мягко спружинил в ответ на прикосновение человека.
– Это безумие, – пробормотал ортландец. – Нет никакого входа.
Ему удалось сделать еще только пару шагов. Плотная зеленая стена была непроходимой, и Хейдин понял, что преодолеть ее не удастся. Ему, во всяком случае.
– Ну и что? – спросил он, вернувшись к остальным. – Не пройти!
– Возможно, сиды не желают говорить с тобой, – возразил мастер Рекля. – Вход есть. Пусть попробует кто-нибудь другой.
– Хорошо, я пойду! – Руменика спешилась и храбро шагнула к стене. Поначалу всем показалось, что девушке удалось пройти, но потом раздался такой взрыв ругательств, что Хейдин невольно улыбнулся, а Ратислав неодобрительно покачал головой.
– Сиды мудрожопые! Волшебники траханые! – Руменика в ярости стряхивала с платья налипший мусор. – А может, это ты что напутал, профессор? Здесь с косой и топором и то не пройти. Настоящий частокол, мать его!
– Я ничего не напутал, – Франшен Рекля упрямо мотнул головой. – Портал здесь. Пусть попробует местьер Ратислав.
Ратислав тут же попробовал, но с тем же результатом. Франшен Рекля перестал улыбаться. Сиды упорно не хотели пускать пришельцев в свои владения. Или же хваленый СКОМП просто чудил. Или…
– Я попробую, – вдруг сказала Липка.
Она спокойно подошла к зеленой стене, протянула к ней руку, что-то сказала – и Хейдин с изумлением увидел, как непроходимая минуту назад преграда вдруг расступилась, и яркий радужный свет, вспыхнувший в месте открытия портала, поглотил Липку. Это было так неожиданно, что ортландец бросился вперед, чтобы остановить девушку, но не успел – портал закрылся в следующее мгновение, и перед людьми опять возвышался сплошной кустарник в два человеческих роста высотой. Хейдин едва не начал рубить кусты мечом, чтобы пробиться за ограду, но вовремя вспомнил предостережения Заряты, что в Сейдраведде нельзя причинять вред ни одному из живых существ.
– Ну вот! – услышал он голос Франшена Рекли. – Я же говорил! Портал есть. Сиды сами решили, с кем они будут разговаривать.
– Но почему с ней? – пробормотал Ратислав.
– А ты не понял? – улыбнулась Руменика. – Она лучшая из нас. Сама Доброта и Чистота. Поэтому они выбрали ее.
За стеной был луг. Удивительный, невиданный. Липка с изумлением и восхищением смотрела по сторонам. Ровное, бескрайнее поле, усыпанное необыкновенно красивыми цветами, простиралось до самого горизонта. Аромат этих цветов наполнял воздух. И была ночь; усеявшие небо звезды при этом были такими яркими, что в их свете можно было разглядеть каждую травинку под ногами. Это было похоже на волшебный сон.
– Красиво, не правда ли?
Липка обернулась на голос. Сердце ее замерло, перехватило дыхание, рыдания разорвали грудь.
– МАМА!?
Яеениха улыбнулась. Она стала, казалось, выше ростом, а волосы совсем поседели. Но лицо было молодым и свежим – это было лицо из детства Липки.
– Я подумала, что ты захочешь увидеть меня такой, какой я когда-то была, – сказала Яеениха. – Только теперь у меня другое имя. Я Арендаль ап-Ангелен, властительница Сейдраведда. Добро пожаловать, Липка!
– Так ты… не мама?
– Скажи мне, милая моя, кого ты видишь перед собой сейчас?
– Я? – У Липки задрожали губы. – Маму вижу! Мою мать, единственную мою, ненаглядную!
– Значит, я не ошиблась, – Яеениха снова улыбнулась, но в ее глазах блестели слезы. – Прости меня, если я причинила тебе боль. Но я сделала это из лучших побуждений. Мне хотелось доставить тебе радость. И потом, я ведь не случайно выбрала именно этот облик. Это не ложь, не жестокий обман. В твоем мире я была Ясенихой, твоей матерью. В этом мире я правлю сидами.
– Возможно ли такое? – всхлипнула Липка, вытирая слезы. – Ты же… я ведь…
– Думала, что потеряла меня навсегда? Так не бывает, дитятко. Бог – это мудрость и любовь. Он никогда не разлучает, только соединяет. Разве ты не чувствовала, что я всегда была рядом с тобой?
– Мне было плохо без тебя.
– Потому что ты не знала наверняка. – Яеениха подала девушке руку. – Коснись меня. Что ты чувствуешь?
– Тепло. Рука теплая и… живая. Мама!
– Доченька!
Луг вдруг с невероятной скоростью понесся Липке навстречу, потом на миг стало темно. Когда девушка открыла глаза, то увидела над собой серьезное и немного испуганное лицо Ясенихи.
– Бедненькая моя! – Теплая мягкая рука легла на лоб. – Ты что, приболела?
– Да так, маленечко. Но уж прошло все.
– Разве так можно! Смотри, ребеночку повредишь.
– Ка-какому ребеночку?
