньях отраженный мир.
Одинцово — мир моего детства — расположилось в 24 километрах западнее Москвы, на Царской дороге. Здесь я рос, главным образом под родительской опекой бабушки и мамы, и с великим удовольствием ходил на учение в школу, двухэтажное здание которой и сейчас стоит вблизи нынешней одинцовской администрации. В сегодняшней жизни это обстоятельство может показаться по меньшей мере странным, но тогда нас, детей, в школе наставляли вести домашнюю антирелигиозную агитацию по отношению к нашим верующим бабушкам. Моя бабушка выслушивала меня с ласковой усмешкой и продолжала ходить на службу в акуловскую церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Проповеди там читал почитаемый прихожанами достопамятный отец Сергий Орлов, и церковь эта была в те времена одним из немногих действующих храмов во всей округе.
Автобусы к церкви в мои детские годы не ходили, станции Отрадное на Белорусской железной дороге тогда еще не было, и бабушка добиралась до храма пешком. Путь был неблизкий, хотя в молодости бабушка хаживала и куда на большие расстояния: и на богомолье в Киево-Печерскую лавру, и даже проделала путь в Кронштадт за благословением к Иоанну Кронштадтскому.
А тогда бабушке, в ее уже преклонные лета, надо было пройти в Одинцове по Коммунистической улице до Можайского шоссе, потом еще три или четыре километра по шоссе к западу, мимо деревни Яскино к селу Акулову, отстоять всю службу в церкви, а затем тем же путем возвратиться домой.
Царская дорога, ведущая через Одинцово к старинным монастырям Звенигорода и Можайска, — это ведь еще и дорога на Белоруссию. Бабушка родилась в Белоруссии в 1877 году. Ее родная деревня Прусиново расположилась на правом берегу реки Неман, километрах в тридцати от его истоков, среди лугов и сосновых лесов. Лесное урочище на реке и теперь именуется Замчище: тут стоял княжеский замок, разрушенный шведами еще во времена вторжения Карла XII.
На западной околице деревни Прусиново, на взгорье, находилось имение известных в истории магнатов графов Гуттен-Чапских: дворец с колоннами, сад и многочисленные усадебные постройки. Графы были заметными в истории фигурами. Граф Эмерик Карлович Чапский — выпускник Московского университета, во второй половине XIX века губернатор Новгорода, затем вице-губернатор Санкт- Петербурга, нумизмат и писатель, а его сын Карл Эмерикович с 1890 по 1901 год находился на посту городского головы губернского города Минска. Бабушка, как местная жительница, служила в графском имении в Прусинове и хорошо помнила «Карла Америковича» — именно так называли графа крестьяне, старожилы деревни.
Граф, полное имя которого Эмерик Карлович Гуттен-Чапский (1828–1896), владел расположенными поблизости одна от другой усадьбами Прусиново, Станьково, Негорелое и Зубаревичи — это к западу от Минска. Были у него кроме этих и многие другие владения. Его супруга — графиня Елизавета Каролина Анна Гуттен-Чапская, урожденная баронесса Мейендорф (1833–1916). Супруги поженились в 1854 году. Граф умер и похоронен в Кракове, на Раковицком кладбище, возле гробницы известного польского художника Яна Матейки. В Кракове есть музей графов Чапских. Графиня похоронена в Станькове, где в наши дни также функционирует музей.
Для этой книги, которую держит в руках мой уважаемый читатель, весьма интересен следующий факт. Вышеназванная графиня приходилась родной теткой русскому дипломату барону Михаилу Феликсовичу Мейендорфу. А он вместе со своей женой баронессой Надеждой Александровной были до революции хозяевами роскошного замка в подмосковной Барвихе, что на Царской дороге, на Подушкинском шоссе. Ныне в замке «Мейендорф» располагается государственная резиденция президента РФ. Так волею судьбы мы с бабушкой и мамой оказались в Одинцове в близком соседстве с родней прусиновских магнатов. Все эти факты я узнал и сопоставил, конечно, гораздо позднее. А в те детские годы память бабушки дала мне много неоценимых исторических свидетельств. От нее слышал я песню, которую с началом Первой мировой войны пели и в Прусинове, да и во всей России:
Помнила бабушка и корчму на деревенской улице в Прусинове прямо напротив имения, — в ней после 1917 года расположился народный дом, где пограничниками разыгрывались пьесы революционного содержания. Сейчас на месте корчмы — сельский магазин. Корчмарь Мота Хазан со всем своим многочисленным семейством перед самой революцией эмигрировал в Америку, где удачливо разбогател и стал собственником ряда фабрик в Нью-Йорке. Все это может показаться страшной давностью, а между тем внучка прусиновского корчмаря Зинаида Ивановна Ананич, родившаяся в Прусинове в 1912 году, еще в 2011 году проживала в городе Бресте и с удовольствием вспоминала свою молодость.
Вскоре после революции через деревню Прусиново пролегла государственная граница. По одну ее сторону стояла польская стражница. А по другую сторону границы в прежнем графском прусиновском имении разместилась наша застава, где начиналась воинская служба моего будущего отца, впоследствии героя Великой Отечественной войны. С 1922 по 1939 год это была 7-я Прусиновская пограничная застава Могильнянской комендатуры 16-го Дзержинского погранотряда. Здесь, в Прусинове, на заставе служил в молодости мой отец-политрук. Здесь, в Прусинове, родилась моя мама Нина Ульяновна. Можно себе представить, с каким удовольствием я выслушивал в детстве рассказы моей бабушки — и подлинные истории, и старинные легенды, передававшиеся в деревне из поколения в поколение. Через годы, работая в качестве исследователя в архивах многих городов, я встречал знакомые имена и названия и, по понятным причинам, обращал на них особенное внимание.
Первое упоминание о деревне Прусиново
Этот рассказ я нашел в государственном воеводском архиве города Познань (Польша). Запись относится к городку Пыздры под № 73, л. 177–177 об. и датирована 9 июня 1651 года. Заголовок звучит так: «Протестация шляхтича Пачинского о нападении на него пастухов и крестьян в с. Прусиновом». Аннотация сообщает: «Пачинский опротестовывает действия пастухов. Занесено в акты в Пыздрах на другой день после праздника святейшего тела Христова 1651 года». Если вести отсчет с этого времени, как это
