– Ничего я не голодный! – возразил Зарята.
– Пойдем, поговорим о твоем луке, – предложил Хейдин, понимая, как сейчас нужен юноше этот разговор. – Заодно и мой меч посмотришь, в руках подержишь.
Разговоры затянулись до ночи. Ратислав ушел поздно, и Хейдин подумал, что если бы не Липка, парень остался бы в доме Ясенихи на всю ночь – если не на всю жизнь. За один вечер юноша получил слишком много впечатлений. Таорийский меч Хейдина вызвал у него почти священный трепет. Ратислав с таким лицом взял клинок в руки, что Хейдин невольно позавидовал юноше – как счастлива молодость, как ярко и свежо она принимает радости жизни! Он рассказал Ратиславу о том, как ему достался этот меч и о том, как Блеск не раз и не два спасал ему жизнь. Ратислав слушал, раскрыв рот. Потом пришел черед кольчуги, и, чтобы совершенно осчастливить Ратислава, Хейдин позволил ему надеть кольчугу на себя.
– Это старинный доспех, – пояснил оргландец. – Таких теперь не делают. Такое воронение сегодня не сделает ни один оружейник. В древности кольчуги делались но особому способу. Сталь для кольчужных колец варилась со специальными добавками, а потом волхвы совершали особый обряд над инструментами оружейника. В конце уже готовую кольчугу натирали жиром вордлана, чтобы сделать ее неуязвимой даже для заговоренного оружия. Такая кольчуга выдерживала прямые удары секиры или тяжелого меча, а уж стрелой ее пробить было вовсе невозможно.
– Дядя Хейдин, а кто такие вордланы? – спросил Зарята.
– Это такие поганцы, полулюди-полузвери, злые и нехорошие, – пояснил Хейдин, подмигнув Липке. – Ими становятся дети, которые с утра до вечера шатаются по улицам, не обедают вовремя и поздно ложатся спать.
– Ты обманываешь, – отвечал Зарята. – Дети не становятся вордланами. Дети становятся взрослыми, женятся и рожают новых детей. Я знаю.
– Верно, – усмехнулся Хейдин. – Только чтобы стать взрослыми, они должны научиться слушать старших, особенно старших сестер.
Несколько раз за вечер Хейдин замечал, что Ратислава интересуют не только его оружие и истории о воинских приключениях. Он перехватывал очень красноречивые взгляды юноши в сторону Липки. И Хейдин почувствовал ревность. Он и сам понимал, что это сумасшедствие – ревновать юную девушку к молодому человеку, который моложе его почти в три раза. То, что Ратислав влюблен в девушку, Хейдин понял сразу. Но ортландец понял и другое – Липка не любит юношу, по крайней мере, не видит в нем своего возможного жениха. Это удивило Хейдина. Ратислав был юношей видным, хоть и невысокого роста, но крепкий, с широкими плечами, волевым лицом и открытым взглядом. Молодой человек был совсем не похож на крестьянина; было в облике Ратислава какое-то внутреннее благородство, которое людям из имущих сословий придают воспитание или положение. Ратислава воспитывать было некому, потому Хейдин был озадачен, откуда у крестьянина из маленькой северной деревушки такая стать и такие манеры. Хейдин даже подумал, что взял бы Ратислава себе в оруженосцы без малейшего колебания. Еще больше его заинтриговало то, что сказал ему Ратислав.
– Сказывал отец, у нас в роду в древности были воины, – говорил юноша. – Отец и сам ходил несколько раз с новгородским ополчением на суздальцев. А еще отец верил, что я обязательно стану воином.
– Станешь, – подбодрил его Хейдин. – Воинское снаряжение тебе к лицу. И силой тебя предки наделили сполна. Быть тебе воином!
– Отец говорил, вроде как предание у нас в семье есть, – неожиданно сказал Ратислав. – Будто дальний предок мой и прародитель рода нашего приплыл из-за моря, из северной страны и остался тут, в земле Новгородской. Был он великим воином и через то стал в этой земле правителем, ко потом исчез неведомо куда. А вот воинскую силу свою, что ему дал Бог для защиты веры и земли нашей, он своим потомкам оставил, и достанется эта сила тому из потомков, кто будет эту землю защищать от врагов, коли нужда будет.
– Хорошее предание. И мысли у тебя правильные. Верю, что ты станешь великим воином, Ратислав. Только учиться тебе надо. Храбрости и силы одних мало, нужно умение и знания. Хороший воин умеет драться любым оружием, знает сильные и слабые стороны своего врага, тактику боя, одинаково хорош и в обороне и в атаке. Такой воин может врачевать раны, находить воду в безводной пустыне и разводить огонь под проливным дождем; он может преодолевать бурные реки и проходить в горах там, где могут найти дорогу только горные козы и снежные кошки. Он ездит верхом так, будто родился в седле; он обходится без пищи и воды столько, сколько необходимо и при этом в любую минуту готов встретить противника с оружием в руках; он не боится один сражаться с целой армией, даже если это означает для него верную смерть. А главное, Ратислав – хороший воин соблюдает несколько очень немудреных правил. Без них он станет просто вооруженным человеком. Или, что намного хуже, профессиональным убийцей.
– Какие это правила?
– Я же сказал – простые. Но я знаю немного людей, которые смогли прожить жизнь, ни разу не нарушив их. Мне их поведал мой учитель, таорийский рыцарь Йондур Брео. Их всего четыре; во-первых, никогда не обращать оружия против женщин и детей. Во-вторых, нет ничего превыше чести. В-третьих, верно служи тому, кому присягал, даже если твой господин не ценит твоей службы по достоинству. И, в-четвертых, всегда будь на стороне того, кто борется за свою свободу.
– Я запомню, – ответил Ратислав.
– Запомни и соблюдай их, когда возьмешь в руки оружие. И тогда я буду гордиться тем, что первым поведал тебе эти правила…
Уже лежа в постели Хейдин вспоминал этот разговор. А еще он почему-то вспомнил своих мальчишек из Виана – бедняги, кто теперь учит их владеть мечом, кто рассказывает им о подвигах героев древности? Хейдин вдруг отчетливо вспомнил их лица. Все оборачивается так, что он нескоро увидит и тощего Йота, и рыжего Уго, и курносого Альмера, и нахального Роя. Увидит ли вообще? Его фехтовальный зал наверняка придет в запустение, и в деревне Виан появятся новые развлечения…
Из угла горницы раздался хруст – невидимая мыть точила деревяшку. В окошки падал лунный свет. Хейдин вздохнул. Странная все-таки у него судьба. Детство он провел в бедности в маленьком городке Гилларен на юге Ортланда. У рода ди Варсов были длинные и громкие имена, но тощие кошельки. Юность Хейдина прошла в скитаниях по крепостям и гарнизонам, где лаэданские дворяне высокомерно называли его рутаном и язычником, где было много отупляющей скуки и очень мало по-настоящему светлых дней. Была любовь к Мело, подобная яркой вспышке, – единственное настоящее чувство в его жизни. Еще лица и имена боевых товарищей, их Хейдин часто вспоминал все последние годы. А больше ему и вспомнить-то нечего. Кровавые битвы, лишения, ранения, неблагодарный тяжелый труд не стоят того, чтобы о них помнить.
