Песни не уменьшали скорбь, но спасали от отчаяния. Допев одну, Рамарон выбрал другую – заботливо, осторожно, словно следующую ступеньку на шаткой лестнице, ведущей прочь от бездонного провала. Он глядел в огонь и пел, пока его печаль не стала высокой и крылатой – такой, которой не страшна любая бездна.
Он снял ладонь со струн и поднял лицо от костра. Вокруг стояли люди.
– Вот теперь я знаю, зачем нужны барды, – глубокомысленно заметил Горм, когда они снова остались втроем. Его плечи уже не так сутулились, а в темные глазки вернулась былая уверенность.
– Эльфы так не поют, – добавил Фандуил. – Наши мелодии слишком сложны и красивы, им не хватает простоты.
– И все-таки я хотел бы петь, как эльфы, – мечтательно произнес Рамарон, обнявшись с лютней и прислонившись щекой к ее грифу. – Как я, это просто, а вот как они…
– Да ты пой, как тебе поется, – посоветовал Фандуил. – Зачем тебе петь не своим голосом? Нас всегда учат искать собственный голос, а не подражать чужому.
– Возвращался бы ты к своим, Рамарон – может, и доживешь до старости, – изрек вдруг гном. – Рукопашник из тебя даже хуже, чем из эльфа, не говоря уже о нас, гномах. Тебя на рубеже первый же орк уделает, если рядом с тобой не будет Горма со своим «Чегиром».
– Ну правильно, я же не торчу целыми днями с молотом в кузне! – взвился Рамарон, но тут же осекся. – Постой, Горм, ты сказал – тебя здесь не будет?
Горм и Фандуил обменялись взглядами.
– Знаешь, Рамарон, – ответил вместо гнома Фандуил. – Учитель перед смертью сказал нам, что гномьи кольца нужно уничтожить. Это было его последнее желание…
Он запнулся и поспешно опустил голову, вспомнив лицо умирающего Келебримбера.
– Мы пойдем и уничтожим их, – закончил за него Горм. – Не знаю уж, что для этого понадобится, но мы это сделаем.
– А меня, значит, оставляете? – возмущенно уставился на них Рамарон. – Друзья, называется!
– Пойми, дурак, мы не прогулку собрались, – проворчал гном. – Мы знаем, ради чего идем, а тебе-то зачем подставляться?! Разве это твое дело?!
– Как это – не мое дело? Вы же мои друзья!
– Это дело – опасное, – терпеливо сказал Горм. – Может, даже смертельно опасное.
– Ну уж нет, я пойду с вами!
– Не пойдешь!
– Пойду!
Фандуил восстановил самообладание и поднял взгляд на спорщиков. На лице Горма прочно утвердилось хваленое гномье упрямство, глаза Рамарона метали искры.
– Может, возьмем его, Горм? – вмешался он в перепалку. – Что он, без нас не найдет бед на свою голову?
Бородатая физиономия Горма повернулась к эльфу. Гном не сказал ни слова, но в его глазах проступило понимающее выражение – конечно же, найдет. Он снова повернулся к Рамарону, свирепо теребившему зачаток белокурой бородки, проросший в последние месяцы на его юношеском лице.
– А ведь прав Фандуил – с нами тебе будет безопаснее. Ладно уж, идем!
Рамарон просиял. Его настроения менялись мгновенно и он не умел помнить обид.
– Я же знал, что вам без меня не обойтись! Когда выходим?
– Чем скорее, тем лучше, – ответил Фандуил. – Но сначала нужно решить, с чего и как мы начнем.
– А вы еще не решили?
– Как-то все недосуг сегодня было, – укоризненно проворчал Горм.
– Так давайте решать! – требовательный взгляд Рамарона перескочил на Фандуила, но тот только кивнул на гнома:
– Горм у нас лучше знает, как подступиться к его народу – ему и решать.
– К нашему народу так просто не подступишься, – в голосе Горма прозвучала странная смесь гордости и досады. – Учитель сказал, что нам нужно найти Коугнира – вот это и будет самое правильное. Коугнира у нас чтят все, и я не знаю, каким надо быть свихнутым, чтобы с ним не посчитаться.
– А кто такой этот Коугнир? – живо поинтересовался Рамарон.
– Гном это, – пояснил Горм. – Только он, как бы это сказать – бродячий, что ли.
Глаза Фандуила распахнулись еще шире, чем у Рамарона. Бродячий гном – это было нечто вроде подземного эльфа.
– Бродячий? – изумился он. – А разве такие бывают?
– Не «бывают», а «бывает», – веско поправил его Горм. – Один он такой у нас, у гномов. Как вам известно, каждый гном принадлежит к одному из семи кланов и при знакомстве первым делом говорит, к какому – а если и промолчит, так другие скажут. Так вот, про Коугнира никто не знает, в каком клане он родился. Просто гном, и все. На другого бы косились, а Коугнира все ох как уважают! Попробуй такого не зауважай – он на полголовы выше любого из гномов, а в плечах на ладонь шире. Борода у него такая рыжая, косматая, словно огонь в топке, а как он у наковальни стоит! Думаете, зря его Коугниром прозвали – Рамарон, это по-нашему «молотобоец» означает, если ты вдруг не знаешь.
Рамарон, действительно не знавший этого, завороженно кивнул.
– А может, это сам Ауле? – предположил Фандуил.
– Хммм… – Горм задумался, преимущественно над тем, не слишком ли красочно он описал Коугнира. Но нет, описание совпадало. – Гном он не простой, это ясно, но все-таки он – не Ауле. Нет, не валар он – с чего бы Ауле торчать у нас годами? У Ауле своя кузня в Валиноре, не в пример нашим, да и дела у него свои, волшебные. А этот все больше нашими делами занимается – вроде вот как здесь Аннатар был…
– Ничего себе сравнение! – фыркнул Фандуил. – Так, может, он к Саурону и подался?!
Гном гневно сверкнул на него глазами, словно услышал личное оскорбление, но затем все-таки решил, что глупо сердиться на непосвященных:
– Разве учитель направил бы нас к Коугниру, если бы знал за ним что-нибудь такое?!
– То, что он не знал, еще ни о чем не говорит, – принял сторону эльфа Рамарон.
– Да вы… да я… – задохнулся от возмущения Горм. Оба невольно отшатнулись от него, потому что еще не видели гнома в такой ярости.
– Мы только хотели сказать, что нам нужно вести себя осторожнее – после того, что вышло с Аннатаром… – примирительно сказал Фандуил. – По-моему, Старшие эльфы должны знать этого Коугнира. Давайте, я расспрошу их, а затем мы подумаем, насколько ему можно доверять.
Остатки гнева еще вспыхивали в Горме, словно угли в остывающей топке плавильной печи, но гном не мог не признать необходимость вести себя осторожно. И он не мог не понимать, что предложение Фандуила было разумным.
– Только ты не забудь спросить у них, где нам искать Коугнира, – предупредил он.
Хотя Фандуил говорил своим друзьям о Старших, он в первую очередь имел в виду Кэриэль, Древнюю. Не только потому, что она наверняка знала больше, чем другие эльфы, но и потому, что она относилась к
