слишком вызывающе, чтобы оставлять это без внимания. Когда решение было принято, Саурон объявил, что нужно сделать три кольца для эльфов, семь для гномов и двенадцать для людей.
Откуда он взял эти числа, никто не спрашивал. Эльфийские кольца решили отдать Гил-Гэладу, чтобы он сам выбрал для них наиболее достойных носителей. Семь гномьих колец, конечно же, предназначались королям подгорных кланов, ведущих свой род от каждого из семи первых гномьих королей, сотворенных Великим Кузнецом. Двенадцать людских колец вызвался раздать сам Саурон. Кому вручить эти кольца, оставили на его усмотрение, рассудив про себя, что чем их больше, тем лучше.
Когда стали обсуждать подробности дела, Саурон подчеркнул, что эльфийские кольца должен сковать эльф, гномьи – гном, а людские – человек. Кто будет ковать эльфийские кольца, было ясно с самого начала – разумеется, мастер Келебримбер, Серебряная Рука. Ведь эльфийское слово «келеб» означало не только благородный белый металл, но и превосходную степень совершенства.
Гномы настаивали на том, чтобы семь гномьих колец были скованы в Казад-Думе, но Саурон сказал, что должен лично присматривать за ходом работы. Именно поэтому работу поручили Горму, ученику Келебримбера, находившемуся на обучении в эльфийских кузницах, хотя в глубинах Казад-Дума нашлись бы мастера и получше. Вот почему этот несносный гном так важничал и всячески помыкал своим помощником во время работы.
Но сейчас, когда кольца были закончены, Фандуил перестал сердиться на своего напарника. Аннатар кое в чем помогал гному, преимущественно советами, но основную часть работы Горм сделал сам. Он не зря второй десяток лет учился у настоящего эльфийского мастера, поэтому семь митриловых колец с камнями из полудрагоценных минералов получились просто великолепными. Такие не стыдно было вручить и королю – даже гномьему королю, подлинному знатоку и ценителю кузнечных изделий.
Фандуил не без гордости подумал, что и его труда здесь было вложено немало, что массивные гномьи кольца навеки понесут на себе отпечаток эльфийского изящества. Они с Гормом неплохо ладили и прежде, а теперь впервые в жизни совместно выполнили такой ответственный заказ, и это окончательно сдружило их – возможно, даже больше, чем они сами себе признавались в этом. Во время одной из коротких передышек они договорились по окончании работы сделать себе оружие, и теперь занимались этим, пока мастер не пришел к ним за кольцами и не поручил новую работу. Ученики Келебримбера редко оставались без дела.
Горм одним точным движением насадил рукоять на клинок. Зажав изделие в тиски, он с помощью молотка и зубила обстукал основание рукояти, чтобы закрепить ее на клинке. Затем он вынул готовый меч из тисков и обернулся к напарнику.
– Я свое дело сделал, – сказал он, протягивая меч Фандуилу. – Рукоять сам разрисуешь, как тебе нравится.
– Я тоже. – Фандуил взял меч и подал Горму гравированный топор. Тот повертел топор перед горном, разглядывая игру огненных бликов на митриловом кружеве. Небольшие темные глазки гнома сверкнули одобрением.
– Значит, осталась последняя закалка, – деловито сказал он, поскольку сам отпускал сплав перед гравировкой. – Думаю, мы с тобой – такие мастера, что уже можем позволить себе делать именованное оружие.
Это они и собирались сделать – первое в своей жизни оружие с именем – и начали с собственного вооружения. Мастер не поощрял отсебятину, но оба его ученика надеялись на маленькое попустительство по случаю превосходно выполненного заказа. Горм налег на мехи, раздувая огонь в горне, а Фандуил стал разглядывать только что изготовленный клинок.
Белое митриловое лезвие с серебристой изморосью разводов было узким и легким, словно осиное жало. Тем не менее, это была не шпага, а меч, настоящий эльфийский меч, позволявший не только колоть, но и рубить. Вес, длина и баланс были выверены точно по руке Фандуила, тем более что Горм снимал мерку не только с его руки и плеча, но даже с роста и шага, при этом что-то бормоча и вычисляя для себя.
Фандуил заготовил несколько имен заранее, так и не остановившись ни на одном, но все они вылетели из его головы при виде узкого белого лезвия. В мыслях эльфа наступило полное безмолвие, в котором само собой возникло настоящее имя клинка, словно новорожденный меч представился ему.
«Араннион».
Буквально это имя означало на квэньи – царственная оса.
Шершень.
Фандуил улыбнулся и взял резец, чтобы легкой эльфийской вязью вывести это имя на рукояти меча. Сбоку опять раздалось шипение – это Горм в последний раз купал в масле свой новый боевой топор. Затем он насадил топор на рукоять и снова залюбовался им.
– Теперь нужно дать ему имя, – сказал он эльфу, только что закончившему выводить надпись. – Не мешай мне, я думать буду.
Во всем, что не касалось кузнечного дела, Горм был не слишком расторопным. Думать было для него отдельной работой, требующей времени, места и полного отсутствия помех. Фандуил знал эту особенность своего напарника, поэтому присел на скамью, дожидаясь завершения труда, тяжкого и непривычного для Горма.
Тот уселся на скамейку у противоположной стены и сосредоточенно уставился на топор. Размышление отражалось на бородатом лице гнома, словно там, под кожаным кузнечным ободком, происходила невидимая ковка неподатливого сплава. Вдруг он вскинул голову, словно от удара мысленного молота, его темные глазки радостно вспыхнули.
– Знаю! – воскликнул он. – Я назову его – «Чегир»!
Фандуил проглотил ухмылку – так на гномьем языке назывался обыкновенный топор-колун. Но разве так уж важно, какое имя носит оружие, если это имя вдохновляет хозяина на битву!
Гном схватился за резец, чтобы собственноручно нанести это имя на топорище. Фандуил вдруг насторожился и привстал на скамейке. Его чуткое эльфийское ухо уловило чьи-то легкие шаги по мощеному двору Дома Ремесел, приближающиеся к двери. И это в такой поздний час, когда они с Гормом были уверены, что в мастерских давно не осталось никого, кроме них двоих! Он бросил быстрый взгляд на гнома, вырезавшего руны. Даже если это сам Келебримбер надумал проведать своих учеников, все равно дело уже сделано и самое большее, что может мастер – это отругать их, а оружие останется с ними.
Шаги остановились за дверью. Фандуил поспешно сделал виноватое лицо и припомнил заранее подготовленные оправдания. Дверь медленно отворилась – бесшумно, как и все двери эльфийских строений – и на пороге кузницы появилась тонкая высокая фигура. Вошедший был по-эльфийски строен и красив, с безупречно очерченным, покрытым гладкой золотистой кожей лицом, с миндалевидными карими глазами очень темного, редкого для эльфов оттенка. Его каштановые волосы выглядели значительно светлее по сравнению с глазами и были самого обычного цвета – у многих нолдоров они были темнее, не говоря уже о Фандуиле, который был из эльфов-авари и имел угольно-черные волосы.
– Мастер Аннатар! – воскликнул Фандуил, на всякий случай не убирая виноватое выражение с лица. Дароносец не интересовался делами учеников и уж в любом случае не стал бы выговаривать им за сделанное без разрешения оружие, потому что это была привилегия их личного мастера – но мало ли что…
– Вчера я видел, что вы доделывали последнее гномье кольцо, – сказал майар, не обратив ровно никакого внимания на новенький боевой топор в руках Горма. – Вы закончили работу над кольцами?
– Да, Аннатар, – торопливо закивал Горм, пряча свой «Колун» за спину.
– Покажите их мне.
Гном оставил топор на скамейке и полез в шкаф, где лежали кольца. Отдельные коробочки для каждого кольца изготавливали камнерезы, а пока все семь колец хранились в общей, наспех сделанной Фандуилом коробке, воткнутые в пухлую обтянутую черным бархатом подстилку с семью прорезями.
– Вот они, Аннатар. – Горм откинул крышку коробки перед майаром. Семь митриловых колец засветились на черной бархатной подстилке, озаренные пламенем горна.
Темные глаза Саурона устремились на кольца. Некоторое время он созерцал их, не говоря ни слова.
– Превосходная работа, ученик мм-м…
– Горм, – подсказал гном.
