– Очень может быть. Так что поехали на другую точку, а сюда потом вернемся.
– Да нет, – отчего-то заупрямился Палыч, – лучше уж подождать.
Почему лучше подождать, никто не знал, но, помня опыт общения с Палычем, спорить не стали. Забрались в машину и стали ждать. И впрямь: не прошло и десяти минут, как воспитательница, до того сидевшая на лавочке с книжкой, закудахтала, собрала малышей и втянулась вместе с ними в здание.
– Что я говорил? – победно оглянулся Палыч, но никого не удивил. Все и так знали о его способностях.
– Давай-давай, топай, пока никого нет, – напутствовал его Игорь.
Кореньков лихо перепрыгнул через низенькую ограду и попер прямиком на игровую площадку. Мужики, затаив дыхание, наблюдали, как он достиг места, остановился там, потоптался, повел лопатками. Вид у него даже со спины сделался странный, какой-то настороженный, он повернулся влево, потом вправо, сделал один шаг вперед и замер в напряженной позе.
– Дает! – восхитился Федор Матвеевич.
– Нашел, – определил Огарков.
– Карта хорошая, – сказал Игорь. – Точность до нескольких метров.
А Палыч вправду походил на охотничьего пса, учуявшего дичь. Он вдруг бросился резко влево, к ограде, но тут же вернулся назад. Опять постоял на площадке, затем махнул рукой и трусцой припустился к машине.
Вскарабкавшись в фургон, он первым делом жадно закурил.
– Сейчас, сейчас, – пробормотал, затягиваясь глубоко и спешно.
Наконец, выпустив густую струю дыма, объявил:
– Кое-что уловил.
Вновь затянулся и добавил:
– Но не все.
– Ну рассказывай, Палыч, рассказывай, – поторопил его Игорь.
– В общем, уже на подходе я понял, что что-то будет. А как ступил на площадку, так и попал. Это трудно описать... м-м...
– Трудно, так не описывай, – нетерпеливо перебил Игорь. – Скажи только, результат какой?
– Результат такой, что меня осенило. Помните, Лев Евгеньевич, когда мы к вам в институт приехали, там заваруха какая-то на мосту была?
– На мосту? То авария была. Действительно, машина слетела с моста – точнехонько под поезд. Вечером в новостях передавали, я видел. Два трупа! Говорят, обоих еле от шпал отскребли.
– Да. – Палыч кивнул. – И сейчас меня озарило, что это все имеет к нам прямое отношение.
– Вот как? – Лев Евгеньевич воспринял это с интересом, но спокойно. – Какое же именно?
– Какое именно – пока не знаю. Но эти двое скорее всего ехали к нам.
– Зачем? – Игорь поднял брови.
– Не знаю, говорю же! – В голосе Палыча скользнуло раздражение. – Может, шлепнуть нас, кто их знает.
– Ну вот те на те... Откуда они знали, где нас искать?
– Откуда-откуда... От верблюда! Игорь, ну что ты как маленький? Ты же не первый день со мной мотаешься, неужто не знаешь, что я не могу объяснить?.. Я чувствую, я знаю! А объяснять – вот, Лев Евгеньевич. Он кандидат наук.
Лев Евгеньевич стоял призадумавшись, а когда к нему обратились, сказал невозмутимо:
– В общем-то вы интересную гипотезу выдвинули, Александр Павлович. Дорога ведь к вам туда ведет.
– Ну, мало ли куда она ведет! Она, между прочим, и в ваш институт идет, – заметил Игорь.
– И в институт тоже. – Огарков кивнул. – Кстати, и этот вариант заслуживает внимания.
– Что вас тоже хотели убрать?
– Убрать – не убрать... А впрочем, не исключено. И весьма не исключено.
– Не дрейфьте! – ворчливо успокоил Палыч. – Не уберут.
– Кого? – спросил Игорь. – Льва Евгеньевича?
– Ни Льва Евгеньевича, ни нас. Будем живы – не помрем.
– А-а!.. – Игорь сделал ироническое лицо. – Тоже озарение?
– А то! – Палыч аж приосанился. – И прошлое, и будущее – враз качнуло.
– И будущее?.. Что же будет? Палыч сплюнул.
– Что будет – не знаю, но будет хорошо. Прорвемся! Палыч и Лев Евгеньевич переглянулись. Огарков подмигнул:
– Хорошо быть оптимистом?
– Хорошо быть генералом, – в тон откликнулся Артемьев. – А оптимист – это плохо информированный пессимист...
ГЛАВА 4
Хорошо ли был информирован Палыч? Бог его знает.
А вот Богачев, похоже, информирован был изрядно. Сев в белую “шестерку”, он двинул прямиком в северную часть города, не очень-то и торопясь. Ехал по проспекту, почти все его обгоняли. Потом он выехал на тот самый мост, покосился вправо: прореха в ограде была наспех заделана какими-то жестяными щитами. Богачев усмехнулся. Бош и Перец пополнили список безвестно сгинувших, где числились и Сергей, и Георгий Смирнов, и Белкин, и многие, многие другие... сотни других, имевших горькую судьбу – сами о ней большей частью не ведая! – прикоснуться к Книге тысячи времен.
Так оно и должно быть.
Он прибавил газу, “шоха” помчалась бодро и через десять минут была в цыганских дворах. Богачев сбавил ход, проехался немного, а когда слева оказался сетчатый садовый забор, притормозил.
Выйдя из машины, он осмотрелся. Прищурясь, водил взглядом по окрестностям – и это удивительно было похоже на охотничью стойку Коренькова там, на площадке.
Затем он хмыкнул, удовлетворенно сказал: “Так!”, и сел в машину. Продвинулся вперед еще метров на сто и вновь остановился.
Прямо напротив домика сторожа.
Теперь, выйдя, Богачев уже не осматривался. Он пристально уставился на этот домик.
Заросли малины и смородины мешали видеть, Богачев перешел пыльную дорогу и отсюда разглядел крыльцо, освещенное не слишком пока жарким солнцем, где, закрыв глаза и опираясь локтями на верхнюю ступеньку, полулежал в блаженном философском безмолвии бом-
