– Сколько? – резко спросил Томор, хватая со спинки стула свой темно-зеленый китель.
– Пока трудно сказать, они идут плотным роем, мы взяли их на пределе разрешения, за орбитой десятой планеты… тип не определяется…
– Понятно, понятно, – скороговоркой перебил его полковник, вылетая из кабинета.
Его КП располагался на минус третьем этаже базы, в бывшем зале боевого управления второго уровня энергосистемы. Вся аппаратура была достаточно компактна и в зале почти ничего не перестраивали, просто установили блоки мониторинга и вычислительные узлы. Сейчас под сводчатым синим потолком плескался давно забытый шум. Войдя – точнее, вбежав, – Томор привычно оценил обстановку и коротко дернул шеей, что означало удовлетворение. Большинство его людей были тертыми ветеранами, четко знающими свое место и способными работать по цели без командира. В линейной координации они уже давно не нуждались.
– Обстановка! – потребовал Томор, плюхнувшись в свое кресло на небольшом возвышении посреди зала.
– Дистанция четыре и семь, скорость роя 0,9L, динамика сокращения нестабильна, тормозят как будто рывками, курс пока в обгон нас… – четко отбарабанил начальник штаба, – типаж не идентифицируется. Количество неясно, но судя по тому, что уже видно, не менее ста единиц разных массо-габаритных категорий.
– Идут плотным роем… – задумчиво произнес Томор. – Да-а, интересные ребята. Если они и дальше будут так шпарить, то очень скоро мы научим их жить.
– Господин полковник, на линии… – начальник связи взволнованно прикусил губу и воздел к потолку толстый сосископодобный палец с дутым платиновым перстнем.
– Кто? – не сразу понял Кертес. – Крыло? Что ты мне бормочешь?
– Эс-бе, – хрипло сообщил связист и сделал огромные глаза.
– О, боже, – Кертес почувствовал, как на лбу выступил пот. – Какой канал?
– Третий, – все так же сипло буркнул начсвязи.
Кертес прерывисто вздохнул и положил палец на нужный сенсор. Сидящие вокруг него офицеры тревожно переглянулись. Вокруг головы Кертеса возникла едва видимая сфера аудиополя, и он выключился из общего звукового фона.
– Кто-о? – властно спросили его через бездну в два десятка парсек.
– Подполковник Кертес, заместитель начальника штаба легиона. В данный момент за командира.
– Вице-маршал Озеров… где твой командир, Кертес?
– Командир возглавляет… – Кертес замялся, не зная, как охарактеризовать то, чем занимался в данный момент Ланкастер, – разведывательный рейд по территории аборигенов.
– Делать ему там н-не хрен! – мрачно буркнул его абонент. – С ним что, связи нет?
– Так точно, ваша милость. В настоящий момент он в подземельях, а тут сплит частично экранирует…
– Пон-нял. Где твой начштаб, подпол?
– Начальник штаба в лазарете после тяжелого ранения.
– О бардак! Прямо на вас и не похоже. Ладно, Кертес, слушай внимательно. На вас скоро повалятся джеры. Сколько и когда – никто не знает. Но вы не бойтесь, кое-кто вас сверху прикро…
В ушах Кертеса раздался звук, похожий на звон распрямившейся пружины, и «дальняя» пропала, словно ее отрезали.
В ту же секунду отказались анализировать наблюдаемую картину и все средства дальнего поиска в дивизионе Томора. Могучая машинерия словно издевалась над людьми, демонстрируя на мониторах что угодно, только не то, что от нее требовалось – планеты вдруг поменяли орбитальные и массовые характеристики, сотни бороздящих систему комет ускорили свой бег до запредельных сверхсветовых скоростей, а приближающийся к Альдарену неприятельский рой просто растворился во всей этой чехарде.
– Дьявольщина! – выкрикнул Ланкастер, включая шлемный прожектор, – Они опять врубили свою сучью глушилку!
– Эта какая-то разновидность электромагнитного поля, но, что интересно, для нас она, кажется, пока не опасна, – отозвался из хвоста колонны Чечель, у которого имелся особый медицинский сенсор.
– Хреновые дела, командир, – заметил сержант, идущий вслед за Виктором. – Светом мы себя издалека демаскируем.
– Во-первых, врубите синие фильтры, как это сделал я, – огрызнулся тот, – во-вторых, поменьше болтайте. Аннат, долго нам еще?
Колдун, морщась от синего луча, забившего из шлема Ланкастера, – ему самому, кажется, свет вообще не был нужен: пока работали системы ночного видения, он бодро вышагивал в полнейшей тьме ни разу даже не споткнувшись, – недовольно махнул рукой, указывая вперед:
– Скоро колодец…
По ощущениям Чечеля они прошли уже не шесть, а все шестьдесят километров. Хоть он и был едва не самым низкорослым офицером легиона, от необходимости пригибать шею это его не избавляло. К тому же Моня страшно боялся, что старый грибоед заведет их в какие-нибудь дебри, а сам скроется, поэтому он с самого начала включил маршрутный вычислитель, и теперь при необходимости мог сразу увидеть на забрале своего шлема всю карту пройденного пути. Чертов Аннат – «тоже мне, бля, коллега!» – вообще казался ему очень подозрительным. Моня хорошо знал о чуть не ли мистической способности Ланкастера подчинять себе людей, но все же согласие колдуна сдать своих друзей, одаривших его какой-то особо улетной дурью, выглядело немного неестественным.
На стенах и потолке вокруг него время от времени попадались разнообразные мерзкие на вид наросты, причем некоторые из них испускали слабое свечение. Глядя на всю эту красоту, Моня испытывал сильное желание сорвать несколько образцов, определить среди них не самый опасный галлюциноген и, вернувшись на базу, заварить себе бульончик. От реальности его мутило.
Отряд прошагал еще несколько сотен метров, и Аннат неожиданно остановился.
Секундой позже, не глядя еще на колдуна, замер и Ланкастер – ему вдруг почудилось, что под ногами возникла какая-то слабая, еле ощутимая вибрация. Прислушавшись, он понял: да, внизу что-то есть. Значит, Крылатый не соврал: они почти у цели.
– Здесь начинается святой колодец Сургаан, – с придыханием сообщил он и показал рукой куда-то влево.
– Он выводит в зал… прямо сверху? – тихо спросил Ланкастер.
– Нет, – усмехнулся Аннат. – Колодец выходит в зал сбоку, из-под Скалы Заветов. Не бойся, воин. Духи не сразу увидят тебя. К тому же они не боятся никого и ничего, и я не думаю, чтобы им пришло в голову выставлять стражу.
– Ты пойдешь в середине, – решил Ланкастер. – Погасить свет!
Он осветил прожектором большое неровное отверстие в стене. Синий луч выхватил из мрака какие-то не то рисунки, не то письмена на потолке, уходящие в глубину колодца, который опускался вниз под углом градусов в сорок.
– Чем-то пованивает, – вдруг произнес Моня. – Я бы перешел на патроны…
– Аннату же ничего, – отозвался Ланкастер. – И индикаторы ничего опасного не видят. Будет нужно, загерметизируемся.
Колодец был узок, но не настолько, чтобы в нем не мог поместиться гренадер в снаряжении. Ланкастер нырнул головой вперед и пополз на животе, упираясь руками в шершавые стенки. Эта святая дыра имела, скорее всего, естественную природу, но и над ней немало поработали аборигены. Вероятно, пещерный зал, находившийся ниже, имел для них какое-то ритуальное значение.
Чечель, влезший в трубу последним, с ужасом вспомнил, что на третьем курсе академии у него вдруг диагностировали клаустрофобию, причем выявилась она не на полигонах – кто бы, к черту, стал гонять будущих десантных врачей по канализационным трубам? – а на тестах. Тогда его даже лечили… впрочем, как раз о клаустрофобии лучше было не думать вовсе, ибо шлем не очень предназначен для того, чтобы в нем блевали.
В каком-то смысле Моня даже желал бы, чтобы этот колодец оказался подлиннее… впереди его ждал
