Алиедора не успела ответить. Сковавшая её с кором Дарбе цепь натянулась, доньяту потащило вперёд.
По своему обычаю, молча, без боевых кличей, северяне пошли на приступ.
Отряд Дигвила Деррано застрял на левом берегу Долье. Давно унесло течением пылающий мост, а молодой дон никак не мог решить, что же делать дальше. Вызвавшиеся охотники на утлой лодчонке переплыли реку; назад вернулся только один. Он привёз трупы трёх товарищей и известие, что мертвяки прочно держат берег, кишат, словно крошечные лесные строители- шестиноги.
Волна вторгшихся зомби упёрлась в преграду – чистую, неиспоганенную чародейством Мастеров Смерти реку. И, как положено, мертвяки поползли вправо и влево, отыскивая прорехи в запруде.
Отряд Дигвила был слишком мал, чтобы надёжно закрыть берег от Реарских гор до устья Долье. Долье впадает в Сиххот, но по его низовьям, до самого побережья, тянутся непроходимые топи, их не одолеть даже неутомимым зомби. Потому Меодор никогда даже не беспокоился об охране своей границы с Некрополисом – в стародавние времена Мастера Смерти попробовали было сунуться, перетопили в болотах три четверти армии, а оставшаяся четверть едва выбралась обратно. Полки короля Семмера… где они? В Меодоре, удерживают столицу? Кто знает. Однако молодой дон понимал: здесь, на рубеже широкой Долье, он должен стоять елико возможно долго. Каждый выигранный день – это тысячи и тысячи бежан, что уйдут на десяток лиг дальше от неумолимого вала ходячих мертвецов. Должен же, в конце-то концов, выступить могущественный Навсинай! Невозможно иначе, Равновесие нарушено, Мастера Смерти перешагнули рубеж, ранее почитавшийся священным и неприкосновенным. Если же Свободные королевства падут, то несдобровать будет и Высокому Аркану. Он должен вмешаться, не может остаться в стороне! А боевые големы – это совсем не то, что даже самые смелые и твёрдые сердцем люди, помоги нам Ом Прокреатор.
Дигвил уже отправил гонцов в Бринтон, Сашэ и далее, в Шаэтар; но когда ещё посыльные вернутся! Деревни за спиной молодого дона Деррано тоже опустели – кто похрабрее, присоединился к его сотням, остальные ушли, и Дигвил их не осуждал. Кому позаботиться о бабах, о стариках с ребятишками, о скотине? Там тоже нужны сильные мужчины. Не всем, увы, улыбнётся высокая судьба встать во весь рост в минуту опасности, взяв в руки оружие. Конечно, думал Дигвил, зомби переправятся. Как сказал бы мэтр Бравикус, «проведут стратегическую операцию на окружение». Мэтр обожал заковыристые словечки и обороты.
Но это ещё полбеды – если войско Некрополиса нацелится на горстку собравшихся вокруг Дигвила. Куда хуже, если его четыре сотни не застрянут в глотке Мастеров, словно тонкая и острая рыбья кость, – и зомби обойдут их с боков, повалят, не задерживаясь, следом за живыми, более многочисленными бежанами. Ловить драгоценный полон, уводить в свою страшную землю, о которой верному сыну Ома Прокреатора и размышлять-то грешно.
«Как, как, как привязать их к нам, – думал Дигвил, – как заставить бросаться именно на нас? Не наступать в глубь Меодора, а, стиснув зубы, гоняться за нами?
…Только если в руках у нас окажется нечто очень-очень ценное для самих Мастеров. А лучше всего – сам Мастер».
Мысль оказалась настолько неожиданной, что Дигвил даже остановился, принялся тереть замёрзшие щёки – до этого он мороза почти и не замечал.
Да, захватить Мастера – это дело. Такое ещё никому не удавалось, даже в те далёкие годы, когда рыцари Долье смело переправлялись через отравленный Сиххот.
Конечно, легко сказать – «захватить Мастера», да как это сделать?
«Решиться на то, чего от нас никто не ждёт, – вдруг подумал Дигвил. – Все бегут, и мы бежим. Ну, или останавливаемся, чтобы геройски умереть на последнем рубеже. Наступать ещё никто не пытался – потому что это чистое безумие. Сколько мертвяков шло на нас? Семь тысяч, восемь, может, даже девять или десять? И бросаться на них с четырьмя сотнями – надо быть совершеннейшим безумцем.
И именно потому это может сработать.
Держаться на берегу Долье было б можно, если бы и справа, и слева бойцов Дигвила подпирали плечи соседних полков, если бы на реку вышли соединённые силы самое меньшее трёх королей – Семмера, Хабсбрада и Ульвейля Доарнского. А ничтожные четыреста мечей быстро утонут в мёртвом море, охваченные с боков и со спины, окру– жённые, прижатые к реке и в конце концов уничтоженные, уже неважно, бесславно ли или со славой.
Надо идти вперёд, молодой дон Дигвил, наследник сенорства Деррано. Вперёд, или, вернее сказать, назад. Возвращаться на юг, откуда ты только что так поспешно спасался.
Взять Мастера можно только там».
Дигвил глубоко вздохнул. Подумал о Ютайле, своей молодой жене, о крохах Десмоде и Альвейне, красивой, словно кукла, – Юта порой и возилась с малышкой, словно с куклой, сама не очень давно расставшись с игрушками.
«Прости, Ютайля, прости меня. Я старался быть хорошим мужем, но… соблазны плоти слишком сильны. Я бывал у куртизанок Симэ, не брезговал и крепкими, ядрёными дочерьми серфов. Не знаю, догадывалась ты или нет, но из моих отлучек ты всегда встречала меня нарядной, приветливой и весёлой. Бросалась на шею, рассказывала что-то смешное о детях, о няне, о той тысяче мелочей, что в обыденной жизни порой раздражает, а потом оказывается – что именно они, эти мелочи, и составляли «настоящее», о котором так тоскуешь, оказавшись на холодном ночном берегу Долье.
Прости меня, жена. Прости, если я не вернусь».
Дигвил решительно встряхнулся и пошёл отдавать распоряжения.
Осаждавшая Венти армия старого сенора Деррано не препятствовала наступавшим северянам. Дольинцы отхлынули от стен, без боя оставив варварам и укреплённый лагерь, и те припасы, что не успели в спешке вывезти из-под носа у детей Белого Дракона. Теперь стяги Деркоора стыдливо колыхались вдали – на безопасном расстоянии от окружённого замка.
– Хорошо идут, – хмуро заметил сенор втянувшему голову в плечи Байгли. – Ровно. Навсинайские големы на параде хуже ходят. Я видел.
– Их ведь перебьют, да, батюшка? – осведомился младший Деррано.
– Перебьют? Х-ха! Куда там, они сами перебьют кого угодно. Вот смотри…
На стенах замка осаждённые, похоже, разобрались, что к чему. Армия Деррано на приступы не ходила, и у бойниц оставались лишь немногие защитники. Сейчас, наверное, туда выбежали и стар и млад. Навстречу северянам полетели стрелы, варвары вскинули круглые щиты.
– Смотри, Байгли, смотри, – с неприятным выражением проговорил сенор Деррано. – Сейчас они дойдут до самого рва, потеряв едва одного-двух. Лучники на стене станут дружно мазать. Из наших полегла бы половина самое меньшее. А тут…
– Кто же их защищает, батюшка?
– Знал бы ответ, сын, давно правил бы всеми Свободными королевствами, – сухо ответил сенор.
Байгли счёл за лучшее умолкнуть.
В первых рядах у варваров широко шагал могучий воин, обнажённый до пояса и весь покрытый синеватым узором рун. От его пояса тянулась цепь – к другой фигурке, в жалком тряпье, тонкой, явно женской.
– Кого это он с собой тащит, батюшка? – дерзнул поинтересоваться младший сын.
– Ха, это у них что-то вроде жрицы. Видел я такое в прошлый раз, видел… тогда их вожак тоже с собой какую-то девчонку тянул. Дралась как бешеная, да только убили её.
– Убили? Как убили?
– Дубиной! – рявкнул старый дон. – По голове! Размозжили в кашу! Они не бессмертные, сын, просто их очень, очень нелегко убить. А девчонка, видать, не из ихних была. Не защищали её никакие силы. Вот и убили. После этого и вожак… остановился. Словно оцепенел. Словно сердце у него вынули…
Необычная словоохотливость сенора пресеклась, едва северяне, и в самом деле потеряв лишь двоих, добежали до стен и принялись устанавливать штурмовые лестницы.
Здесь им пришлось потяжелее – сверху полетели камни.
Раскалить котлы со смолой или хотя бы с кипятком осаждённые просто не успели.
