элемент, заключенный в нем, лежат реальные события, связанные с самоубийством артистки Е. П. Кадминой в 1881 году, принявшей яд во время представления пьесы А. Островского «Василиса Мелентьева», в котором она участвовала.
Жена поэта Я. Полонского и некоторые другие знакомые Тургенева знали довольно подробно историю «посмертной» влюбленности молодого ученого В. Д. Аленицына в Кадмину. Тургенев встречал Аленицына у Полонских, а актрису видел прежде на сцене. Трагическая история ее навела Ивана Сергеевича на мысль написать рассказ в развитие темы — любовь сильнее смерти.
Начиная с 1877 года Тургенев стал создавать «Стихотворения в прозе», которым суждено было остаться в русской литературе непревзойденными образцами этого трудного и своеобразного жанра.
Самый выбор формы был подсказан Тургеневу желанием максимально сблизить прозаическую речь со стихотворной, создать особый жанр лирического дневника, в котором мелькали бы зарисовки виденного, воспоминания о прошедшем, мимолетные впечатления, размышления о будущем.
В этих эскизах на самые разнообразные темы — философские, социальные, психологические — говорилось о жизни вселенной, о природе, о любви, о смерти, о родине, о красоте, о подвиге, о дружбе…
Тургенев долгое время не помышлял вовсе о печатании их и не придавал им большого значения, рассматривая их лишь как предварительные наброски для будущих произведений.
Дав им общее заглавие «Senilia» («Старческое»), он говорил, что пишет их, собственно, не для печати, и только изредка читал то или иное стихотворение друзьям — Я. П. Полонскому, П. Л. Лаврову, артистке М. Г. Савиной.
Однажды, уже незадолго до смерти, он познакомил с ними навестившего его в Буживале М. М. Стасюлевича, и тот уговорил Ивана Сергеевича отдать их ему для напечатания в журнале «Вестник Европы». Тургенев согласился, и пятьдесят одно стихотворение из этого цикла было опубликовано в декабрьской книжке журнала за 1882 год.
Вообще стихотворений в прозе Тургеневым было написано значительно больше, но в остальных слишком явственно звучали автобиографические мотивы, и поэтому он воздержался от публикации их. (Эта часть стихотворений — числом тридцать одно — была издана только в 1930–1931 годах.)
Тургенев никак не ожидал, что появление его миниатюрных новелл будет встречено читателями с живейшим интересом и сочувствием. Вскоре они были переведены Полиной Виардо на французский язык, а затем были опубликованы переводы и на другие европейские языки.
Лучшие тургеневские стихотворения в прозе стали хрестоматийными, а многие выражения из них крылатыми.
Некоторые стихотворения проникнуты грустным, порою даже трагическим настроением, потому что писались в тот период, когда безнадежно больной и исстрадавшийся писатель, задумываясь о близости неотвратимой развязки, мысленно подводил итоги своего трудного и сложного жизненного пути. В этом плане они родственны «Последним песням» Некрасова, о которых так замечательно сказал Чернышевский: «Взять хотя бы «Последние песни». Он ведь только о себе, о своих страданиях поет, но какая сила, какой огонь! Ему больно, вместе с ним и нам тоже».
Сопоставив «Стихотворения в прозе» с «Последними песнями», мы увидим, как явно перекликаются в них некоторые мотивы и темы.
Далеко не все «Стихотворения в прозе» окрашены в пессимистические тона. Личные мотивы в них часто подчинены широким общечеловеческим темам. Тут немало и жизнеутверждающих произведений, где писатель славит героизм, подвиг, моральное величие простых людей, их духовное превосходство над богачами.
В прославленном стихотворении «Русский язык» с исключительной силой прозвучала проникновенная любовь писателя к родине, к родному языку, к будущему русского народа: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — говорит Тургенев, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!»
Особое место во всем цикле занимает стихотворение «Порог», опубликованное только после смерти Тургенева вместе с прокламацией народовольцев, посвященной памяти писателя.
Стихотворение это было навеяно политическими процессами семидесятых годов, в частности процессом Веры Засулич.
В нем дан замечательный образ русской девушки- революционерки, которая готова к любым испытаниям и мукам. Она знает, что ее ждет «холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть». Ее не страшит «отчуждение, полное одиночество». Идя на смерть, она знает, что ее подвиг останется безыменным, но и это не может остановить ее, потому что ей не нужно ни благодарности, ни сожаления.
В 1881 году Тургенев в последний раз приехал на родину.
Через несколько месяцев он тяжело заболел в Париже, из-за чего задуманный им тогда переезд в Россию стал несбыточной мечтой [54].
— Я страдаю так, что по сто раз в день призываю смерть. Я не боюсь расстаться с жизнью, — сказал однажды Тургенев посетившему его художнику В. В. Верещагину. (Вскрытие показало потом, что Иван Сергеевич умер от рака спинного мозга, разрушившего у него три позвонка).
Как ни мучительны были во время долгой болезни физические страдания Тургенева, неизбывная жажда творчества не оставляла его. Даже утратив способность записывать свои произведения, он не сложил оружия. В июне 1883 года Иван Сергеевич продиктовал по-французски Полине Виардо автобиографический очерк «Пожар на море», который был затем, по его просьбе, переведен на русский язык писательницей А. Н. Луканиной.
За две недели до смерти Тургенев снова обратился к Полине Виардо с просьбой.
— Я хотел бы, — сказал он, — записать рассказ, который у меня в голове, но это слишком бы утомило меня, я не смог бы.
— Так диктуйте его мне, — ответила артистка, — я пишу по-русски не быстро, но думаю, что при некотором терпении с вашей стороны это мне удастся.
— Нет, нет! — воскликнул он. — Если я стану диктовать по-русски, я захочу придать своему рассказу литературную форму, буду останавливаться на каждой фразе, на каждом слове, подыскивая, выбирая выражения, а я чувствую себя неспособным к такой напряженной, такой утомительной работе. Нет, я хотел бы диктовать вам на разных известных нам обоим языках и по мере того, как я буду находить подходящие слова и обороты фраз, которые лучше и скорее всего выразят мою мысль, вы станете излагать все это по- французски.
Так они и сделали. Тургенев диктовал рассказ «Конец» по-французски, по-немецки и по-итальянски. После нескольких коротких сеансов Виардо прочитала ему сводную редакцию на французском языке, и он остался доволен и удовлетворен рассказом.
«Бедный Тургенев, — писала Полина Виардо Стасюлевичу, — для него было такое наслаждение диктовать этот рассказ, что он хотел немедленно начать таким же образом со мною большую подготовительную работу к обширному роману, им задуманному. Но, увы, болезнь ухудшилась, и он успел продиктовать только имена действующих лиц…»
Писателя по-прежнему глубоко волновала тема современного революционного движения. В будущем романе он намеревался сопоставить две фигуры — русского социалиста и французского радикала и показать различие их внутреннего мира. О сюжете и общем плане задуманного произведения он рассказывал некоторым друзьям и знакомым.
Мысли о родине, о полустепных просторах Орловщины, о любимом Спасском не оставляли Тургенева.
«Когда вы будете в Спасском, — писал Иван Сергеевич Полонскому, — поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь, которую я уже, вероятно, никогда не увижу».
Тургенев мог бы воскликнуть вместе с героем своего рассказа «Дневник лишнего человека», Чулкатуриным: «О, мой сад, о, заросшие дорожки возле мелкого пруда! О, песчаное местечко под дряхлой плотиной, где я ловил пескарей и гольцов!.. Расставаясь с жизнью, я к вам одним простираю мои руки. Я бы хотел еще раз надышаться горькой свежестью полыни, сладким запахом сжатой гречихи на полях моей родины…»
