поддержал аспирантский юмор, и очень скоро выяснилось, что идиому «беречь честь» он понимает в самом грубом смысле.
– …Слушай, а ты сам-то когда мужиком стал? – допытывался он у Егора. – Сколько тебе лет было?
Княженцев был совсем не ханжа, даже наоборот. Любил шуточки с легким цинизмом; но вот тупую пошлость терпеть не мог. А Обносков именно это приятное свойство и начал демонстрировать. Да с удовольствием, со смаком, с гоготом – похоже, предмет разговора вызвал в нем что- то такое, что у более утончённых натур называется вдохновением.
– А я вот в первый раз, – разоткровенничался он, – так мне восемнадцать было… смех! А этой бабе где-то уже под тридцатник, ха-ха! Свежатинки захотелось!
Егор демонстративно отвернулся, но Виталий и не думал останавливаться, словесный понос пошел потоком, однако Забелин нашел способ заткнуть его.
– Эй, товарищ боец, – сказал он. – Если ты и дальше будешь такие разговоры разговаривать, придется тебе в чай брому добавлять. Действует как из пушки! Полгода ни об одной бабе не вспомнишь.
Виталий обиделся и замолк. Егор подбросил веточек в костер:
– Поддадим жару. Долго греется.
Чай получился не просто в меру крепкий, но и изумительный на вкус, с дымком, даже с хвойным привкусом – чудо! Никогда такого чая Егор не пробовал. Он аж разомлел, посмотрел вокруг другими глазами – и словно только что увидел всю эту прелесть дикой природы, таинственную даль таежной реки, бесконечность этого мира – бог мой, как же он не замечал этого раньше!..
– Слушайте, – произнес он искренне, – а ведь в самом деле-то… как здорово здесь! Честное слово, не думал, что так будет.
Забелину эти слова очень пришлись по душе.
– Я говорил – благодарить станешь. Это еще не диво, а вот пойдем по реке – там еще и не такое увидишь!
– Это точно. – Кауфман улыбнулся. – Ну, попили? Давайте разворачивать лодки.
У него лодка оказалась огромной, как крейсер, притом, что в свернутом виде места она занимала немного.
– Ничего себе, – с удивлением произнес Егор, разглядывая это чудо. – Дредноут какой-то. Хоть в океан плыви.
– Хорошая вещь, – подтвердил Аркадий. – Надежная.
– Импортная?
– Немецкая.
– С исторической родины? – Егор засмеялся.
– Вроде того, – вскользь улыбнулся Аркадий.
– Слушай, а ты по-немецки… как?
– Да никак. Учил английский, а наш немецкий, в смысле язык местных немцев… ну, это такой реликт, из восемнадцатого века.
– Эй, филологи, – вмешался Забелин, – хорош трындеть. Качать давай, берите насосы.
Качать пришлось долго; вначале этим занялся Егор, а когда запыхался, передал эстафету Семену. Тот взялся сперва бодро, но что-то очень уж быстро выбился из сил.
– Ох, мужики, – сознался он, – чего-то трудно… В сон клонит, сил нет. Жрать меньше надо, что ли?..
– Поплывем – в лодке покемаришь, – посочувствовал ему Аркадий. – У тебя и в самом деле вид усталый.
– Да и не говори… Виталя, покачаешь малость? Ты того… не серчай, я чего- то не в форме.
Виталя буркнул что-то не очень приветливое, но за насос взялся. Потом его сменил Пашка, за ним к насосу подошел Аркадий… Лодка начала обретать какие-то формы; полунадутая, она стала походить на дохлого дельфина… Потом за насос снова взялся Егор. Кауфман предупредил его:
– До упора не надо, пусть чуток подспущенная будет. На солнце разогреется – сама надуется до нормы.
Через шесть-семь минут лодка была готова.
– Ну, вот и ладушки, – одобрил Пашка. – А с моей управимся быстро.
Не сказать, что так уж быстро, но с лодкой Забелина управиться было все- таки полегче.
– Товарищ капитан шестнадцатого ранга! – крикнул Егор Пашке, который отошел отлить к ближайшей елочке. – Флот к спуску на воду готов!
– Вольно, мичман, – важно сказал Пашка, застегивая на ходу ширинку.
Обстановка вообще сложилась на берегу самая приятельская и деловая. Работали споро и весело: спустили лодки, закрепили их, стали загружать. Павел распорядился составами экипажей:
– Мы с князем на моей лодке, остальные с Арканом! Другие мнения есть?
Других мнений не было. Аркадий и Павел распределили груз так, чтобы зафиксировать устойчивый центр тяжести, взяли вёсла.
– Н-ну, – с особенной интонацией произнес Забелин, – ни пуха ни пера?
– К черту! – выкрикнул Виталий и почему-то громко загоготал.
«Дебил», – неприязненно подумал Егор.
Павел оттолкнулся от берега, схватился за весло. Несколько сильных гребков – и течение подхватило, понесло лодку.
Странное ощущение, никогда Егор не испытывал такого: сидеть на резиновом днище было все равно что сидеть на волнах. Как живые колыхались они под задницей!.. Мелькнула дурацкая мысль – наверное, нечто похожее может быть, если лететь на ковре-самолете… А вообще – здорово!
Так Егор и сказал Павлу.
– А то! – довольно пропыхтел тот, энергично работая веслами. – Я говорил – благодарить будешь. Памятник мне дома поставишь!
– Ага. Бюст, – откликнулся Княженцев. Он крутил туда-сюда головой – озирал лесные берега.
– Нет уж, ставь полный! С руками, ногами…
– И всеми прочими анатомическими подробностями, – подхватил Егор. – Стоит статуя в лучах заката!..
Они какое-то время потешались, потом Павел крикнул:
– Эй, на линкоре! Как дела?
– Плыве-ом! – до петел голос Семена.
Лодка выплыла на середину реки. Пашка ловкими движениями весла выровнял судно носом по течению.
– Ну вот, – сказал он. – Теперь само понесет… Дистанцию держи, Аркан! – крикнул он. – Метров пятнадцать!
– Есть, командор, – донеслось с большой лодки.
Прищурясь, Егор постарался рассмотреть, что там происходит.
