– Почему так внезапно встал этот вопрос?
– Надо перейти работать в Москву.
– Но почему? – допытывался Шелест.
– С твоим опытом ты нужен в Москве, а там надо омолодить кадры. Надо готовить смену. Соглашайся. Все будет хорошо – это я тебе говорю.
– Если вы считаете, что надо омолаживать кадры, делайте это. Но какой смысл мне в шестьдесят четыре года начинать все сначала? Если претензий ко мне нет, то отпустите меня на пенсию. Я, кажется, достаточно отработал и на хозяйственной, и на партийной работе.
Шелест был на два года моложе Брежнева. Намек на то, что в таком возрасте пора уходить на пенсию, разозлил Леонида Ильича:
– Ну, зачем ты ставишь вопрос о пенсии?
– Прошу отпустить меня на отдых, – повторил Шелест.
– А что по этому поводу подумает партийный актив?
– Подумают, что я ушел по старости и по состоянию здоровья.
– Ты же здоров как бык, – резко сказал Брежнев. – На тебе еще можно десяток лет ездить. – И добавил уже мягче: – У тебя в Москве будет все и моя личная дружба. Вместе на охоту будем ездить. Ты пойдешь работать в Совмин зампредом.
Шелест молчал. Брежнев стал наседать:
– А что, тебе мало? Зампред Совмина такой державы! Будешь заниматься промышленностью, в том числе военной. У тебя ведь огромный опыт, и он нужен стране.
– Вопрос не в том, много или мало. Так не рассуждают. Я не понимаю целесообразности этой затеи. Вы мне скажите прямо: какая все-таки главная причина моей замены? Я старался работать с полной отдачей, дела в республике идут неплохо.
– По работе к тебе претензий нет, но так нужно для общей пользы. Отпустить тебя на пенсию не можем. Соглашайся, члены политбюро все правильно поймут.
– Ну что ж, делайте, как хотите.
Брежнев встал, обнял Шелеста, расцеловал и сказал:
– Спасибо.
Они вернулись на свои места. Украинские секретари обратили внимание на побагровевшее лицо своего руководителя и его мрачный взгляд. Когда из зала вышел Подгорный, Шелест последовал за ним. Ему не терпелось обсудить происшедшее с другом и покровителем.
Подгорный закурил и сочувственно спросил:
– Ну что, говорил с тобой Брежнев? Дал согласие?
Шелест ответил, что вынужден был согласиться.
– Правильно, – кивнул Подгорный, – будем вместе работать.
Вечером собрали политбюро.
– Нам надо брать в Центр опытных работников, – начал Брежнев. – В связи с этим вносится предложение утвердить Петра Ефимовича Шелеста заместителем предсовмина. Человек он опытный, пусть помогает. Я с ним по этому вопросу имел разговор. Он согласился.
Брежнев сказал Шелесту, что задерживаться в Киеве не стоит, много дел в Москве.
– В Киеве надо со многими вопросами разобраться, – подал голос Щербицкий.
– Разберетесь сами – все будет хорошо, – ответил Брежнев.
Щербицкий делано буркнул:
– Что же хорошего? Забрали первого секретаря и ничего не сказали.
А у самого лицо было сияющее. Наконец-то он стал хозяином республики, избавился от Шелеста, который его не выносил.
К Шелесту подошел Косыгин, поздравил:
– Поработаем вместе.
Петр Ефимович Шелест улетел в Киев.
«Шелест и Щербицкий, – вспоминал украинский академик-литературовед Дмитрий Владимирович Затонский, – возвращались в Киев на разных самолетах, более того, они сели на разных аэродромах. „Победитель“ прибыл на престижный Бориспольский, „побежденный“ – в затрапезные Жуляны. „Вся королевская рать“ столь же естественно явилась в Борисполь. И только один человек отправился в Жуляны. Это был секретарь ЦК Федор Данилович Овчаренко».
Шелест вспоминал потом, что ночью не мог заснуть, слезы подкатывали. Еще в Москве он спросил Брежнева, кто придет ему на смену. Брежнев ушел от ответа:
– Посмотрим.
Шелест предложил кандидатуру председателя президиума Верховного Совета республики Александра Павловича Ляшко. Брежнев сказал:
– У нас там есть член политбюро.
Иначе говоря, все это было сделано для того, чтобы расчистить дорогу Щербицкому (Ляшко вместо него станет председателем Совета министров республики).
Два дня Шелест не мог связаться с Брежневым по телефону, чтобы уточнить, когда проводить республиканский пленум, кого рекомендовать на пост первого секретаря. 23 мая, в воскресенье, ему на дачу позвонил второй секретарь ЦК Украины Иван Кондратьевич Лутак, передал, что звонил Суслов и потребовал, чтобы Шелест немедленно летел в Москву.
Петр Ефимович недовольно ответил:
– У меня есть телефон. Если я так срочно нужен Суслову, пусть он мне звонит.
Михаил Андреевич не затруднился перезвонить и велел Петру Ефимовичу немедленно прибыть в Москву и приступить к работе. Шелест ответил, что немедленно выехать не может, потому что, во-первых, плохо себя чувствует, во-вторых, должен на пленуме попрощаться со всеми, с кем работал.
А вот это для Центра было нежелательно.
– Пленум откладывается, – отрезал Суслов, – а вы должны быть в Москве. Иначе...
Шелест не выдержал:
– Товарищ Суслов, вы меня не пугайте. Ничего я не боюсь, хуже и страшнее того, что вы со мной сделали, уже не будет.
Тем не менее Шелест собрал аппарат ЦК и попрощался. На следующий день пообедал с членами политбюро и вечерним поездом отправился в Москву. Он взял с собой охрану и обслуживающий персонал. Едва он уехал, как в Киеве провели пленум и избрали первым секретарем Владимира Васильевича Щербицкого.
Щербицкий постоянно демонстрировал свою близость к генеральному. Во время пленума ЦК в Киеве его приглашали к телефону, он на несколько минут покидал зал, а вернувшись, гордо сообщал соратникам, что Леонид Ильич шлет им горячий привет.
В первые два года Щербицкий заменил девять первых секретарей обкомов партии. Руководитель Ровненской области Иван Алексеевич Мозговой вспоминал, как ему поздно вечером позвонил новый хозяин Украины:
– Ты в отпуске уже был?
– Нет.
– Иди отдыхать, а вернешься, приступишь к работе на новом месте.
Мозговой возглавил более крупную Херсонскую область. Его предшественника Антона Самойловича Кочубея сняли за то, что руководители области в нарушение существующего порядка строили дачи на берегу Днепра. История эта была давняя, а вспомнили о ней потому, что Антон Кочубей считался другом Шелеста. Зачистили, как теперь говорят, и областной аппарат. Одного из бывших руководителей области хотел оставить сам Мозговой, но услышал предостережение от работника ЦК:
– Лiберализм, шановний Iване Олексiйовичу, рiдко коли приносить користь.
Брежнев Петра Шелеста не принял, сослался на занятость перед визитом в Советский Союз президента Соединенных Штатов Ричарда Никсона. Шелест сетовал на то, что ему не дали попрощаться с товарищами на пленуме. Суслов его успокоил:
– Может быть, и лучше, Петр Ефимович, что вас не было на пленуме. Меньше травм.
