завершения своего туалета, ткнул пальцем: – Вон там пятиэтажка.
Перешли через дорогу. Народу здесь было немного, два мужика возились около машины, рыжей старенькой “копейки”. Никаких цыган и в помине не было поблизости.
– Ну и где, ГГалыч, твои цыгане? – спросил Сергей.
– Мой только я – Александр Павлович Корень-ков, – отшутился Палыч. – А цыган сейчас увидишь, не переживай.
И точно, как только миновали один дом, повернули между ним и следующим, увидели цыганок: две тетки сидели на лавочке, болтая о чем-то.
– Не просто так сидят, – прокомментировал Палыч. – Сейчас “радио” заработает, мол, три мужика странного вида появились на нашей территории, направляются к такому-то дому...
– Почему “странного”? С чего это у нас вид странный?
– Ну, Серега, три мужика вместе – вообще странно... для здешнего анклава.
– Так, значит, нас уже ведут?
– Как пить дать. Увидят, что мы к Ваське идем, успокоятся.
– Ну а где все-таки этот Васька обитает?
– Васька-то?.. – Палыч беспокойно огляделся. – И правда, странно, как-то слишком уж пусто кругом. Обычно тут жизнь бьет ключом... А Васька вон в той пятиэтажке живет, второй подъезд. Этаж, правда, первый, но что уж есть.
В общем, ничего экзотического в этих цыганских дворах не было. Дома как дома. Подъезд как подъезд. Во всех, впрочем, трех квартирах первого этажа стояли массивные металлические двери, но без номеров квартир.
– Сюда. – Палыч показал на левую от входа дверь. Ткнул пальцем в звонок. Игорь с Сергеем невольно притихли, даже дыхания их не стало слышно.
Зато за дверью загомонили и затопали, девичий голос спросил “Кто там?”
– Свои! – добро откликнулся Палыч.
– Кто “свои”? – раздался встревоженный голос.
– Вася дома? – спросил вместо ответа Кореньков.
Эти слова прозвучали как “Сезам, откройся”. Загремели замки, дверь .отодвинулась и в проеме показалось настороженное смуглое личико молодой цыганки.
– Привет, красавица! – сказал Палыч развязно. – Я Васин друг, не бойся. Ты скажи только ему, мол, Александр Павлович пришел, а уж он сам сообразит, что это значит.
Девушка похлопала густыми ресницами и нерешительно пригласила:
– Ну, зайдите пока. Я ему скажу...
И устремилась в глубь квартиры, но Вася уже и сам вышел из комнаты в коридор. И тут же невесть откуда выскочившие цыганята замельтешили перед глазами.
Увидя Палыча, Вася так и просиял золотой улыбкой.
– О-о, какие гости! Палыч, сто лет тебе жизни!..
Вася представлял собой колоритную фигуру. Низенький, толстый как бочонок, он сверкал золотом зубов, на запястье часами и браслетом, на среднем пальце правой руки сияла массивная печатка с зеленым камнем. Одет он был по-домашнему, но в вырезе футболки виднелась нехилая золотая цепь.
– Здорово, здорово. – Смеясь, Палыч пожимал пухлую Васину руку. – Давненько не видались... Как поживаем?
– Да как... живем, хлеб жуем, – в тон гостю ответил Вася.
– Ну, не прибедняйся! Хлеб небось с икрой жуешь, с черной? А?
Тут приятели расхохотались, а цыганята залопотали что-то на своем и тоже захихикали. Вася вроде как прикрикнул на них, но им было хоть бы хны. Из дальней комнаты показалась какая-то старуха.
– Да... – вымолвил Палыч эпически. – Время идет... Что это за молодка у тебя объявилась? – кивнул он в сторону кухни.
Старая цыганка вдруг негромко произнесла что-то. Вася бегло откликнулся и рот его при этом скривился на миг в раздражении, но тут же улыбка вернулась на его лицо. Однако что-то фальшивое засквозило в ней, забегали черные маслянистые глаза цыгана.
– А, это... Сноха. Сына женил.
Палыч присвистнул, округлив глаза:
– Да ну?! Вот уж в самом деле время бежит так бежит... Это старшего женил, Артура?
Видно было, Васе крайне приятно, что Палыч помнит и сына, и как его зовут... Улыбка снова стала искренней.
– Молодая еще, дурочка совсем. Четырнадцать лет! Ну, у нас рано женят, ты же знаешь.
– Знаю... Слушай, Василий, мы к тебе по делу. Да, познакомься, это Игорь, это Сергей.
И опять старуха выкрикнула что-то издалека. Вася резко обратился к ней и тоже бросил что-то злое, при этом гаркнув на цыганят. -
– Ну, чего тут?! Идите в комнату! Ну?!
А старуха вдруг затараторила нечто, взмахивая руками, Вася кинулся к ней чуть ли не с руганью. Так что Палыч несколько даже оторопел. Но Вася быстро захлопнул дверь большой комнаты и вернулся к гостям.
– Бабка моя, – пояснил он. Угол рта дернулся. – Старики, сам знаешь...
– Да, – сказал Кореньков. – Так вот, насчет дела. У нас проблемы... Достаточно серьезные проблемы, я уж не буду тебе всего рассказывать, это долго, да тебе и не нужно. Короче говоря, нам троим нужно на несколько дней спрятаться. Отлежаться, так сказать. Можешь нам в этом помочь?
Лицо Васи не выразило никакого удивления просьбой, но толстой рукой с перстнем потеребил себя за ухо. Потом мизинцем поковырял в нем и произнес:
– Можно. Только не здесь. Здесь, сами видите, народу полно. А мы... сейчас, погодите малость. “
И он с удивительным для такой массивной фигуры проворством нырнул в большую комнату, закрыл за собой дверь, и тут же голос его по-цыгански сцепился с бабкиным. Они явно переругивались, и Сергей хмыкнул:
– Чего-то старушенция недовольна, а? Палыч и сам чувствовал, что здесь что-то не то, но в чем дело? Он, конечно, не знал и только пожимал плечами.
Тут и Вася выскочил из комнаты, на ногах у него вместо сланцев были уже кроссовки.
– Пошли! – коротко бросил он и крикнул что-то снохе.
Все четверо быстро выкатились из квартиры, а затем на крыльцо.
– Далеко? – спросил Палыч.
– Да нет, через дом. Вон там.
– А-а... А что там?
– Там?.. Квартиру еще я себе купил, двухкомнатную. Там племянник живет... Ну, я ему скажу, он парнишка такой, понятливый... там ремонт идет, но одна комната свободна, там
