— Я соглашусь. Да! Я соглашусь. — в последний раз все обдумав, взорвался эмоциями Артрест.
Он любил отца. Не хотел покидать его, но и вечно жить под отцовским крылом не желал. Тем более новая «находка» была для Артреста совсем не в радость. А предложение наместника — отличный повод изменить свою жизнь, построить ее по-своему, иначе, чем отец.
— Будь по-твоему. — вставая с кресла, монотонным голос Гефест ознаменовал конец разговора.
Когда кузнец выходил из комнаты, он столкнулся в дверях с Малахом. Гефест попытался протиснуться в двери без слов, но знахарь его остановил, давая понять, что что-то его беспокоит. Гефест сделал попытку быстро отговорится от знахаря, но тот был упорен и не поддавался. Тогда кузнец просто вытолкал Малаха на улицу, его глаза горели как две звезды на чистом небосклоне, в них угадывалось раздражение и безысходность, даже маленькая доля обреченности.
— Что тебе еще надо? — забывая о приличии, начал кузнец.
— Я понимаю твое разочарование, но не ты ли дал свободу действий сыну? Не ты ли его так воспитал? Не стоит вымещать зло на мне. — на одном дыхании выложил Малах. — Меня беспокоит нечто другое.
— Что же? — нервно выкрикнул кузнец.
— Немо.
— Немо? — переспросил Гефест.
— Да, именно он. Его душу переполняет ненависть. И еще… что-то загадочное. Он так мал, но столько силы в нем уже чувствуется. Даже в учении… — несколько запнувшись, говорил знахарь. Сглотнув, продолжил. — Мальчишка учит все, хватая даже самые малейшие крохи, но он делает это для чего-то не простого, темного.
— Ты о чем? — совсем не понимая надоедливого Малаха, снова спрашивал Гефест.
— Под его невинным телом скрывается пелена тьмы, которую даже я не могу преодолеть, чтобы узнать, что движет этим маленьким существом.
— Подожди, — вникая в слова знахаря и одним мигом вспоминая недавний разговор с Немо во дворе дома, начал Гефест. — Ты помнишь, что говорил мне на счет первой просьбы Немо?
— Да. — коротко отозвался Малах.
— Так вот, ты сказал выполнить ее как можно лучше, а знаешь, что он попросил?
— Не тяни резину! — необычно для самого себя повысил голос Малах.
— Он захотел, чтобы я обучил его военному ремеслу.
— Да-а… — голос знахаря заметно охладел, взор потупился, легкая дрожь пробежала по спине. — я уже не знаю, что делать, но его просьбу ты все равно должен выполнить, так было сказано.
— Кем? — удивился кузнец.
— Не мной друг, не мной.
— Так кем же? — не унимался Гефест.
— Сейчас тебе этого знать нельзя, — голос Малаха доносился будто не изо рта, совсем не похожий на обычный его голос. — Прости… — умоляюще закончил знахарь.
Без лишних слов Малах вышел со двора и быстро скрылся в темноте беззвездной ночи. Совсем недолго силуэт его спины был виден растерянному кузнецу. 'Совсем старик свихнулся, от мудрости до сумасшествия лежит не четкая грань, видно Малах ее переступил — подумал Гефест'. Кузнец больше не решал в голове непосильных его разуму задач, он спокойно, по обыкновению после тяжелого дня, направился в свою комнату. Едва добравшись до кровати, погрузился в глубокий сон.
Под утро, когда до рассвета оставалось около часа, Гефест проснулся. Он долго ворочался, пытаясь нагнать сон, но ничего не выходило. Неожиданно, на грани сна и реальности кузнец почуял как по комнате легкий маревом что-то скользнуло. В следующее мгновение перед ним показалась неведомое существо, его почти невозможно было увидеть, только небольшое преломление света раскрывала контуры чьего-то тела (на удивление в комнате было светло, как днем, но вот только солнце-то еще не взошло!). Гефест лежал в постели, не открывая глаз, но даже с закрытыми глазами он видел перед собой всю комнату, странную массу, перебегавшую из угла в угол. Страх неожиданно подхватил кузнеца, он не мог пошевелиться в странном оцепенении. Исполинская, злая сила призраком видала в комнате. Мелкая дрожь пробежала по телу, надолго задерживаясь в руках и ногах. Необычайное чувство чего-то неизбежного глубоко засело в сердце кузнеца. Эта странная Сила, как рысь, одним движением подскочила к Гефесту совсем близко, стала перед глазами, застилая непроглядной пеленой все сознание кузнеца. Из последних сил Гефест попробовал сделать рывок, осадить призрака и не дать вершить над собой страшный суд, но тело не слушалось его. Раздалась невыносимая боль в глазах, перед которыми стоял дух, она резко перешла к вискам, передалась по всей голове и пробилась к разуму, к мозгу кузнеца. Все тело сжалось в один комок, мышцы напряглись, челюсти сжались, желваки на лице надулись. Неизвестное существо, стало перебирать все мысли кузнеца, словно листая страницы книги, разрывая мозг на части, выискивая что-то в закромах памяти. Потом в голове раздался чей-то голос, беззвучный и глухой, приказывающий и повелевающий. Гефест не мог разобрать слов неведомого языка чудовища, но отчетливо понимал их смысл, оно искало в воспоминаниях кузнеца Немо, а что еще более странно — и родного сына. Кузнец упорствовал, не давал духу овладеть своим разумом, изо всех сил закрывая проход в глубину своих мыслей. Это удавалось с диким трудом, но удавалось. В один миг все пропало. Призрак растворился в воздухе, ушел туда, откуда явился, не оставив ни малейшего признака своего пребывание. Непроглядная дымка перед глазами кузнеца в тот же миг растворилась, боль утихла, тело вновь повиновалось.
Кузнец одним рывком выпрыгнул с кровати. Перед ним стоял растерянный Артрест. Гефест одним движением отбросил сына за дверь, стал поспешно осматривать комнату, она была пуста. Холодный пот выступил на лбу кузнеца, неяркий свет восходящего солнца пробивался в окно, возвещая рассвет. Страх и невыносимое чувство чьего-то присутствия не покидали Гефеста. Оправившись после отцовского толчка, в комнату снова вошел Артрест.
— Отец, что стряслось? — потирая спину после неудачного приземления, спросил Артрест взволновано.
— Ничего, — вытирая пот с лица, ответил Гефест, изо всех сил пытаясь скрыть в голосе непреодолимый страх. — просто ночной кошмар.
— Ничего себе, кошмар, отец с тобой все хорошо? — еще больше взволновавшись, спросил Артрест. — Это не из-за моего согласия служить наместнику?
— Да нет, что ты, просто кошмар, кошмар. — выталкивая сына за дверь, протянул Гефест, он переживал, что та тварь, которая только что была здесь вернется назад.
Когда кузнец снова остался один, его волнения увеличились во сто крат, но подвергать риску сына он не мог. 'Неужели и впрямь кошмар? — задал сам себе вопрос кузнец. — Оно искало Немо, а ведь он беззащитен против такого врага… впрочем, как и я, и мой сын. — вклинилось в голову иная мысль. — Но нет, я должен обучить Его военному ремеслу, мой сын все равно ушел из моих учеников, теперь он сам учитель. — ночной страх понемногу развеивался — Да, решено, у меня будет новый ученик — Немо'.
Гефест так никому и не рассказал о ночном происшествии. Призрак, дух, мираж, что бы это ни было, оно не возвращалось. Вскоре он и сам не смог бы поверить в то, что это был не ночной кошмар, а реальность. И так было лучше, для него и для всех.
С того дня кузнец стал ежедневно тренироваться с Немо. Малах не оставлял своих уроков с северянином в познании языков и мысли. Вечерами, сидя у камина, учителя часто делился друг с другом новыми успехами воспитанника. Немо был способным учеником. С одинаковым упорством поглощал любые знания, которыми его одаривали наставники.
Так проходили дни, за ними месяца и годы.
Гефест до полудня не выходил из кузни, грохот молота сопровождал тяжелый труд кузнеца, в это время Немо обучали грамоте. Позже северянин частенько стал заглядывать и в кузню, познавая все новые и новые умения в кузнецком мастерстве, не забывая и долгие уроки Малаха. За пол года Немо досконально выучил язык южан, далее преступил к познанию новых и новых. Изучил быт и традиции многих народов, прежде чем уроки Малаха были окончены. Нет, знахарь не передал всех своих знаний Немо, но их было предостаточно для еще молодого парня. Новые ступени познания он должен был открыть для себя сам, познавая старинные фолианты, которыми полнилась библиотека Малаха.
Немо редко выходил в город, делал это только по большой необходимости, отдавая предпочтение
