элементы в традиции об Аристее определенно существовали еще до и независимо от влияния на нее пифагорейской школы, о чем явно свидетельствуют, например, сообщения Геродота об Аристее. Ему были известны также легенды о некоем Абарисе — «гиперборее». Подробнее эти предания сохранились у более поздних античных писателей: «Из страны гипербореев прибыл скиф Абарис… весьма опытный в священнослужении… На подаренной ему стреле Аполлона Гиперборейского он переправлялся через реки, моря и непроходимые места, как бы путешествуя по воздуху… Во время путешествий, как гласит молва, он совершал очищения и изгонял моровые болезни и поветрия… делал достоверные предсказания о землетрясениях… успокаивал бурные ветры… и усмирял речные и морские волнения». Конечно, в подобных легендах видны черты последующей греческой (в частности, и пифагорейской) обработки древнего сюжета, на который, однако, оказали влияние религиозные представления скифского мира.
Во всяком случае уже сама древнейшая традиция об Аристее независимо от позднейших редакций позволяет выделить в ней некоторые «шаманские» черты: «путешествие» души отдельно от безжизненно лежащего тела, «перевоплощение» в птицу (ворона), рассказы об отдаленных странах и народах, якобы посещенных душой или увиденных ею во время «полета», — и все в состоянии особого культового возбуждения, одержимости.
Нельзя, конечно, отрицать, что в греческой религии, в частности в культе Аполлона, имелись некоторые особенности, близкие к шаманскому кругу, но «шаманские черты» в греческих рассказах об Аристее не являлись отражением религиозных и мифологических воззрений самих греков. Как и многие другие эпические сюжеты и мифологические мотивы, заимствованные греками из скифского мира, «шаманизм Аристея» был непосредственно связан с религиозными представлениями скифов и их северных соседей, особенно если учесть традицию о пребывании Аристея в Скифии и в далеких заскифских областях — у исседонов. «Посещение» Аристеем гипербореев, «живших» за недоступными северными горами, можно толковать как шаманский «полет», как галлюцинаторные образы шамана, к которым он прибегает во время камлания (ритуальных действий, совершаемых шаманом в экстазе).
Шаманизм как специфическая форма религии особенно широко был распространен у народов Сибири, Северной Азии и севера Восточной Европы. Религии же древних индийских и иранских народов (в том числе скифов) в целом принадлежат к иному типу. Правда, в мифических и эпических представлениях скифов прослеживается много общего с мифологическими образами народов Севера. Более того, некоторые современные исследователи (например, немецкий ученый К. Мейли), основываясь на данных античной литературы о Скифии, выявляют элементы северного шаманизма и в религиозной практике самих скифов. К. Мейли также особенно подчеркивал сходство «скифского шаманизма» с религиозными воззрениями финно-угорских народов Урала и Зауралья.
На основании таких материалов, говорящих о близости ряда религиозных представлений степных племен и населения более северных областей в скифскую эпоху, можно было бы думать, что лишь в этот период племена Скифии заимствовали от своих северных соседей черты шаманизма. Но вполне допустимо и иное заключение: шаманский пласт существовал уже в религии предков скифов, а поскольку элементы шаманизма прослеживаются и в самых древних религиозных сочинениях Индии и Ирана, то их возникновение тоже позволительно относить к общеарийской эпохе. Такое предположение подкрепляется анализом данных, свидетельствующих о связях древних ариев с северными племенами лесной зоны — с предками народов финно-угорской языковой группы.
АРИИ И ФИННО-УГРЫ
К этой группе народов в настоящее время принадлежат саами, финны, эстонцы, карелы, мордовцы, марийцы, удмурты, коми, манси, ханты, венгры и др. Предки их обитали в лесных районах Северо- Восточной Европы и Урала (в русских летописях они известны под именами чудь, весь, меря, мурома, югра и др.). Из современных финно-угорских языков лишь венгерский распространен далеко от указанных территорий; но он был принесен в Центральную Европу в IX в. до н. э. уже после продвижения из районов Приуралья и Поволжья племен, которые в русских летописях именуются уграми. Среди других финно- угорских языков венгерский наиболее близок к языкам народов Зауралья — хантов и манси. Венгерский, мансийский и хантский составляют «угорскую» ветвь финно-угорских языков, остальные же относятся к «финской» ветви.
Область формирования финно-угорских племен включала, как считают ученые, лесные районы Поволжья и Прикамья до Урала, а продвижение к западу западнофинских племен (предков финнов, эстонцев, карелов) относится к более позднему периоду.
По своему происхождению финно-угорские языки не связаны с арийскими, принадлежащими к совершенно иной языковой семье — индоевропейской. Поэтому многочисленные лексические схождения между финно-угорскими и индоиранскими языками свидетельствуют не об их генетическом родстве, а о глубоких, многообразных и длительных контактах финно-угорских и арийских племен. Эти связи осуществлялись в общеарийскую эпоху, а затем, после разделения ариев на «индийскую» и «иранскую» ветви, контакты проходили в основном между финно-угорскими и ираноязычными племенами.
Круг слов, заимствованных финно-угорскими языками из индоиранских, весьма разнообразен. Сюда относятся и числительные (например, «сто» — фин. «сата», эстон. «сада», мордов. «сада», манси «сат» и пр., сравните: иран. «сата», инд. «шата»); термины родства («сестра» — мордов. «сазор», удмурт, «сузер» и пр., сравните: инд. «свасар»); названия диких животных («волк» — мордов. «вергас», сравните: инд. «врикас») и т. д. Особенно характерны слова и термины, связанные с хозяйством, названия орудий труда, домашних животных, культурных растений, продуктов скотоводческого и земледельческого труда, металлов (например, «веревка» — манси «расн», сравните: инд. «рашана», перс. «расан»; «дом», «жилище» — коми «горт», удмурт. «гурт», хант. «корт», сравните: иран. «грда»; «золото» — удмурт. и коми «зарни», хант. и манси «сорни» и пр., сравните: иран. «заранья», совр. осетин. «зэрин»; в иранских языках находят соответствия названия серебра, железа, некоторых металлических предметов, вооружения и орудий в угорских и финских языках). Слово, обозначающее в финском и эстонском языках «зерно», заимствовано из индоиранских языков, где оно (йава) значило «зерно», «ячмень»; марий. «шож», мордов. «чуж» и «шуж» находят соответствия в современных иранских языках Памира: «чуж» и др. — и в тех и в других языках слово означает «ячмень», «зерно», «жито». Многочисленны соответствия в области скотоводческой терминологии; из индоиранских языков заимствованы бытующие в различных финно-угорских языках слова для обозначения коровы, телки, козы, овцы, ягненка, овечьей шкуры, молока и ряд других (например, «вымя» — марий. «водар», мордов. «одар», фин. и эстон. «удар», сравните: инд. «удхар» или «удар»; «шерсть» — коми «вурун», сравните: иран. «варна», инд. «урна»).
Такие соответствия указывают, как правило, на влияние более развитых в экономическом отношении степных племен на население северных лесных районов. Показательны и примеры заимствования финно- угорскими из индоиранских языков терминов, связанных с коневодством («жеребец» — фин. «варса», эстон. «варс», сравните: осетин. «вырс», древнеиран. и инд. «врша», «вриша»; «узда» «привязь» — коми «дом», сравните: инд. «дама» и т. д.). Финно-угры познакомились с домашней лошадью, очевидно, в результате связей с населением степного Юга. Длительные контакты со степными коневодческими племенами получили отражение в языке, эпосе, религиозных представлениях лесных племен, в том числе угорских, в течение многих веков обитавших в тайге.
По данным средневековых источников известно, что еще в то время угорские племена жили и в областях к западу от Северного Урала. Формирование же этих племен, видимо, проходило в значительной мере и в более южных районах, у границы степи. В угорских языках, включая венгерский, имеются коневодческие термины единого происхождения (среди них есть и восходящие к иранскому источнику, например название конского кнута — венгер. «остор», «астар», хант. и манси «оштер», «аштр», сравните: иран. «аштра», «аштар»). Судя по материалам, собранным этнографами в XVIII — начале XX в., в религиозных верованиях и мифологии угров Зауралья отражались пережитки древнего культа коня. В эпических песнях хантов рассказывается о богатырях-всадниках, отряды которых поднимают огромные тучи пыли. В легендах манси бог — хозяин земли и покровитель людей Мир-сусне-хум — рисуется как всадник, объезжающий мир на белом крылатом коне (формирование образа Мир-сусне-хума некоторые ученые
