На огромной площади перед гипермаркетом было пустынно, только блестели в свете фар брошенные коляски, которые приходилось объезжать, как столбики на автодроме. Я подъехала к самому входу, встроившись в жиденький рядок машин таких же полуночников. Заглушила мотор и наконец заметила, как подпрыгивает и мигает на соседнем сиденье мобильник в режиме вибрации.
Я долго смотрела на определившийся номер. Потом все-таки нажала кнопку.
- Да, Серафим Петрович?
- Леночка… - Голос у начальника был непривычно бесцветный.
- Что-то случилось, Серафим Петрович? - Я обругала себя последней идиоткой. - В смысле, что-то еще?
- Да куда там 'еще', - невесело хмыкнул шеф. - Ты уж прости меня, старого дурака… не думал, не гадал, что такая ерунда выйдет…
- Ничего, все нормально, - через силу соврала я. Похоже, Серафиму и без моих истерик крепко досталось - вдруг он там уже вторую упаковку валидола доедает?! Ходи потом к нему на кладбище с венками… - А вы там как?
- Маша очень волнуется, - помявшись, признался шеф. - Ты не думай, Саня - он хороший…
Расслышав мое скептическое сопение, Серафим поспешно добавил:
- Я понимаю - у тебя-то не было возможности узнать его поближе…
Я чуть не ляпнула, что сегодня у меня этой возможности было хоть отбавляй, но в последний момент прикусила язык - Санина паранойя насчет телефонов оказалась заразной.
- На самом деле, - продолжал тем временем шеф, - он действительно неплохой парень. Просто невезучий. Матери лишился еще при рождении… а едва семнадцать стукнуло, так еще и без отца остался. Маша его тогда к себе забрала… он здесь школу закончил, в университет поступил, на истфак…
- А как же он тогда в Чечню угодил? - не поняла я.
- По глупости, - печально вздохнул Серафим Петрович. - На третьем уже курсе был… сошелся с какой-то девушкой… Ну ты же понимаешь: молодо-зелено, любовь-морковь, ветер в голове, долгие прогулки при луне и серенады под окном…
Рассказывает, будто старушенции какой-то, обиженно подумала я. Словно у меня эти 'молодо-зелено' и ветер в голове уже далеко позади.
- …в общем, завалил сессию. Можно было бы поправить, академ взять, еще как-нибудь, но характер… Бросил все, уехал в Россию - 'определиться с судьбой', а там - повестка. Так и определился…
- Да уж, повезло, - неискренне поддакнула я. - То есть я хотела сказать, не повезло.
- А девушка та ему даже одного письма не написала. - Шеф снова вздохнул. - Он у Маши просил узнать, думал, случилось что-то. Ну Маша позвонила, а та… вся из себя в удивлении: мол, и думать уже о нем забыла. - Серафим Петрович вздохнул в третий раз. - Так вот. Ему и в школе…
- Серафим Петрович, хотите, я в понедельник пораньше на работу приеду, и поговорим? - перебила я. Мне сейчас для полного катарсиса только трагической повести о Санином детстве не хватало!
- Не приедешь, Лен.
Теперь уже мне захотелось валидольчика.
- Я что, уволена?!
- Нет. - Шеф натужно сглотнул и пояснил: - Я. А контору прикрыли до выяснения обстоятельств. Вот такие пироги…
И сбросил звонок.
Я еще немного посидела с трубкой возле уха, тупо глядя на покачивающийся перед стеклом дезодорант-елочку. А ведь Серафиму всего три года до пенсии по выслуге оставалось, он грозился тут же дачу купить и закопаться в нее на зависть всем кротам…
Нет, срочно в магазин!
Внутри было жарко и малолюдно, у касс стояло всего по два-три человека. Из невидимых динамиков доносилась заунывная электронная музыка, от звуков которой даже привидение в тоске повесилось бы на люстре. Видимо, таким нехитрым способом персонал выпроваживал из торгового зала поздних покупателей - гипермаркет работал до последнего клиента, и ожидать его исхода до рассвета никому не хотелось.
Стараясь не обращать на музыку внимания, я побрела вдоль стеллажей. Так, Федька вроде говорил, что мука закончилась… и вон какие-то новые мюсли появились, надо попробовать, тем более что от домового я завтрака вряд ли дождусь, а гуся ЭТОТ сожрал, и куда только поместилось, худой ведь, как оглобля…
Нет, ну неужели он действительно думал, что я стану ему помогать? Каким образом, спрашивается? Вообще-то могла бы и спросить, конечно…
Молоденькая девушка в кепке и переднике обслуги выложила на полку новую партию макарон, но не успела отойти и трех шагов, как хрустящие пакеты один за другим посыпались на пол.
- Опять! - чуть не заплакала девушка, возвращаясь и; нагибаясь. Сверху на нее тут же ухнула еще одна упаковка.
Продолжая рассматривать ценники, я на ощупь достала 'корку' и показала непокорным макаронам.
В пакетах виновато пискнуло, и осыпь прекратилась.
Тетя Маша, видите ли, волнуется… мне-то что с того? Нормальные люди только радуются, когда у начальства проблемы…
Я задержалась перед огромным мутным аквариумом с живой рыбой. За прилавком отдела маялась скучающая продавщица, бдя, не попытается ли кто выловить товар голыми руками и за пазухой вынести мимо кассы. Я рассеянно постучала по стеклу ногтем. 'Еще и издевается!' - с немым укором уставился на меня 'карп отборный, 3,500'.
Может, Саня действительно не виноват? Меня ж не убил… 'Тоже мне аргумент! - обозлилась я на себя. - Просто так' ничего не бывает, если бы он прилично себя вел, никто бы его сейчас не ис…'
Возле уха что-то негромко свистнуло, и в стенке аквариума появилась маленькая дырочка. Которая в мгновение ока обросла частой сетью трещин, и огромная, на несколько сот литров посудина словно взорвалась изнутри. Крошево стекла и воды пенным фонтаном хлынуло на пол. Продавщица с визгом закрылась руками, но поскольку стояла она в каком-то полуметре от аквариума, помогло это мало. Мне повезло больше - буквально за секунду до аварии я попятилась, пропуская толстую напористую тетку, так что окатило только туфли и обрызгало джинсы. Зато тетке моя вежливость вышла боком…
По залу разбежалась круговая волна, карпы воспарили на ней подобно серфингистам и со стуком заскакали по полу на тридцать метров окрест. 'Лыпка, лыпка!' - радостно завопил двухлетний ребенок, подпрыгивая на сиденье покупательской коляски-паровозика. Мамаша его восторга не разделяла, пароходик смотрелся бы тут уместнее.
К луже со всех сторон спешили охранники, продавцы и уборщики. Рыба докувыркалась уже до касс, и оттуда доносились удивленные возгласы (вовремя заметивших) и ругань (сначала наступивших).
