отрезвила сотенного. Он не знал, что делать. Он видел, как упрямо и бессильно бросаются его воины на эту проклятую стену из щитов. И не знал что делать.
– Пусть отходят, – бросил Лагмар бунчужному.
– Нельзя отходить, – каркнуло рядом.
Лагмар удивленно обернулся на осмелившегося возразить. Конечно, Мараг. Змея старая.
Высокий.
Сухой.
Одноглазый.
Бритоголовый.
Длинноусый старик.
Прадедова кольчуга с откинутым капюшоном. Малый щит на левой руке. Плеть с шипастым шаром на правом запястье. Древний палаш у пояса. Клювастое лицо, черты которого жестки, как скалы.
– Нельзя отходить. Я бился с такими. Наши отходить станут, те в спину ударят. Спешенных выбьют всех. И конным достанется. С сотню потеряем. Те, – указал плетью на конный квадрат под штандартом, – вдогон пойдут. По разу ударят – полсотни нету. Ударить на них надо. Пока с нами биться будут, наши отскочат. А потом и мы отскочим. Хорошо, если сотни четыре уведем. Наших уже едва три осталось. Хорошо бьются нижние.
«Ах, змей старый. Так он уже на мое место метит. Меня судить вздумал, пес?!»
Рука Лагмара лапнула рукоять меча, и тут он увидел летящий ему в голову шипастый шарик.
И страшная боль взорвала череп.
Сквозь красный туман он видел, как правая ладонь старика разжимается, оставляя плеть, и хватает палаш. Длинная полоса стали с визгом полетела из ножен, и больше Лагмар ничего не видел. Стало темно. Вот так.
Мараг вывернул кисть и зачем-то развалил на две половинки взлетевшую в воздух удивленно моргающую глазами голову Лагмара. Сплюнул на упавшие половинки. Ухватил покачнувшееся в седле обезглавленное тело за роскошный красный плащ. Вытер клинок. Спихнул труп под ноги коней. Глянул на второго сотенного. Молодого богатыря, закованного в стальные латы. Тот с удовольствием посмотрел на труп Лагмара. Плюнул.
– Меня слушать будешь – вместе пойдем. Не хочешь – наших братьев сам вытащу.
– Буду слушать, – согласно склонил голову великан. Снял шлем. Черные маслянистые волосы рассыпались по плечам. – Ты старший.
– Ты сказал. Сюда слушай. Возьми своих пять десятков. Впереди поставь в таком же железе, как и ты. Ударь слева.
– Там наши бьются. Через них идти – разгон потеряю.
Мараг удивленно глянул на молодого.
– Ха. Большой и умный. Хорошо. Закричишь им «На вас иду» – поймут. Рассыпятся. Ты этих нижних сильно ударь. За строй их зацепись. Тогда я тебе еще пять твоих десятков пошлю. Сильней еще ударь. Нижние на вас навалятся, наши отскочить успеют.
– А твоя сотня? – ревниво спросил молодой. Не хотелось класть своих воинов. Совсем не хотелось.
– Я и тебя, и тех вытаскивать буду. Пугать их буду. Для них что важно? Строй сохранить.
В это время частый стук в щиты сменился воплем яростной рубки. Неистовый Бери-бей вломился в строй нижних.
– Спеши. Боги капризны, мы можем еще выиграть эту битву. Стой! Как звать тебя?
– Магхар.
– Иди.
Тот пришпорил коня. Пошел.
– Вижу, у вас тут изменения, – раздался вежливый голос.
Мараг кошкой извернулся в седле. Не любил старый воин, когда к нему подходили вот так. Неслышно.
Ни конь копытом не тюкнул, ни уздечка не звякнула а на увале очутились шестеро в накидках глубокого черного цвета. Арфаны. Колдуны. Так их и так. Наниматели. Договор о верности Мараг не собирался нарушать, но и любить этих змеино-коварных не хотел.
– Похоже, Лагмар Рыжий смещен, – проговорил один из них, с интересом разглядывая половинки черепа недавнего предводителя. – Хотелось бы знать, за что?
– Дурак. Вот за что. Гляди туда, арфан. Видишь? Этот дурак без разведки бросил наших на врагов. Теперь мы оторваться от них не можем. Оторвемся – ударят в спину. А потом вообще бежать хотел. За то и сдох.
– А ты, значит, взял, так сказать, командование на себя?
– Ничего я не брал. Просто старшим над всеми ставить надо не того, у кого самый нежный язык, а того, кто лучше воевать умеет.
– Ну что ж. Мудро. Оставим же наш спор. Ты мне лучше вот что скажи. Тебе подмога нужна? Чтобы с этими справиться? – Он небрежно махнул в сторону упрямого пешего строя. – Или сам обойдешься? – и с любопытством уставился на старого вояку.
