— Я не смогу жить одноруким! То есть с одним протезом… Мне и с одной рукой было тяжело!
— Нормально будешь жить, — медсестра невольно подивилась, как мастерски Кондратьев готовит пациентов к операции. Горемыки согласны уже и здоровые руки на протезы менять! Вот что значит квалифицированная психологическая адаптация.
Продолжая причитать, Эдик скосил глаза и увидел, что правая рука на месте. Настроение его резко изменилось. Он едва не завопил еще громче — от счастья. Злокозненный таргариец, грязная комната и чудовищная операция — всё это привиделось ему после наркоза, которым накачивал его рангун- анестезиолог. Хирургом был вовсе не маленький странный таргариец с лохматыми ушами, и даже не любитель ректальных термометров Кондратьев, а высокий благообразный старик. Профессор Долгий. В белом халате, колпаке и стерильных резиновых перчатках… Эдик помнил его лицо очень отчетливо. Хотя перед операцией они встречались всего один раз. Доктор заверил пациента, что всё будет в порядке, поскольку операция проведена на высшем уровне, посетовал на то, что наркоз может вызвать некоторые галлюцинации, зато абсолютно безопасен для здоровья.
И галлюцинации были. Кошмарные, реалистичные видения. Но как же хорошо, что они так и остались галлюцинациями. Какое счастье! Его правая рука на месте! Ушастый таргариец ее не оторвал!
Цитрус снова расплакался. На этот раз от счастья. Медсестра поглядела в сторону видеокамеры круглосуточного контроля, погладила на всякий случай беспокойного пациента по голове — пусть думают, что она относится к больным с нежностью и материнской заботой, повторила, что всё будет в порядке, и вышла из палаты.
На самом деле, орущий не своим голосом пациент ее порядком рассердил. Пару дней назад от нее к молоденькой аспирантке из научного корпуса сбежал муж, и она думала днем и ночью только о человеческой подлости, испытывая острое желание отомстить. Люди, их жалкие эмоции, их ничтожные проблемы раздражали ее донельзя. Всё это было мелким и незначительным на фоне подлинной трагедии — краха ее семейной жизни.
Хирург навестил Эдика спустя пару часов.
Цитрус перед этим сытно пообедал — кормили в госпитале отлично. За едой Эдвард снова прослезился. На сей раз от умиления — новая механическая рука вела себя великолепно. Даже сравнить нельзя с прежним зеленоватым протезом. Кисть и пальцы телесного цвета, до самого локтя крепкий полимер и откидная крышка, а под ней титановый сплав — прочная механика, из тех, что не сломается и не износится даже за сто лет. Держать новой рукой вилку оказалось настолько комфортно, словно основным предназначением протеза являлась способность пользоваться столовыми приборами.
— В чем дело? — поинтересовался благообразный хирург, склоняясь над пациентом. — Почему слезы? Я видел, вы плакали… И не раз. Остались какие-то боли? Или у вас трудности психологического характера?
— Я так вам благодарен, — выдохнул Цитрус. — Всё просто замечательно. Вы — волшебник, чародей, кудесник! Лучший из людей! А уж из докторов — точно.
— Мои заслуги самые скромные. Новый протез — уникальная разработка ученых России и Дойчлэнда. Изготовлен на Константинопольском заводе точной механики. Я был там несколько раз. Завод стоит на берегу Мраморного моря. Тишина, знаете ли, покой, чайки реют над волнами. У работников завода свой пляжик. Девушки загорают топлесс…
Профессор погрузился в приятные воспоминания и долго молчал.
— Стало быть, мой протез прямо с Земли? Из России?
— Да. Да… Полагаю, ваше существование станет теперь более сносным. Влачить его с таким протезом не в пример легче, — всё еще пребывая мыслями на Мраморном море, пробормотал хирург.
— Влачить существование?! — в ужасе вскричал Цитрус.
— Нет, вы будете жить. Конечно же, жить полной жизнью! — Профессор, наконец, пришел в себя. — Только разве вдали от Земли и от Мраморного моря может быть жизнь? Да и топлесс здесь никто не загорает. — Он вздохнул. — Только мужики. Но это малоинтересно… Впрочем, не стоит унывать, — спохватился он. — Вы молодой, вам везде хорошо. Вы быстро освоитесь с вашей новой рукой. У протеза масса полезных функций. Кроме тех базовых знаний и навыков по пользованию этим чудом техники, что были даны вам в гипнотическом виде, пока вы отходили после анестезии, протез имеет массу любопытных и полезных свойств. Инструкция по пользованию на голографической карте в плеере. Посмотрите, заинтересовавшие вас разделы можно перекачать непосредственно в мозг с помощью гипнотической программы.
— Что я, робот, чтобы мне в мозг программы загружали? — нахмурился Цитрус. К гипнотическому обучению он относился с недоверием. Видел однажды парня, у которого произошел сбой настроек системы во время загрузки программы непосредственно в мозг. Бедняга даже имя свое вспомнить не мог. Только спрашивал всё время: «Где я? Кто я?» — Нет уж, не надо мне никаких загрузок в мозг, — буркнул Эдик.
— Разве вы не хотите сэкономить время?! — удивился профессор. — Я всю общую анатомию так изучал, когда студентом был. Плеер, кстати, лежит у вас в тумбочке…
— Спасибо, — проронил Эдик, выдвигая ящик. Хорошо, что доктор хотя бы хирургию изучал не под гипнозом! А впрочем, кто его знает…
Старый плеер Цитрус потерял на астероиде во время бунта, а послушать музыку порой так приятно. К тому же в коробочке размером в пол-ладони помещались терабайты информации. Хороший плеер мог и книжки вслух читать, и голографические картинки и фильмы показывать, не говоря уже о всяких полезных прибамбасах, вроде гипнотического обучения.
К ужину Цитрус успел познакомиться с возможностями новой руки. Кое-какие способности протеза его порадовали, другие поразили до глубины души. Из указательного пальца, к примеру, извлекался по щелчку пальцев язычок пламени, чтобы можно было прикуривать пьянящие колоски и сигареты. В ребро ладони пытливый ум конструкторов встроил самозатачивающееся лезвие — при острой необходимости можно побриться, или что-нибудь порезать.
«Или даже кого-нибудь расписарить», — подумал Эдик.
Ко всему прочему, выяснилось, что пальцы могут вытягиваться почти до метра длиной и становятся похожи на тонкие, длинные указки.
«Полезная функция, — решил Цитрус, — Дылде понравилось бы — удобно в носу ковыряться».
Немного побаловался Эдик со встроенной в запястье рацией, послушал местную полицейскую волну. Ничего особенного не говорили — в такой-то дыре. Только один сумасшедший студент забаррикадировался в комнате общежития, угрожая прикончить взятую в заложники собачку породы мопс, если ему сейчас же не привезут три литра нефильтрованного жигулевского пива и пачку мороженых креветок. Час спустя он сдался и собачку отпустил — аргументы психологов оказались сильнее любви к пиву.
Порадовал Цитруса электрошокер. Он вытянул руку, по инструкции сложив пальцы «козой», резко шевельнул мизинцем. Между пальцами появилась, потрескивая, голубая молния. Эдик захохотал, испытав почти детский восторг. Хотел было опробовать электрошокер на заботливой медсестричке, но передумал. Потому, что вдруг заметил, какая волнующая у нее линия бедра.
— Как вас зовут? — поинтересовался Эдик.
— Тебе не всё равно?! — грубо ответила женщина и покосилась на камеру наблюдения. Дежурный доктор сейчас должен обедать и за пациентами, наверное, не следит. Значит, можно вести себя естественно. Хотя осторожность не помешает.
— Я же не просто так спрашиваю, — примирительно улыбнулся Цитрус. Что-что, а располагать к себе женщин он умел. Конечно, больше всего дамы ценят в мужчинах толстый кошелек, но наглость, обаяние и гнусная ложь тоже действуют на многих впечатлительных девушек безотказно. — Ты мне очень понравилась, — сообщил Цитрус, — поэтому я и решил узнать, как тебя зовут.
— Понравилась?! — удивилась медсестра и пригляделась к пациенту внимательнее. Он показался ей куда симпатичнее, чем прежде, когда отходил от наркоза и орал не своим голосом.
— Да-да. Таких красивых женщин я давно не встречал. На тебя, наверное, мужчины так и падают… — Эдик понял, что неудачно сформулировал, и поправился: — То есть перед тобой.
— Случается, — осторожно ответила медсестра и поставила ужин на тумбочку.
— Так как тебя зовут-то? — напомнил Эдик.
— Не скажу…
