— Ценю вашу дружбу, — искренне заметил Федор, снова поклонился и сел в кресло.
— Угощайся, — предложил Магон, указав на стол, уставленный яствами и кувшинами с вином, — разговор этот не предназначен для посторонних ушей, поэтому я отослал слуг. Даже Акиру не зачем знать, о чем пойдет речь.
Федор налил себе вина, отпил глоток и, облокотившись на спинку кресла, стал ждать, пока Магон захочет начать разговор. Взгляд морпеха скользнул по саду, где стрекотали насекомые и пробовали голос одинокие птицы, невидимые в сгущавшейся темноте.
— Сегодня было долгое заседание, и я немного устал, — пожаловался, наконец, Магон, нарушив затянувшуюся тишину, — я ведь уже не мальчик, протирать скамьи в сенате. Шестой десяток разменял. Иногда хочется отойти от дел и уехать навсегда в деревню. Выращивать там тыкву и виноград.
Федор ожидал от всесильного сенатора чего угодно, только не разговора по душам. «Впрочем, насторожился Федор, кто их знает, этих политиков. Может быть, просто усыпляет бдительность. Хотя, кому еще я могу доверять, если не ему».
— Три года прошло, — теребя бороду проговорил сенатор таким тоном, словно подводил баланс, — не так уж и много, а ты, Федор Чайка, уже командир хилиархии.
— Вы прекрасно осведомлены, — осторожно заметил на это Федор.
Магон допил вино и поставил чашу на стол.
— Ганнибал действительно так близок к победе, как рассказывал сегодня его брат? — спросил сенатор.
— Он должен был представить вам доказательства наших побед, которые привез с собой, — ушел Федор от прямого ответа, неожиданно вспомнив по груз золотых и серебряных колец, снятых с отрубленных пальцев римских вельмож.
— Он представил, — кивнул Магон, тряхнув своей бородой, столь длинной и курчавой, что в ней иногда пропадала золотая цепь с амулетом, — и, клянусь небесной царицей Таннит, я давно не видел столь приятного глазу зрелища. Тысячи лучших римлян повержены в прах силой Ганнибала, силой самого Карфагена.
Магон повернулся к сидевшему рядом Федору и в глазах его появился блеск.
— В сенате это вызвало настоящий переполох. Бурю восторга. Ганнибалу пообещали немедленную помощь.
Сказав это, сенатор вновь откинулся на спинку кресла.
— Ганнибал Барка умен, как и его отец. Он знал, чем можно возбудить сенат к действиям. Но, я вынужден повторить вопрос, Чайка.
— Мы стоим у стен Рима, — поспешил ответить Федор, — но они яростно защищают город. Я сам водил в атаку свою хилиархию и даже однажды пробился за стены, но…
Чайка вздохнул, прежде чем продолжить.
— Но, ненадолго. Нас отбросили мощной контратакой, и с тех пор моя нога больше не ступала на мостовую Рима. Как я не старался.
Чайка даже хотел встать, чтобы пройтись по террасе и сдержать возбуждение, охватившее его при воспоминаниях о недавних кровопролитных сражениях. Слишком яркие были воспоминания. Но сдержал свой порыв.
— Рим начал приходить в себя, — продолжил он свой рассказ, — это, конечно, не мое дело. Но по всему видно, что сенат Рима, еще недавно напрягавший последние силы для защиты города, собирает по всей стране новые подкрепления. И они постоянно подходят на помощь осажденным, полностью блокировать которых мы так и не смогли.
Резким движением Федор взял кувшин и, увидев кивок головы, налил вина сенатору и себе. Магон не мешал ему распоряжаться кувшином, обратившись в слух.
— Осмелюсь заметить, у нас очень сильная армия, но даже она нуждается в пополнении, — снова заговорил Федор, сделав глоток, — мы одержали множество крупных побед практически не получая подкреплений, оторванные от своей базы. На море до сих пор господствуют римляне. Ганнибал — великий полководец, но армия обескровлена. Она отдает последние силы. А Рим, даже почти уничтоженный, все же опирается на свою землю.
Чайка не выдержал и встал, пройдясь до парапета террасы, вернулся назад.
— Именно сейчас нам так нужен флот, который отогнал бы римские корабли от берегов Италии и уничтожил бы их, — сказал он, снова устроившись в кресле, — Римский флот связывает нам руки. На суше дела идут хорошо, но мы израсходовали последние силы. Еще немного без подкреплений и война может принять совсем другой оборот. Они нам нужны, как воздух.
Закончив свою тираду, Федор умолк. Он вновь отпил вина и закусил странными сухими палочками, сделанными из теста. Они были обсыпаны кунжутными зернами, имели солоноватый вкус. Это угощение лежало перед ним на отдельном блюде.
— Что же, Ганнибал Барка не зря прислал тебя ко мне, — усмехнулся Магон, — он знал, кого послать. В твоих словах сквозит вера в своего военачальника. И ты умеешь убеждать. Надо сказать, его брат не так хорошо выступал вчера в сенате, хотя и выглядел не менее уверенно.
— Я рассказал Ганнибалу о знакомстве с вами в последний момент, — заявил Федор, — я здесь оказался случайно и не должен был ехать вместе с его братом.
— Случай, — заметил вскользь на это седовласый Магон, — желание богов.
— Три года войны, что я провел рядом с Ганнибалом, — закончил мысль Федор, — он и не догадывался о том, что у меня есть столь влиятельный знакомый в сенате.
— Так вот чем объясняется твой статус, — кивнул Магон, — Посольства я ожидал давно. И был даже удивлен, что Ганнибал так долго тянул с ним.
— Он надеялся на подкрепления, — ввернул слово нетерпеливый Чайка, — обещанные ему, как я слышал, раньше.
— Я ждал, что приплывет его брат, — продолжал Магон, пропустивший эти слова мимо ушей, — Ганнибал никогда не доверил бы такую задачу никому другому, до тех пор, пока жив хоть один мужчина из семейства Барка. Но, по моим данным тебя среди послов не должно было быть. Однако, ты здесь. И у меня нет оснований не доверять твоим словам.
«Он еще меня и проверять вздумал», — возмутился в душе Федор, но сдержал свою обиду, понимая, что в играх политиков, от которых зависит судьба страны, иначе и нельзя. Слишком дорога цена ошибки.
— Он послал меня к вам за помощью, — осторожно заявил Чайка, — ведь ему эти подкрепления обещали давно.
— Его брату сегодня тоже обещали подкрепления, — спокойно заметил на это Магон.
Федор оторопел. Сенатор сказал это таким спокойным тоном, который иначе как «Получите, после дождичка в четверг» и нельзя было понять.
Чайка, услышав это замечание, едва не возмутился открыто. Ему хотелось вскочить и крикнуть этому расслабленному сенатору, отъедавшемуся тут в тишине и спокойствии столицы: «Мы, там, ядрена вошь, жизни свои кладем, что бы вы здесь задницы отращивали! Кровь рекой льется, люди гибнут, а они, видите ли, тут размышляют, прислать пару кораблей вместо тысячи обещанных или нет. Им из Карфагена гораздо виднее, как управлять войной за морем. В игры играют, патриоты, твою мать!».
Но, не сказал.
— Значит, он меньше верит в посольство своего брата, чем в тебя, — задумчиво произнес Магон, теребя золотую цепь, — это кое-что говорит. И о нем, и о тебе.
Федор молчал, играя желваками.
— Мы почти закончили строить новый флот, — наконец произнес сенатор, который словно не видел, в какой ярости пребывает его гость, — однако, боюсь, он не скоро покинет гавань Карфагена.
— Но, почему? — едва не вскочил со своего места Чайка, — Ведь именно сейчас нам нужна помощь. Еще один удар и война будет закончена.
— Это не такой простой вопрос, как тебе кажется, Чайка, — снисходительно заметил Магон, — Рим, к сожалению, не единственный наш враг, хотя и самый опасный сейчас. Да и не твоего ума это дело. Ты, конечно храбрый солдат, но еще не наварх и не суффет.
