и не воспринимая процент алкоголя.
После еды плотник уже ждал Ала в саду. Как ни странно, доска для серфинга походила на то, что хотел получить Ал. Не веря в собственную удачу, он взял доску и, велев Тахикиро и плотнику следовать за ним, пошел на берег моря, где провел первое испытание. Доска оказалась не такой удобной на деле, но Ал сумел определить дефект, который плотник исправил на месте, буквально с двух попыток.
Конечно, Ал не мог назвать себя профессиональным серфингистом, но, по сравнению с ним, у японцев всяко получилось бы хуже. Поэтому он тренировался дотемна, заставляя тело вспоминать необходимые движения.
Обалдевший от того, что он сотворил, плотник молча сидел на берегу, ожидая дальнейших приказаний господина. Утираясь принесенным Фудзико полотенцем и лакая из горлышка саке, несмотря на лето, он немало охладился и теперь стучал зубами, Ал нарисовал плотнику на песке необходимые ему к завтрашнему дню тренажеры для обучения самураев координации движений. Кроме того, он велел старосте притащить на плац весы, на которых можно было бы взвесить человека. После всех этих приготовлений Ал наконец добрался до своей одинокой циновки и, завернувшись в футон, забылся тревожным сном.
На следующий день Бунтаро и Оми уже ждали его на плацу, личный отряд Ала построился, как и вчера, рядом с Тахикиро.
Тщательно выговаривая слова и помогая себе жестами, Ал попросил Бунтаро и Оми выяснить, есть ли среди их людей умеющие плавать. Бунтаро командовал людьми Токугавы, Оми возглавлял самураев Касиги. Тот же вопрос Тахикиро задала отряду Ала.
Оказалось, что практически все люди Бунтаро умеют плавать, Оми мог похвастаться лишь десятком, умеющих хоть как-то держаться на воде самураев. В отряде Ала водобоязнью страдали восемьдесят из ста человек.
Сделав серьезное лицо, Ал потребовал, чтобы все умеющие плавать самураи шагнули вперед, затем выбрал из них людей, умеющих хорошо плавать, и, наконец, даже раздобыл несколько тех, кто уверяли, что сумеют обучить других.
Тахикиро тут же отобрала учителей плавания для отряда Ала. Было приятно, что девочка не нуждалась в дополнительных объяснениях. После чего Ал велел отобранным пловцам идти вместе с Тахикиро к морю, с собой он пригласил Бунтаро и Оми. Оба самурая поначалу делали вид, что им неинтересны новшества, которые собирается вводить Ал. Но, как и следовало ожидать, первая же демонстрация возможностей доски для серфинга, повергла их в шок.
Вопреки настоятельным просьбам Ала, Бунтаро тут же разделся и попытался подчинить себе непокорную доску, но потерпел фиаско, рухнув в воду. Дождавшись, когда самурай выберется на берег, Ал во всеуслышанье похвалил его за смелость. После чего весьма довольный собой плотник предложил вниманию Ала сделанные по его эскизам физкультурные снаряды. По сигналу мастера крестьяне и подмастерья утвердили их на берегу.
По тому, с какой страстью и яростью Бунтаро накинулся осваивать эти штуки, Ал понял, что тот уже готов покориться его воле.
Потренировавшись с отобранными для серфинга самураями, Ал отправился домой перекусить, после чего они с Тахикиро вновь вызвали к себе плотника и Муру, потребовав у него немедленно изготовить как можно больше досок. Дерево должен был раздобыть Мура. Более или менее освоившись со стилем местной жизни, Ал не считал нужным побеспокоиться на счет того, где Мура возьмет строительный материал. Мура – он кто? Он староста, стало быть, это его головная боль, а не как не хатамото самого Токугавы, которому и без Муровых хлопот дел хватает.
После Ал затребовал у старосты шелк для построения первого дельтаплана. Не зная слова «шелк», он был вынужден попросить Фудзико подойти к ним и, зажав между пальцев рукав ее кимоно, показал жестами, что сматывает шелк в рулон.
Должно быть, староста начал спорить с Фудзико, толкуя ей о цене заказа, но та сурово, но вежливо оборвала его на полуслове. Ей, самураю, дочери и внучке даймё, было невозможно слушать разглагольствования глупого крестьянина относительно денег. И тем более позволять портить настроение столь низменными темами своему господину.
Самураи, и даже очень богатые самураи того времени, были не приучены держать в руках деньги, вести подсчеты, точно презренные торговцы или ремесленники, решать, сколько следует оставить на жизнь, содержание лошадей, самураев и слуг, а сколько можно пропить с друзьями. Все финансовые вопросы в доме решали жены и наложницы, доходило до того, что идущий по городу и пожелавший поесть в харчевне самурай не имел в кармане денег для уплаты заказанного блюда. Впрочем, если самурай был местным, с него никто и не спрашивал, привычно отсылая счет жене или отправляя слугу в дом самурая за деньгами. Исключение составляли самураи, находящиеся в чужом городе, по делам своего господина. И если такой самурай пускался в путь без свиты и наложницы, которая держала в руках его деньги и оплачивала счета, ему приходилось брать с собой заранее высчитанную подругой сумму денег или питаться в полковой кухне, что было не всегда удобно.
Очень часто самурайское жалование получала самурайская жена или наложница. Она же отмеряла, сколько денег пойдет на содержание дома, выплату жалования воинам, входящим в отряд мужа, если таковые имелись, оплачивала повара и слуг. Жена или наложница должна была готовить подарки начальству и друзьям мужа, стараясь не пропускать дат, а также оплачивала посещение мужем куртизанки или выдавала ему требуемую для его телесных нужд сумму. В общем, странная была Япония, странная, но по-своему притягательная.
Желая помочь Фудзико укротить вдруг вышедшего из повиновения Муру, Ал медленно поднял палец вверх, произнеся полным значения голосом: «
Ночью Ал ворочался с боку на бок, не в силах заснуть. Мысли, одна интереснее другой, подобно пчелам в улье, гудели в его голове. Ал сел, не зажигая огня. Сквозь полуоткрытые седзи на него глядели крупные звезды.
Ужасно хотелось курить. Но об этом лучше было не вспоминать. Он вышел из дома, нащупав в специальном ящичке у крыльца сандалии. После чего взял доску и хотел было уже пойти к морю, как вдруг в доме раздался какой-то шорох, и за его спиной появилась тень.
–
–
