- Лен, - негромко сказал я, - пойми… по фигу, что ты им скажешь. Начнут проверять твои слова, допросят магазинных, просмотрят записи с камер… и начнут задавать вопросы уже тебе. Про меня. Ты очень жаждешь из свидетельниц в пособницы переквалифицироваться?
- А разве я еще не уже? - затравленно огрызнулась Леночка, переключая скорость и выруливая со стоянки.
- Вот-вот. - Я зевнул. - Так… стоп… а куда мы теперь едем?!
- Ну… домой, - сделала вторую попытку девушка. И снова не угадала.
- Только не домой! - решительно сказал я. - Лен, ау, очнись! Хочешь опять под пулю подставиться?! Киллер, если он не полный идиот, тоже ведь будет считать, что квартира - это единственное место, где ты гарантированно появишься вновь!
Машину снова мотнуло взад-вперед. Я отчаялся нормально попить и сунул бутылку обратно в пакет.
- Ты думаешь?!
- Я - думаю! - буркнул я. - В отличие от.
Кажется, до девушки только сейчас начало доходить, что волна неприятностей захлестнула не одного Саню Топлякова, но и некую Елену Викторовну Коробкову. А возможно, и не только их.
Лишь бы не расплакалась, тоскливо подумал я. Ненавижу, когда женщина плачет в моем присутствии: сразу начинаю чувствовать себя жутко виноватым.
Обошлось. Минут пять блондинка молча грызла губу, вглядываясь в ночную темень перед капотом. А затем тряхнула головой и развернулась ко мне.
- Ладно, сдаюсь. Выкладывай свой план!
Я кивнул. Неохотно - план-то у меня был, но последняя его редакция участия Леночки не предусматривала. Ну да ладно.
- Был у меня сокурсник… Миша Гонтарь. Собственно, не был - он и сейчас есть, живет, здравствует и работает на солнечном Кипре, годовой контракт, чики-пики, родителей к себе вызвал. А в Белоруссии у них остались квартира и… - я сделал многозначительную паузу, - загородный дом. Мы там студентами шашлыки жарили, так что дорогу я помню. Сейчас осень, сезон отпусков давно тю-тю, в понедельник дачный поселок выметает подчистую… Короче говоря, для таких мышей, как мы, нора вполне подходящая.
Девушка, неуверенно кивнув-согласившись, взялась за руль и вдруг, повернувшись ко мне, жалобно протянула:
- Са-а-ань… а давай все-таки сначала домой заедем?
Кажется, я начал догадываться, почему ее хотят убить. И занял очередь.
- Зачем?!
- У меня даже куртки нет - я ж думала, что только в магазин и обратно! И в кошельке всего десять тысяч осталось!
М-да, у меня вообще полторы…
- Ладно, - нехотя согласился я. - Заскочим на пять сек.
Свет на лестничной площадке традиционно не горел, пришлось искать скважину на ощупь. Я повернула ключ и замерла в нерешительности.
- Слушай, ты не мог бы…
Если кто и подстерегал меня за дверью с занесенным топором, то поспешно выбросился из открытого окна, Саня прошелся по квартире, пиная двери и хлопая по выключателям.
- Чисто, заходи.
Так, в первую очередь - деньги. На них, если что, можно купить все остальное. Потом - белье, свитер, косметичка с ходовыми лекарствами типа анальгина и но-шпы… косметика из ванной… зонтик из коридора…
Саня наблюдал за моими метаниями, рассеянно поедая мюсли прямо щепотью из пакета. Кривился, но жевал. Видно, сверхполезная смесь орехов и хлопьев вызывала у него ностальгические воспоминания о сухом пайке.
- Бери не больше, чем сможешь унести, - напомнив он. - Я за тобой торбы таскать не буду.
- Сама знаю, - уязвленно огрызнулась я. Серафим часто отправлял меня в командировки в область, и я успела убедиться, что все необходимые человеку вещи прекрасно умещаются в небольшой спортивной сумке. И то половина остается нераспакованной.
Федька мучился-крепился, но в конце концов не выдержал.
- Куда это ты на ночь глядя? - ворчливо осведомился он из-под шкафа.
Я объяснила. Коротко и эмоционально. Домовичок тут же выкатился на середину комнаты.
- Ну кто ж так собирается?! Покидала-покидала, паспорт на дно, шампунь на майку, а если протечет, а доставать как? Иди отсюда, сам все упакую! И обувку какую-нибудь подбери - не бросать же тебя, косорукую…
- Откуда он у тебя такой… домовитый? - поинтересовался Саня.
- Федька? - Я с облегчением выпустила полусобранную сумку. Теперь, по крайней мере, не придется терзаться всю дорогу - забыла я зубную щетку или нет. - Из приюта для нежити. Я его вообще-то на передержку взяла, но как-то прижился… В Зеленом Луге частный сектор сносят, дома старые, почти в каждом домовые водятся, а верящих в них людей почти не осталось, не говоря уж о ритуале перевоза в новую квартиру… Вот нам и приходится куда-то их пристраивать. Хотя большинство почему-то отказываются, остаются ждать бульдозера…
- А потом куда?
- Никуда. Когда умирает дом, умирает и домовой, - сухо сообщила я. - Это единственная нежить, неразрывно связанная с человеком и бескорыстно ему помогающая. Федь, кроссовка пойдет? - крикнула я в направлении кухни, откуда доносилось деловитое бренчание полок холодильника: домовой паковал снедь, чтобы врагу не досталась.
- Пойдет, - подумав, согласился Федька. - Только в полиэтилен не заворачивай.
- На кой она вам? - удивился мужик.
- Домовой не может покинуть дом самостоятельно, - раздраженно пояснила я, роясь в шкафу. - Его можно только унести, в хозяйской разношенной обуви.
Желательно в лично сплетенных лаптях, но не могу же я неделю ходить в них на работу!
- Кроссовки ты лучше надень, - угрюмо велел Саня, носком ботинка подпихивая ко мне вторую 'найку'. - А с собой крейсер возьми.
- Чего? - опешила я. - А! Дурак, эти туфли лодочками называются.
- Лодочки - это тридцать пять и меньше. А у тебя тут настоящие эсминцы… типа 'Эрли берк'.
- Я всего-то тридцать седьмой ношу, нормальный женский размер!
- Ладно, типа 'семерка-у'. Шевелись давай!
Федька волоком притащил с кухни набитую авоську и вопросительно уставился на меня. Я вздохнула, демонстративно положила туфлю на пороге и заунывно,
