пища, являются очень важной темой среди этих клиентов. Все выглядит так, словно они привыкли думать, что, имея достаточно денег, можно приобрести все, что угодно… и вбили себе в голову, что, тратя побольше на здоровую пищу и здоровую выпивку, они никогда не умрут. Конечно, они тратят столько времени на беспокойство и донимание друг друга по части доброго здравия, что склонны нагнетать достаточно сильный стресс, чтобы внезапно падать и загибаться от сердечного приступа… но это кажется приемлемым, если не желанным вариантом, так как он рассматривается как свидетельство «высокого давления, являющегося признаком преуспевающего карьериста» и, следовательно, стало чем-то, вроде значка статуса. Вот только во всем этом как-то упускается из виду, что стрессы во многом вызваны ненужным беспокойством, которое они причиняют самим себе, тревожась о таких вещах, как статус и здоровая пища.
Наверное, все дело в высокорискованном характере моей профессии, но лично я не питаю никаких иллюзий насчет собственного бессмертия. Как мне представляется, в жизни хватает всяких непредсказуемых вещей, способных убить тебя, и поэтому единственный разумный подход к жизни — это брать от нее те маленькие удовольствия, какие выпадают, так, чтоб, когда придет твой черед, ты, по крайней мере, мог умереть, зная, что прожил полнокровную и счастливую жизнь. Я хочу сказать, кому ж охота жить вечно… особенно, если эта жизнь должна быть скучной и лишенной удовольствий?
Я размышляю над этим, когда одна деваха прокладывает себе локтями дорогу к стойке рядом со мной. Сперва я думал, что она просто отчаянно хочет пить, что, как я говорил, вполне понятно, учитывая медленно обслуживание, и шагаю в сторону, используя свою несреднюю массу, чтобы дать ей место.
— Выбрал мне цель?
Мне требуется какая-то секунда, чтобы понять, что вопрос этот адресован именно ко мне, так как она произносит его небрежно и не глядя в мою сторону.
— Тананда? — гляжу я на нее во все глаза.
Сегодня вечером на ней иная личина… пышные черные кудри до плеч и платье из какой-то облегающей ткани, которое… ну, показывает все, что у нее есть под ним.
— Не глазей на меня! — шипит она, тихо ввинчивая каблук мне в любимую мозоль, чтобы подчеркнуть сказанное и глядя в то же время в потолок. Ведь предполагается, что мы не знаем друг друга… помнишь?
— О, верно… извини.
Я возвращаюсь к разглядыванию содержимого своего бокала, стараясь изо всех сил игнорировать ее присутствие… что не легко, так как толпа порядком прижимает ее ко мне, когда мы стоим там.
— Ладно, кто же наш болван?
— Видишь за нашим столом двух широкоплечих парней? Тех, шумных? По-моему, тот, что слева, отлично подойдет тебе.
Мы с Нунцио решили выбрать своей жертвой Шу Слеппня. Из всей нашей команды мы, вероятно, меньше всего привязаны к братьям Слеппням, и хотя для наших целей, вероятно, подошел бы любой из них, Шу чаще доминирует в их паре и может затеять свару, если Тананда примется заигрывать с его братом вместо него. А так как наша цель вызвать свару между армией и штатскими, драка в наших собственных рядах была бы контрпродуктивной.
— А кто тот миленок, что сидит напротив этих скотов?
— Что? Это Майжук. Он прежде был актером или танцором или еще чем-то вроде этого.
— Подойдет, — твердо говорит она, и в голос у нее закрадывается хищная нотка.
Я воздерживаюсь от взгляда в ее сторону, но у меня сильное подозрение, что она облизывает губы… если не физически, то мысленно.
— Мне думается — это не такая уж удачная мысль, Тананда, — говорю я. — Между ним и Оссой что-то намечается. По крайней мере она неравнодушна к нему.
— Кто?
— Осса. Цыпочка в мундире, сидящая рядом с ним.
— Это женщина?
Хотя, как вам известно, я при первой встрече с Оссой прореагировал во многом так же, по какой-то причине мне как-то не по себе слышать это от Тананды.
— Пусть тебя не обманывают ее волосы, — говорю я. — Она весьма крутая дамочка.
— Это очень мило с твоей стороны, Гвидо, — говорит Тананда, неправильно поняв мои слова, — но в день, когда я не смогу остаться при своих против этой, я тут же повешусь. Ну, за работу.
— Да я имею в виду… — пытаюсь я сказать, но Тананда уже исчезла, скользя к Майжуку, словно какая-нибудь кошко-змея, подкрадывающаяся к пьяной канарейке.
Ну, просто великолепно! Хотя я полагаю, что наша цель «армия против штатских» будет достигнута и посредством склоки между Танандой и Оссой, составляя этот сценарий мы задумывали совсем не это.
Однако, как оказалось, я напрасно беспокоился. Наблюдая с позиции у стойки, я вижу, что Майжук откликается на зазывный взгляд Тананды, как впервые нарушивший закон преступник, вцепляющийся в своего адвоката, а Осса вместо того, чтобы затеять драку, просто встает и выходит из бара, печатая шаг, с мрачным, как туча лицом, и заложенными в многоцветных волосах ушами.
— Кто там болтает с твоим приятелем? — говорит материализуясь передо мной Сварлий.
Я устраиваю большой спектакль из оглядывания через плечо на наш столик.
— Просто какая-то деваха, — небрежно-так пожимаю плечами я, делая ему знак налить по новой. — А что?
— Да так. Мне на минуту подумалось, будто она выглядит какой-то знакомой, вот и все.
Он направляется к другому концу стойки принести мне выпивку, оставив меня малость встревоженным. Я говорю себе, что этому деволу совершенно не с чего узнавать Тананду, так как ее нынешняя личина ни чуточки не походит на ее постоянную внешность. И все-таки он является нестабильным элементом в текущем уравнении, и я попросту предпочел бы, если возможно, целиком исключить его из него.
— Я думал, мы намечали Шу Слеппня, — говорит Нунцио, усаживаясь рядом со мной у стойки. Возможно, там, где мы находились, и было тесновато, но людям обычно удается найти место для кого-то с такими габаритами, как у Нунцио, особенно, если он болтает с кем-то с такими габаритами, как у меня.
— Намечали, — подтверждаю я. — Но у Тананды есть на этот счет собственные идеи.
— Ну, это безусловно выставило Оссу за порог заведения. По-моему, я никогда не видел ее такой взбешенной. Если б сейчас не требовалось…
— Эй… Абдул!
Это сказал Майжук, стоявший прямо позади нас, пытаясь привлечь внимание Сварлия. Одной рукой он обнимал Тананду за плечи, но если поглядеть внимательно, то можно заметить, что большую часть его веса на самом деле поддерживает она.
— Да? Что вам угодно?
Хоть он и не был в этом особенно любезен, скорость, с которой любой из нашей команды мог привлечь внимание девола, свидетельствовала, что он не забыл, что мы все знаем его тайну.
— Мне… нам нужна… комната.
— Свободных мест нет.
Сварлий начинает было отворачиваться, только для того, чтобы обнаружить, что движение его ограничено… а конкретней, моим кузеном, который протянул руку через стойку и крепко взял его за плечо.
— Дай ему комнату, — тихо говорит Нунцио.
Ну, когда Нунцио говорит так вот негромко, то это обычно означает, что он вот-вот выйдет из себя… что, в данном случае, вполне понятно. Я хочу сказать, ведь мы же вложили в эту затею страшно много труда, чтобы допустить ее срыв из-за какой-то глупости, вроде отсутствия свободных комнат.
— Но ведь нет…
— Дай ему комнату, которую оставляешь для себя. Все равно ты какое-то время будешь слишком занят здесь, чтобы воспользоваться ей.
— Я не настолько занят, — возражает девол, пытаясь вывернуться из хватки Нунцио. — И если…
— Ты можешь стать куда более занятым… если тебе понятна моя мысль, — говорит Нунцио, начиная сжимать руку.
