— Меня волнует, почему наместник бездействует. — резко выкрикнул из толпы один человек, расталкивая всех вокруг себя он вышел в небольшой полукруг перед наместником. — Ситуация на дорогах с каждым днем все страшнее и страшнее, ведь северяне подняли цены на зерно не только из-за неурожая, они бояться везти маленькие обозы, а ждать больших не всегда выгодно! Не легче ли им поехать в Восточное Ханство и распродаться там? Дороги на восток хорошо охраняются и на обозы никто не наподдает!
— Ты закончил?! - мелодичность в голосе наместника куда-то подевалась, а стальные нотки зазвучали еще сильнее.
— Нет, наместник Фарнлес, сын Калфисто, если мы не будем охранять дороги, то скоро у вас не хватит казны, чтобы выплатить всем убытки. А от дорожных разбойников страдают не только цены! Неделю назад там убили моего брата Рафеша, который возвращался с восточных торгов. Если бы не Гефест, моему брату и сейчас было бы суждено лежать на обочине дороги. — голос рассказчика стал уныл и жалок. — Долго мы будем терпеть то, что твориться на наших дорогах? Долго мы будем терпеть разбой в наших землях? Долго ли мы будем бояться выходить из-за городских стен? Я спрашиваю долго?!
— Гвилдор, твой язык остр, несмотря на возраст. — не теряя хладнокровия, продолжил наместник. — У нас не так много людей в гарнизоне, чтобы защищать и город, и дороги. Я писал прошение королю, напишу еще, но не уверен в скором и желаемом ответе. — тонкая льдинка грусти в голосе наместника охладила пыл Гвилдора. Секундой спустя Фарнлес добавил, — кстати, где Гефест?
— Я здесь, мой повелитель, — пробиваясь сквозь толпу, выцедил через сомкнутые зубы кузнец. Подобные слова ему давались нелегко, но сегодня (только сегодня) ему надо прикинуться глупеньким и ропотным.
— Расскажи, как ты нашел тело Рафеша. — обратился к Гефесту наместник, когда тот вышел на открытое место.
— Вообще-то я нашел сначала камни на дороге, выложенные стрелкой на обочину. Когда я проверил придорожные кусты, то увидел там мертвого Рафеша. Лицо его было прикрыто плащом, а вокруг самого Рафеша лежали камни, точно описывающие контуры его тела. — Гефест сделал короткую паузу — Видно кто-то хотел похоронить бедолагу, но я не знаю в традиции какого народа такой похоронный обряд.
— Ты сразу забрал тело Рафеша с собой? — задал еще один вопрос наместник.
— Нет, я сразу и не узнал его. Сообщил о теле стражам на следующий день после прибытия в город.
— Почему ты ждал целый день? — продолжал наместник.
— Я прибыл поздно ночью, утром следующего дня сообщил. Или я должен был бросить все и помчаться к караульным писать доношение?
— Нет, не должен. Ты прибыл сам? — разговор шел спокойно, с едва заметным официозом и нарочитыми нотками.
— Нет, конечно. С сыном.
— С тобой был еще кто-то?
Гефест немного помедлил. Этого требовало повествование. Напуская на себя маску доброго самаритянина, он заговорил.
— Со мной был обессиливший парнишка, годов десяти от роду, я нашел его на выезде из столицы Восточного Царства. — Гефест будто пытаясь восстановить забытое, сделал задумчивый вид и глубокую паузу. Некоторое время спустя продолжил. — Когда я приехал в город, первое что я сделал — послал за Малахом, чтобы тот осмотрел мальчика. Он слаб, редко встает, поэтому я не стал брать его на Совет. Я обо всем этом писал наместнику, или письмо до Вас не дошло?
— Письмо я получил. Историю твою знаю, но хотел, чтобы все услышать от тебя, откуда этот малыш и почему он сейчас не с тобой. — объяснил Фарнлес.
— Так как же быть с дорогами? — снова ворвался в разговор Гвилдор.
— Парень, тебе лет восемнадцать, не много ли ты на себя берешь? — послышался голос из толпы.
— Не много. — выкрикнул, поворачиваясь лицом к толпе, Гвилдор.
— Успокойтесь! — снова встал наместник. — Мы собрались не для того, чтобы устаивать базар, вернемся к истории Гефеста. Что с ним случилось, как он попал к тебе? — настойчиво спросил наместник.
— Точно сказать не могу. Возможно на него напали разбойники, возможно какое-то животное. Никаких следов по близости я не нашел, ровным счетом, как и стражи, которая якобы охраняет дороги… — Гефест перевел взгляд с наместника на Гвилдора. — Там такой же разбой на дорогах, как и у нас, может только мародеры встречаются реже, упади им на головы наковальня.
— Да сколько можно все об одном, да об одном, что твориться на границе? — сказал один из людей, стоявших впереди. — Говорят, варвары на западе разбушевались! Что скажет на это наместник и король?
— Волноваться пока не о чем, варвары свободный народ, они не станут вести открытую войну против Южной Короны, а те стычки, которые были у Келебреттских Гор, не о чем не говорят, они не впервой. — улыбнулся сквозь зубы наместник. — А война, война подождет.
— Хоть бы о малыше больше ничего не спросили. — подумал Гефест.
— Наш любимый кузнец — с небольшой иронией продолжал наместник — расскажет мне все за ужином, сегодня, а может завтра вечером. Жди гостей Гефест, к тебе придут мои люди, чтобы отвести в крепость.
Гефест поклонился и скрылся в толпе. Больше он ничего не слышал, для него городской совет был окончен. Но появилась новая угроза, о чем хочет говорить наместник?
Быстро проходя знакомые городские улицы, Гефест вышел к своему дому. Малах ждал на пороге. Вместе они прошли в дом, по традиции уселись у холодного камина. Гефест несколько раз покосившись на закопченные камни, разжег в камине огонь. В комнату зашел Артрест, и немедленно был послан за горячим чаем.
Сперва поленца в камине вяло потрескивали, не желали поддаваться, давали больше дыма, чем огня. Но их сопротивление быстро таяло перед хаотичной стихией. Языки пламени заплясали, сначала скромно и нехотя, но позже весело и радостно, поглощая дерево со всех сторон, окутывая его собой, пожирая, пируя.
Сын кузнеца вновь показался в комнате. Нес поднос, на котором стояли две большие кружки ароматного чая, купленного Артрестом на востоке по случаю недавних удачных торгов.
Друзья уселись поудобнее. Гефест попросил сына не покидать комнаты, когда тот спиной попятился к двери.
— Что случилось сын, ты выглядишь, будто на тебя недавно сто демонов напали. — с небольшой ухмылкой обратился Гефест.
— Я волновался. Как прошел совет? — сверкая глазами, ответил Артрест.
— Нет причин для волнений. Ничего особенного на сборах не произошло. — уже не так весело, как прежде, а скорее угрюмо сказал Гефест.
— В вашу историю про малыша поверили все? — поинтересовался у отца сын.
— Скорее да, чем нет. Все знают меня в этом городе, и у них нет причин не доверять мне. — уже менее озадачено, ответил Гефест.
— Я пойду, посмотрю за парнем, он сегодня так и не просыпался. Странно, ведь он совсем недавно уже бегал, как молодой жеребец. — натягивая улыбку, которая больше походила на гримасу, сказал Артрест, выходя из комнаты.
— Вот видишь, Малах, Артрест уже почти привык к мальчишке. Ухаживать сам за малышом пошел без просьб и команд. — обратился к знахарю Гефест.
— Кузнец и в Кейталасе кузнец, ты слеп, как крот, — вытянул Малах, делая серьезный и мудрый вид — твой сын еще сыграет злую долю для мальчишки.
— Как ты можешь так говорить о моем сыне, — Гефест привстал из удобного кресла, но скоро рухнул в него опять, специально делая много шума — да ладно, думай, что хочешь. Да вот еще что, почему малышу плохо?
