очаг, полосатый коврик на полу. И маленькая желтоглазая сова под потолком.
– Сова, мы к тебе в гости, - сказала Мирра, проворно прошмыгнув за спиной Клемента.
Птица важно взглянула на них и взъерошила перья.
– Надеюсь, это означает 'Добро пожаловать'. - Девочка первым делом сняла с себя влажную накидку и повесила ее сушиться на решетку возле очага. - Как здесь здорово! - Она сдернула салфетку и обрадовано улыбнулась содержимому подноса.
Клемент приказал себе ничему не удивляться и снял рясу. В домике было очень тепло, и от его промокшей одежды повалил пар. Оставшись в рубашке и брюках, он, стараясь не смотреть на сову, сел за стол.
– Что у нас на ужин? - монах немного нервно улыбнулся девочке.
– Гречневая каша, колечко колбасы, молоко, кусок сыра и пирожки с вареньем. Все свежее. А пирожки и каша даже горячие!
– Ну, так ешь, пока не остыло.
Мирру не пришлось долго уговаривать. Девочка схватила ложку и приступила к еде. Клемент тихонько помолился и решил тоже поесть. Монах запретил себе думать о происхождении этого загадочного домика. Лучше уж без всяких задних мыслей воспользоваться его благами.
Поужинав, они сразу же легли спать, и проспали до самого утра. Постели были мягкими и теплыми, кошмары не мучили их, поэтому беглецы как следует отдохнули.
Клемент потуже затянул пояс рясы - крепкую белую веревку, и помог Мирре перебраться через ручей. Камни были скользкие и покрыты тиной, поэтому, ступив на них можно было легко поскользнуться. Девочка спрыгнула на противоположный берег, и монах с удовлетворением отметил, что она даже сапог не замочила. Как только он увидел этот ручей, ему почему-то сразу показалось, что Мирра непременно упадет в него.
Они несколько часов назад как покинули необыкновенную сторожку. Девочка по-хозяйски застелила кровати, прибрала на столе и попрощалась с совой, которая все так же неподвижно сидела на жердочке. Мирре очень понравилось их временное пристанище, она восприняла его появление в лесу как нечто собой разумеющиеся. Зато у Клемента начинала болеть голова всякий раз, когда он вспоминал о нем.
Он обернулся посмотреть на сторожку, и она растаяла под его взглядом вместе с деревом. И дуб, и полянка перед ним, и даже тропинка растворились, словно их и не бывало. Но в сумке у Клемента остались вполне реальные продукты, которые он захватил с собой перед уходом. Колбаса пахла и выглядела как колбаса, и хлеб был в точности как настоящий. Разум говорил монаху, что подобного быть не может, но упрямая действительность решительно опровергала все доводы рассудка. Это лесное чудо, к которому он прикоснулся, навсегда останется для него загадкой.
Временами Клемент останавливался и прислушивался, опасаясь уловить звуки возможной погони, но в лесу сегодня было необычайно тихо.
– А сегодня чудесный домик появиться? - спросила нахмуренного монаха девочка.
– В нем нет нужды. Мы срезали большой участок пути и уже вечером будем в Плеске.
– Так скоро? - Мирра не смогла скрыть своего разочарования. - А я думала, что мы будем идти еще один день.
– Разве ты не устала?
– Устала, но с тобой мне интересно. Я даже лисиц увидела. Здесь свобода, - она развела руки в стороны и закрыла глаза, - а когда я попаду к тетке, свобода сразу закончиться.
– Тебя послушать, так твоя тетка - это настоящий злодей.
– Нет, но по моим и воспоминаниям моих родителей, она не признает ничего кроме работы. Вокруг нее все должны работать и помногу, иначе их жизнь пройдет зря.
– Я поговорю с ней.
– Лучше не надо, - проворчала Мирра. - Ты уйдешь, а она на мне тут же отыграется. Никому я больше не нужна… Теперь, когда папа с мамой на небе я круглая сирота.
Монах только пожал плечами. Ему не хотелось дальше развивать эту тему. Девочка тоже замолчала. Она шла с угрюмым видом, опустив голову. Клементу даже показалось, что он слышит ее обиженное сопение. Если бы у него в свое время оказалась тетка, он бы только радовался. А так у него не было ни родственников, ни близких друзей, никого… Приют стал его домом. Но, наверное, у Мирры возраст не подходящий. Она вступает в ту пору, когда слово 'самостоятельность' это уже не пустой звук.
Монах желал как можно быстрее оказаться в селе. Нет ничего глупее еще одной вынужденной ночевки в лесу, когда всего в нескольких километрах от тебя живут люди.
Солнце сегодня не баловало их своим появлением. Небо, насколько хватало глаз, было затянуто серой пеленой. Деревья стояли унылые, без листвы, с сочащейся от воды корой. В довершении этой безрадостной картины высоко на самой верхушке липы сидел ворон, и время от времени печально каркал. Он преследовал путешественников с самого утра. Полетит вперед, сядет на ветку и, не переставая каркать, ждет, когда они подойдут, чтобы снова подняться в воздух.
У Клемента уже чесались руки свернуть этому ворону шею. Поначалу он не обращал на него внимания, но эта надоедливая птица стала действовать ему на нервы. К счастью, когда они спустились в овраг, ворон исчез из их поля зрения и больше не беспокоил.
Незадолго до наступления сумерек, они снова вышли на тракт. Нельзя сказать, чтобы в это время он был очень оживленным. Как правило, путешественники стремились добраться до какого-нибудь постоялого двора до темноты. Ночью на дороге было опасно - здесь были разбойники, всякая нечисть, для которой луна, все равно, что солнце и неприкаянные души тех, кто были убиты на этом пути.
От тракта в сторону уходила небольшая дорога, ведущая прямо в Плеск. Возле поворота стоял поломанный деревянный столб - раньше здесь был указатель.
– Ну, как? Помнишь эти места? - спросил Клемент, свернув с тракта.
– Мне же было всего пять лет, - с укором ответила Мирра, - как я могу помнить подобные вещи?
– А я помню себя с самого рождения, - с гордостью ответил монах, - поэтому и спросил. Ты все время молчишь, не разговариваешь. Я даже испугался, что ты проглотила язык.
Мирра высунула кончик языка и демонстративно показала ему.
– О, тогда я зря волновался. С ним все в порядке, просто у тебя дурное настроение. - Он потянул носом воздух. - Странное дело… Пахнет гарью.
– Да.
– Его несет со стороны Плеска ветер. У меня дурное предчувствие…
Клемент заметно побледнел и ускорил шаг. Дорога пошла вверх, но он словно не заметил этого подъема. Запах гари становился все сильнее.
– О великий Свет! - на вершине пригорка монах остановился как вкопанный, пораженный открывшейся ему картиной. Девочка испуганно выглянула из-за его спины и ахнула.
Перед ними было пепелище. Где же богатое, цветущее село?
Здесь были только сгоревшие дома, от них остались обвалившиеся во внутрь стены, покосившиеся деревья и маленький храм, выложенный из белого камня, с пустыми почерневшими глазницами окон.
– Не ходи за мной! - Клемент с силой разжал руку девочки, которая уцепилась за край его рясы, и побежал вниз.
Запах стал еще нестерпимее. К нему добавились новые оттенки, и все как один не из отряда благовоний. Монах направился в центр того, что раньше гордо именовалось Плеском. Сгорело все - начиная от курятника и заканчивая собачьей будкой.
Похоже, что пожар случился три дня назад, и после этого прошел сильный дождь. Клемент обернулся - он оставлял четкие следы на толстом слое влажного пепла. Что же здесь произошло? Вряд ли этот жуткий пожар был случайным. Иначе как объяснить то, что каждый дом в селе был окружен огненным кольцом четкие следы которых вырисовывались на земле?
Село намеренно сожгли, но зачем, кому это было нужно? И где его жители?
Потрясенный монах бродил между бывшими улочками и вскоре решил заглянуть в один из домов, который меньше остальных пострадал от пламени. У него не было ни дверей, ни окон, только чернело обугленное дерево. На улице уже стемнело, поэтому Клементу поначалу ничего не удалось разглядеть
