внутри которого угадывались очертания то ли головы живого существа, то ли какого-то агрегата. Сразу за этой «головой» загадочный механизм был пробит навылет, под его брюхом уже успела застыть большая желтая лужа. Ланкастер сел на корточки, вытащил из ножен тесак и поковырял им нижнюю часть головного узла. Тесак взрезал неподатливый зеленый пластик, и «голова» вдруг снялась с «тела», обнажив уродливую густо-желтую головку, принадлежавшую, несомненно, живому существу. Точнее, еще недавно живому. В нос Виктору ударил сильный сладковатый запах.
– Так вот вы какие, – проговорил он.
– Ч-черт, а! – Хоменко непроизвольно отшатнулся. – Кто это, командир?
– По-моему, перед нами типичный представитель расы джеров, – медленно ответил Ланкастер, разглядывая навеки застывшие огромные глаза без зрачков цвета темного золота, крохотный рот и две пары белесых усиков, уложенные вокруг головы инопланетянина. – Тоже гуманоидные, хотя, как видишь, довольно странные на наш взгляд. Впрочем, передних конечностей у него, кажется, шесть.
– Но он явно передвигался в этом своем скафандре горизонтально, – не согласился Хоменко. – Какой же он гуманоид?
– Если я что-то еще понимаю, так это не скафандр. Это индивидуальная транспортная машина, потому что кто-то говорил уже, что они родились на планете с очень низкой тяжестью. А передвигался он действительно в горизонтальном положении. Это и есть тот «жук», которого подстрелил Сугивара. Но почему, черт возьми, он был здесь один? Идем, я надеюсь, Моня приведет этих грибников в порядок: колдун должен знать.
– Лучше я на всякий случай отстрелю ему черепушку, – предложил Хоменко, подозрительно пнув ногой джера.
– В нем и так приличная дырка, – махнул рукой Ланкастер. – Нет, он, безусловно, мертв. Хочешь, оставь пару солдат в качестве почетного караула…
Эрику уже вытащили из хижины, и сейчас она лежала на полевых носилках рядом с отчего-то икающим Аннатом. Моня, матерясь сквозь зубы, складывал бокс первой помощи.
– Две добрые интоксикации, – объяснил он. – Хорошо хоть, органического происхождения. Ничего, сейчас они вернутся в наш светлый мир… гораздо хуже то, что этого колдуна совершенно бесполезно «прокачивать», у него в голове три мешка дури в бульоне из перманентных галлюцинаций.
– Поэтому я и взял Беймаа. Где он, кстати?
– Пока сидит в катере, боится высовываться. А что там, за этой парашей? Хоменко что-то нашел?
– Там дохлый джер, – пожал плечами Виктор. – Сходи, полюбуйся.
– К-кто-о?! – Чечель аж зашатался от изумления.
– Джер, насколько я понимаю. Маленький, желтенький, с кучей ножек. Или ты слышал про них что-то другое?
– По-моему, про них вообще мало кто слышал… но если желтый и несколько пар добавочных конечностей, то действительно джер. Черт, ты подумай, – Моня вытащил сигарету и нервно закурил, – а мы ведь о них и вправду ничего не знаем. Значит, это они? Но что ж это будет? Неужели опять война?..
– Войны, может, и не будет, – мрачно выдохнул Ланкастер. – А вот небольшой погром, по-видимому, да.
Беймаа беседовал с Аннатом долго. Над двумя горными вершинами на востоке, похожими отсюда на кривоватое седло, уже появилось солнце, а они все сидели рядом друг с другом, периодически принимаясь размахивать руками. Несколько раз у колдуна опять летела изо рта пена, но он быстро успокаивался. Со слов Эрики Ланкастер уже понял, что Аннат хотел зачем-то скормить ее джерам, но после того, как Сугивара уложил их посыльного, – а мертвец за хижиной колдуна был именно посыльным, осуществлявшим связь с подземным центром, – Аннат просто накачал ее грибным бульоном, выпил пару стаканов сам и улегся ждать, когда его новые друзья забеспокоятся по поводу долгого отсутствия своего коллеги и полезут на поверхность. Эрике было плохо, несмотря на все препараты Мони последствия галлюциногенного супчика пока не проходили, и ее пришлось положить в десантном катере. Переправлять женщину на базу Ланкастер не спешил, она могла еще понадобиться в разговоре с колдуном.
Наконец Беймаа и Аннат пришли к какому-то консенсусу. Кузнец встал и, растирая колени, доковылял до Виктора, сидевшего на берегу речки в грубом плетеном кресле из местной лозы.
– Он готов говорить с вами, господин, – заявил Беймаа с вымученной улыбкой. – Он согласился рассказать вам, где и как встретил желтых духов, которые научили его искусству настоящего полета.
– Что ты имеешь в виду, говоря о полете? – нахмурился Ланкастер.
– Мне кажется, желтые духи помутили его разум, господин.
Ланкастер понимающе кивнул и поднялся.
– Хорошо, идем со мной. Ты поможешь мне говорить с колдуном. Моня, – позвал он, – тащи-ка сюда Эрику, пора браться за дело.
Чечель помог офицеру по контактам выбраться из катера и усадил ее на толстое бревно напротив нахохленного, но, по-видимому, все еще самоуверенного колдуна – тот восседал на чурбаке, украшенном какими-то злобными желтыми рожами по окружности. Сам Ланкастер сел в принесенное солдатом кресло, а Беймаа пристроился на таком же старом пне, только без портретов.
– Итак, колдун, расскажи мне, как ты познакомился с твоими многорукими приятелями из старых подземелий?
Услышав его голос у себя в голове, Аннат не испугался, из чего Виктор сделал вывод, что и джеры, конечно же, общались с ним при помощи ментального транслинга, похожего по конструкции на человеческий.
– Я встретил могучих золотых духов в тот день, когда богиня Лун послала мне знак: я нашел очень редкий гриб, могущий убивать, но способный дать человеку настоящее чувство полета. Я спустился в старый колодец Сургаан, и увидел их сразу – они руководили своими хитроумными железными слугами, которые рыли в Большом Зале Суригатта землю, чтобы найти воду.
– Ты там бывал? – Ланкастер резко повернулся к Беймаа.
Тот усиленно задергал головой.
– Только один раз, господин, еще когда мальчишкой готовился к посвящению. Тогда я мало чего боялся, господин, не то, что теперь. Старики говорили, что это место священное, а потому очень опасное: туда ходят только колдуны, а простым охотникам в зале Суригатта делать нечего.
– Хорошо, пусть теперь говорит колдун. Ты испугался их?
– Испугался? – Аннат потеребил свои бакенбарды, причем обеими руками сразу. – А почему же я должен был испугаться золотых духов с железными слугами, если в своих странствиях я встречал самые ужасные порождения всех Трех Миров? Они просили меня показать, где еще можно искать воду, – я не отказал им. Они искали выход к воздуху, и я указал им старый колодец, ведущий наверх, к древнему святилищу племени Умм. Они только разобрали немного камни, которыми древние колдуны закрывали вход в колодец, и теперь у них было вдосталь воздуха. А потом золотые духи научили меня истинному полету через Врата Трех Миров.
– Что этот говнюк имеет в виду? Какие врата? – спросил Ланкастер, наклонившись к Эрике. – Это какая-то разновидность бреда? Последствия грибов?
– Он употребляет не только грибы, – тихо ответила женщина. – При помощи разных местных трав и, я так полагаю, крупного самородка сплита он впадает в очень своеобразный транс. О подобных вещах мы знаем совсем мало, это тонкий мир…
Ланкастер понимающе кивнул. О тонких мирах он и сам любил поболтать, особенно после второй бутылки рому. Он взял в руку свой шлем и произнес:
– Хуберт, немедленно связаться с базой, пусть орбитер смотрит на район этого, черт, «эпицентра» передачи, как его Томор назвал, и ищет нечто похожее на заваленные камнями колодцы, с которыми мы уже сталкивались, помнишь? Не думаю, чтобы их тут было уж очень много, а разглядеть их нетрудно.
– Типа тех, из которых выскочили аборигены? – быстро уточнил Хуберт.
– Да. Как только найдут, сразу отправишь туда два взвода солдат. Хорошо же, колдун, – теперь он говорил, глядя на Анната, – и что, могучие золотые духи катали тебя по небу на своих железных птицах?
