Салладорца.
– Я… их… остановил?
– Именно, – с готовностью кивнул разжалованный экзекутор. – Какой-то серой мглою. Она вдруг поднялась им навстречу… и смерчи исчезли. А вот ты, Неясыть, много крови потерял… – Этлау взглянул вниз и осёкся.
– Что… чёрной… крови… никогда не видел? – прохрипел Фесс, едва проталкивая звуки сквозь болезненно стиснувшиеся зубы.
Инквизитор ничего не ответил. Молча подхватил некроманта под мышки, помогая встать.
– А птенцы-то никуда не делись, – угрюмо бросил он, глядя в сторону. – С одной стороны – Клешни, с другой – Эвенгаровы выкормыши. Ты, Неясыть, сейчас и с мышью не сладишь, а жаль. Как ты эти галеры крушил! Любо-дорого посмотреть. Вот только до конца не довёл. Да не дёргайся ты, дай ладонь перевязать, кровью же изойдёшь! Вот ведь дела, порезы-то совсем мелкие, а кровят, словно главная жила пресечена…
Фесс обессиленно откинул голову, затылком опираясь о холодный камень. Сколько же всего вместили в себя эти мгновения…
– Этлау… когда бреннерцы побежали… что ты увидел? Только скажи правду, ради твоей веры в Спасителя!
Инквизитор отвёл взгляд.
– Ты уверен, Неясыть, что тебе это нужно? Мало ли что примерещиться могло, когда такая магия в дело пошла!
– Скажи правду, Этлау.
– Ну, хорошо. – Единственный глаз отца-экзекутора вновь воззрился на Фесса. – Чудищем ты сделался, Неясыть, самым натуральным чёртом, как в детских сказках о Спасителе, что ребятишкам рассказывают. С крыльями, хвостом, а уж пасть такая, что любую тварь из Змеиных лесов один вид её напугал бы до смерти.
– И… всё? – вытолкнул слова некромант. – А чего ж… побежали-то все?
– Так решили, что вот сейчас Разрушитель и воплотится, – безыскусно объяснил инквизитор. – Даже я, признаюсь, поддался… Ну, так то уже прошло. И у тебя, и у меня. Вставай, вставай, Неясыть. Давай, на моё плечо обопрись. И уходим отсюда. Порт уже не удержать, а если птенцы в Аркин ворвутся, так тогда и вовсе всему конец. На вот, пей давай, а то опять без чувств свалишься.
Голова у Фесса кружилась, кровь ещё сочилась сквозь тряпицу, однако с помощью Этлау он сумел выпрямиться.
– А Его святейшество хотел заклятье перемещения из Эвиала…
– Обойдётся Его святейшество, – неожиданно резко бросил инквизитор. – Решил, что долг свой перед Спасителем до конца выполнил.
– Погоди… Этлау… а что ты мне говорил о Нём, тогда ещё, когда только столкнулись?..
– Что говорил, то и сейчас повторю, – усмехнулся инквизитор, помогая некроманту спускаться по ступеням.
За их спинами мёртвая пехота в зелёно-алом вновь стала высаживаться на аркинские пирсы – только теперь проделывала это с куда большей осторожностью. Навстречу шеренгам неупокоенных полетели стрелы и камни защитников Аркина; Фесс этого не знал, но его заклинание, вмиг отправившее в небытие половину атакующего флота, вновь даровало надежду оборонявшимся; во всяком случае, обрушившийся на когорты Клешней смертоносный град сделал бы честь и Серебряным Латам владыки Мельина.
– Здесь теперь и без нас управятся, – пыхтел Этлау, выводя некроманта из-под низкой арки. – Ну и где эти бреннерцы, хотел бы я знать?
На улицах в сгустившемся ночном сумраке, слабо рассеиваемом только догоравшими кое-где пожарами, было пустынно. Наверху орали и вопили защитники Аркина, опорожняя колчаны навстречу молча устремившимся на штурм отрядам зомби.
– Идём, идём, некромант. Ты сам-то ноги переставлять можешь?
Фесс попытался шагать быстрее, по возможности не совсем уж повисая на подставившем плечо инквизиторе.
– И не оборачивайся, Неясыть. Тут ты уже ничем не поможешь. Жаль, что дочки твоей тут поблизости нет, уж она-то бы навела порядок…
– Вот единственное, что меня со всем этим мирит, – скрипнул зубами Фесс, – что здесь нет моей дочери.
– Напрасно сердишься, Неясыть, совсем напрасно. Сегодня ведь не просто битва за Аркин, хоть и прозываемый Святым городом. Да ты и сам это понял, иначе не явился бы сюда эдаким страшилищем. Не только здесь драка идёт. Ты ведь тоже куда-то… – Этлау неопределённо покрутил над головой свободной рукой, – ты ведь тоже куда-то отправился?
Лгать не имело смысла. Фесс молча кивнул – произносить слова было по-прежнему больно. Инквизитор тоже покивал в ответ.
– И как там было, а, Неясыть?
– Отвратно. – Фесс надеялся, что это пресечёт дальнейшие расспросы.
Они медленно брели сквозь аркинские лабиринты, переходили горбатые мостики, выгнувшиеся над бесчисленными рукавами речной дельты; за их спинами всё громче и дальше разносилась какофония сражения: треск ломающегося оружия, звон сталкивающихся клинков, стоны и вопли; всё сливалось в единый, сплошной и ровный не то рокот, не то гул.
А с другой стороны тоже наплывал гром – но уже совсем другого боя. Там не сшибалась сталь, не ударяли друг в друга щиты; однако некромант слышал грохот обваливающихся камней, шипение проносящихся огненных шаров, треск лопающихся молний, звон разлетающихся ледяных игл – стихийная волшба во всём её разнообразии. Птенцы ли прибегли к ней или защитники Аркина, мастера Святой магии, решившие испробовать весь арсенал?
Ноги некроманта заплетались, он едва шагал. Этлау скорчил злую гримасу, поднырнул Фессу под бок, почти потащив его вперёд. Получилось куда быстрее.
– У нас нет времени на пасторальные прогулки, Неясыть. Нам надо успеть остановить салладорских змеёнышей.
– А Клешни?
– Их задержат. Пусть они займут припортовые кварталы, там всё равно ничего ценного.
«Кроме домов простых обывателей, которые скорее всего сровняют с землёй – огнём или магией», – подумал Фесс, но мысли текли как-то вяло, лениво, словно некромант знал, что они отвлекают его от чего- то куда более важного. Оставалось только вспомнить это «более важное»…
Центральная часть Святого города казалась совершенно вымершей. Ни огней, ни людей, ничего – словно Курия решила бросить свой оплот на произвол судьбы.
– Где же Его святейшество? – проговорил некромант.
– Я знаю, где он скрывается – если только не убрался отсюда, – отозвался Этлау, неутомимо таща Фесса вперёд, словно муравей гусеницу.
– Почему бреннерцы даже не попытались привести меня к нему, раз получили такие строгие приказы?
Этлау усмехнулся, сверкнув единственным глазом.
– Ты, Неясыть, своим превращанием едва не заставил меня самого подштанники намочить, что же говорить о бедных простых рубаках?
– Бедных? Простых? – Фесс постарался вложить в вопрос побольше сарказма.
– Именно. Бедных и простых. Ягнят в лоне Святой матери Церкви. Они так привыкли делать всё, как им говорят, что не способны взглянуть в глаза ничему новому.
– Я бы так не сказал, – проворчал некромант, вспоминая Вечный лес и четвёрку бреннерцев, едва не поставивших его на колени.
– Они выросли, зная, что Курия и Аркин всегда правы. Что слуги Спасителя не могут ошибаться, что все их поступки продиктованы свыше. Что нет иной правды, кроме Его слова. Когда ты… гм… изменился, они поняли, вернее, почувствовали – чтобы такое понять, нужно иметь чуть больше соображения, чем у них, –
