ногами, ладоней пятнадцати в холке, с белой роскошной гривой, заплетенной в косички и огненными глазами. Да и седло со сбруей были достойны коня; Хейдин узнал великолепную работу азорийских шорников. Такой роскоши в Виане не видели давно, и Хейдин ощутил непонятное волнение. Кем бы ни был загадочный гость графа, видно было, что это непростой воин.
Граф и его гость были в трапезной. Слуга как раз наливал им вино, когда вошел Хейдин.
– Вот и наш ортландец! – сказал граф, милостиво кивнув в ответ на поклон Хейдина. – Опять учил мужицких детей мечевой премудрости? Пустое занятие, если не сказать больше.
– Отчего же, милорд, – сказал приезжий, устремив на Хейдина заинтересованный и, как показалось ортландцу, дружелюбный взгляд. – Этой стране нужны воины. Чем раньше юноша начнет учиться военному делу, тем меньше вероятность, что его убьют в первом же бою. Войны, к сожалению, стали привычным делом.
– Я лишь хочу, чтобы дети научились уважать оружие. Меч – спутник честных и благородных людей.
– Ты мастер оружия, верно?
– Всего лишь мой бывший солдат, – ответил за Хейдина граф, – мой мастер оружия скончался три года назад от горячки.
– Но ты, верно, хорошо фехтуешь? – спросил приезжий, не обращая внимания на замечание графа.
– В юности меня обучал таорийский рыцарь Йондур Брео из Лима, – сказал Хейдин. – Было это в Нидариене, где я служил в страже тамошнего князя. Потом… потом я служил уже в лаэданской армии.
– Хейдин давно мне служит, – заметил граф. – Мой сын в нем души не чает. А все потому, что Хейдин умеет найти с ним общий язык.
Ортландец тем временем успел хорошо рассмотреть приезжего. Очень молод, лет двадцати, смуглый и черноволосый, но с фиалковыми глазами. Лицом похож на азорийца, тем не менее на лаэданском языке говорит без малейшего акцента.
– Я всего лишь стараюсь хорошо делать свое дело, – сказал он, слегка поклонившись. – Граф очень преувеличивает мои заслуги.
– У тебя нет своего дома? – вдруг спросил азориец на безукоризненном ортландском языке.
Хейдин вздрогнул.
– У меня был дом, – ответил он тоже на родном языке. – Но это было давно.
– И что случилось потом?
– Война, – Хейдин посмотрел на азорийца. – С тех пор я скитаюсь по свету и не могу ответить на вопрос, зачем я живу.
– Милорд говорит на языке рутанов? – спросил граф.
– Немного, – ответил странный юноша. – В детстве я прожил несколько лет в Гилларене.
– Мой родной город, – вздохнул Хейдин.
– Вина, мой друг? – предложил граф.
– Нет, благодарю. Теперь я могу ответить на ваш вопрос, граф, в чем причина моего визита в ваш замок. Мое имя Медж Маджари, я азорийский рыцарь сейчас направляюсь в Гесперополис ко двору пресветлого императора Лаэды Шендрегона. Слышали ли вы последние новости? Император показал свою божественную силу. Говорят, он умеет воскрешать мертвых.
– Безумно интересно, – сказал граф.
– Миссия моя очень… ответственна, и я не могу рисковать, – продолжал азориец. – Я очень плохо знаю эти места. Простите мне мои слова, но в Лаэде сегодня очень много идет не так, как надо. Ваши дороги стали опасны. Конечно, ваша прекрасная страна спокойнее, чем варварские земли к югу и востоку от Лаэды, но подвергать себя ненужному риску я бы не хотел.
– Однако странно, что милорд путешествует один, без охраны, – заметил ди Виан.
– У меня была охрана. В Теитуме я нанял четырех парней, которым дал неплохой задаток. Однако едва мы пересекли границу, как эти молодцы, дождавшись ночи, забрали мою заводную лошадь, мой чемодан и сбежали. Хвала Единому, никому из них не пришло в голову зарезать меня во сне.
– И милорд хочет…
– Чтобы мастер Хейдин меня сопровождал.
– Я? – удивился Хейдин.
– Ты внушаешь мне доверие, – сказал азориец. – К тому же я слышал о тебе от очень уважаемых мною людей.
– И кто же они?
– Человек по имени Карвер ди Бэр.
Хейдин вздрогнул. Медж Маджари упомянул о воине, с которым Хейдин пережил одно очень неприятное приключение. Откуда, о Таркан, этот чужеземец знает…
– Хейдин, кто такой этот Карвер ди Бэр? – спросил граф, явно заинтересованный развитием разговора. – Ди Бэры очень знатная семья, из старых дворян. Где и как ты мог с ним познакомиться?
– Это очень давняя история, милорд, – ответил, помолчав, Хейдин. – Я никогда о ней никому не рассказывал, потому что мне иногда кажется, что все это мне только приснилось…
Еще до наступления темноты пять человек взобрались на верхушку огромного заросшего сосновым
