легким недовольством произнес внутренний голос мага.
Но видимо, Эдерс немного ошибался в людях.
Вскрикнул восхищенный мальчик, лет тринадцати, его моментально поддержали остальные. Через секунду вся толпа в рукопашную стала разбивать лица инквизиторам, превращая их в кровавое месиво. Лучники еще трижды пытались атаковать, но все их стрелы превращались в прах еще в воздухе.
Назревала революция…
Оказывается, вот чего не хватало людям, маленькой искорки в море взрывающейся смеси. Это им с легким удовольствием подарил Эдерс. Дерек приподнялся, к нему уже успел подбежать какой-то широкоплечий мужичок. Он уже размахнулся, чтобы разбить одним ударом инквизитору, бывшему инквизитору, пол лица. Эдерс без всяческой магии отдернул руку мужлана, случайно повалив его в дорожную пыль. Затем клинком зарядил по стальным кандалам осужденного. Железо осыпалось на землю, тем самым, освобождая руки Дереку.
— Спасибо, — только и смог сказать он.
Эдерс повернулся в сторону рухнувшего вышибалы.
— Он нам не враг, он пытался сделать то, что требовалось от вас уже давно, причем сам, в одиночку, — присматриваясь и припоминая лицо сидевшего в пыли мужчины, Эдерс добавил: — Теперь мы квиты.
— Надо убить Папу, — словно загипнотизированный осведомился преступник. — Все беды из-за него.
— Не могу с тобой согласиться, но не буду спорить, — отпарировал маг, хватая Дерека за руку и волоча его в сторону Святой Церкви. — Пойдешь со мной, не хочу, чтобы эта разъяренная толпа, когда закончит с остальными, принялась за тебя.
Инквизитор ничего не ответил, лишь машинально закивал.
Эдерс ворвался в церковь, разметая перед собой толстую двухстворчатую дверь огромным феерболом. 'Просто, но со вкусом' — подумал Эдерс, перебегая через разлетающиеся окрест щепки. Чем-то он сейчас парадировал феерического дракона. Не хотелось бы, чтобы маг закончил также. А сейчас его магия снова превратиться в маленький огонек внутри, сменяя неистовое пламя. Сейчас его способности станут настолько минимальными, что они уже никак не помогут ему в борьбе с Церковью.
На Эдерса накатился болезненный откат, хоть он и не произнес ни единого заклинания. Маг видел, как чье-то тело сгорает в огненной вспышке, чувствовал, как огонь разъедает его душу. Будучи сильно злым на святых братьев, будучи в невероятной опаске за жизнь своей спутницы, Эдерс наложил, сам того не замечая, очень сложное и последовательное заклятье на дверь, за которой скрывалась Надин. Это заклинание пожирала не только тела людей, но и их души, заковывая в вечные капканы астрала, который никогда не против получения новой души в свои неизмеримые просторы. Произнесенные слова, произведенные магом построения, увеличивали свою силу уже без его участия, вбирали ее из человеческих душ, с каждым новым посетителем становились еще более опасными, более кровожадными. Если в комнату попробуют ворваться еще пять-шесть человек, то заклинание может выйти из-под контроля самого мага, наложившего его.
Не успел откат от первой души миновать болью виски мага, как он ударил с новой силой. Эдерс корчился на полу в лихорадочных приступах боли и отчаяния. Заклинание стремительно росло, забирая и силы мага. А в закрытом мире, это обязательно приводило к откату.
Дерек сомнительно посмотрел в сторону Эдерса. Если магия так больна для мага, так почему же он до сих пор не отказался от этой способности? Инквизитор ничего не знал о магии, не знал о астральных потоках. Поэтому и не догадывался о том, что Святая Церковь является закрытым миром для любой ворожбы, что здесь столетиями молились прихожане и святые отцы, отводя от этого здания злую судьбу.
Дерек попытался поднять мага, но когда тот еще больше изогнулся в приступе боли, оставил эту сомнительную затею.
— Ты спас мне жизнь, маг, теперь я поквитаюсь с тобой. Негоже божьему человеку пребывать в должниках… — проговорил магу инквизитор, но больше для формальности, чем для понимания, после чего схватился за его оружие — отцовские клинки — и пустился в быстрый бег.
Эдерс хотел крикнуть вслед Дереку, предупредить на счет заклинания, но след от инквизитора уже простыл. Святой брат скрылся на ветвистой лестнице, ведущей далеко вверх. Айдиё попытался подняться, но это не получилось. Заклинанию уже не требовалось пожирать души, оно уже росло само по себе, выкачивая из Эдерса силы, подвергая его к жуткому болезненному откату.
Теперь еще и клинки убежали вместе с инквизитором, а ведь только они и могли спасти сейчас мага, избавить, хоть частично от боли, дать силы для еще одного рывка.
А Дерек забежал в какой-то потайной ход и через пару мгновений был уже рядом с дверями в комнату Надин. Рядом с ней столпилась добрая дюжина инквизиторов, профессионалов, не таких, каким являлся Дерек. Но последнего это не остановило, не взволновало ни на миг. Он вырвался из стены, оказывается, тайные ходы есть везде. Потайная дверь тут же захлопнулась, что еще больше создало впечатление, что Дерек вышел прямиком из монолитного камня стен.
Два удара, две головы катятся по полу, разбрызгивая кровь. Сегодня две семьи будут горевать по убитому мужу, отцу, сыну. Но каждый сам творит свое будущее, инквизиторы знали это, когда становились теми, кем были.
Дерек не знал, откуда в нем проснулась такая ярость, такая злоба на всю Святую Церковь. Он уложил еще двоих, прежде чем на него обратили внимание. Десяток удивленных глаз-стеклышек уставились на бывшего инквизитора. Еще одного из них окутала полная тьма, смертельная пелена, когда Дерек зажатыми в руках клинками поочередно полоснул по лицу человека.
Руки страшно жгло, ладони умывались собственной кровью, но это только придавало силы, заставляло рубиться еще быстрее, еще стремительнее, еще умелее. Ведь хочется все-таки выпустить бушующий огонь из рук!
Вмиг в воздухе зависли три булавы, медленно ища цель на темечке Дерека. От них не увернуться, не спастись. Дерек не сможет выполнить данное им обещание, он не сможет помочь магу. В последней попытке спасти свою голову, инквизитор выставил перед собой клинки Эдерса. Закрыл глаза, словно маленькая девочка, которая через пару минут станет взрослой женщиной, после ночных постельных насмешек пьяного мужчины, ставшего ее мужем.
Дерек стоял закрыв глаза, не видя ничего вокруг себя…
Но ничего не происходило, не наносились удары, не слышалось разъяренных криков, все было тихо и спокойно, подозрительно тихо, подозрительно спокойно. Но открывать глаза Дерек не спешил, страшное предчувствие мешало оставаться сильным, страх затмевал глаза лучше век.
Пересилив себя, Дерек расплющил глаза. Инквизиторы лежали на полу в смешных искореженных позах, словно 'море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, морская фигура замри'. Вот и сейчас святые братья замерли в позах несуществующих морских созданий.
Из комнаты Надин медленно выползал синий огонь, он начал пожирать одного из инквизиторов, расположившегося в позе морского конька возле опасного места.
Дерек чувствовал, как заливается в стонах душа инквизитора, некогда побратима в борьбе со злом. Чувствовал, как растет огонь, забирая силы умирающего, слышал гнусавый смех бесплодного огня. Как огонь может иметь эмоции? Он же безлик!
Но выпущенное Эдерсом заклинание набиралось разума, впитывая эмоции, начинало уметь ими пользоваться, превращалось в существо.
— А за то, что заморозил святых братьев, спасибо, маг… — в полной, смертной тишине проговорил Дерек.
Действительно, вот, что заставило людей пасть ниц в нелепом оцепенении — магия. А Эдерс — единственный маг, который был в округе, единственный маг, которого когда-либо видел Дерек.
Ничуть не смущаясь вырастающему огню, инквизитор шагнул в чистое, синее пламя. Его душа медленно стала завывать, после чего залилась в крике агонии, стала превращаться в пищу для огня и астрала. Клинки вывалились из рук Дерека, он истошно закричал, уже в живую. Огонь бушевал вокруг него, обжигал тело. Капнули капли крови из рук, в которых были зажаты клинки, медленно, словно в вязкой
