внутри. Он видел только какие-то бесформенные обрывки, обломки черепицы, оплавленную железную спинку кровати. Но постепенно его глаза привыкли к темноте, и монах с ужасом осознал, что он стоит не на черепице, а на груде человеческих костей. Особенно среди остальных выделялась крупная берцовая кость, которую он поначалу почему-то принял за держатель для факела.
Крик замер у него на губах. Спина покрылась холодным липким потом и тот струйкой побежал между лопатками. Ему захотелось как можно быстрее убежать отсюда, но он не мог сдвинуться с места. Страх сковал его тело, цепко зажав в свои стальные тиски.
Ноги у Клемента подкосились и он упал на колени прямо на человеческие останки. Черепа смотрели на него своими невидящими глазницами, и казалось, видели его насквозь. Они были присыпаны пеплом, словно кожей.
– Гиблое место…- прошептал монах в ужасе.
Ему тут же показалось, что кости шевелятся, хоть это и было неправдой. Секунды проведенные здесь растянулись в мучительные часы, которые он разделил с этими мертвецами. Стены кричали от невыносимой боли заживо сожженных, и от этого молчаливого крика у монаха раскалывалась голова. Если он пробудет здесь еще немного, то сойдет с ума. Клемент обхватил голову руками и, зажмурив глаза, выбежал из дома.
Теперь он понял, что здесь случилось, и где жители, но это знание не принесло ему покоя.
Монах, превозмогая страх, зашел еще в один дом, затем еще в один, но везде увидел одну и туже картину. В одном из домов он наткнулся на тело, принадлежавшее крупному и судя по всему сильному мужчине. Человек наполовину высунулся из окна, но убежать от пламени, охватившего его жилище, не успел. Из его груди торчал металлический прут, послуживший причиной смерти. Рядом валялась много всяких изделий из металла - от ножей до плугов, и Клемент пришел к выводу, что он забрел на бывший двор кузнеца.
Плеск был обречен. Его обитателей заперли в их домах, а сами жилища подожгли, чтобы люди гарантировано сгорели заживо. Никто из них не спасся. Страшная, мучительная смерть ожидала каждого человека.
Но кто мог учинить такое?! Обречь людей на столь ужасные муки, и за что?
Неужели это дело рук магов? Нормальный человек не способен на подобную жестокость. Даже разбойники, если уж и лишают жизни, то делают это быстро, без лишних эффектов. А тут устроили настоящее представление. Ну, как же, как же - округлые костры, огонь до небес…
Выходит, маги отомстили за то, что Пелес регулярно стал устраивать на них облавы. Смотрящие напали на их след, и они, в качестве устрашения, устроили это пепелище. Хладнокровно сожгли людей… А в городе, наверное, еще ничего не знают о об этом. Даже на постоялом дворе печальная судьба Плеска была неизвестна, иначе весть о гибели села не сходила бы с уст.
Что теперь будет с Миррой, куда идти этой девочке? У нее больше не осталось родных, ей всего двенадцать лет и никто в этом безжалостном мире не поручиться за ее жизнь и благополучие.
Клемент поднял глаза и поискал на пригорке одинокую фигурку. Но Мирры уже не было на том месте, где он ее оставил. Она спустилась с пригорка и медленно шла по улице. Монах кинулся вперед, и вовремя остановил ее, не дав войти во двор дома.
– Не надо! Не смотри! - Клемент повернул к себе бледное лицо девочки. - Благой Свет, дай же нам сил…
– Где они? - Мирра попыталась вырваться, но он держал ее крепко. - Это точно Плеск?
– Мирра, нам здесь нечего делать.
– Но моя тетя…
– Она погибла, - монах ненавидел себя за то, что он был вынужден сказать. - Погибла, как и остальные жители. Это действительно Плеск.
– Я не верю тебе… - испуганно сказала она. - Нет, нет!
– Посмотри, это место не для живых. Тут нет ни птиц, ни зверей. Даже ворон. Кругом только пепел. Проклятое место и чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше.
Клемент совсем некстати вспомнил свой сон, про нескончаемое поле мертвецов и почти физически ощутил дух боли и безысходности витающий над этой землей.
– Наши души в опасности! Люди погибли в муках и ночью могут вернуться, чтобы отомстить. Они могут стать призраками.
– Злые духи… - прошептала Мирра. - Что нам делать?
Вместо ответа монах потянул ее за собой обратно на дорогу. Она больше не сопротивлялась, позволив ему выбирать, куда идти. Клемент спешил покинуть эту землю, ему казалось, что если он не сделает этого, то будет навечно обречен скитаться среди этих обугленных стен и человеческих останков.
– Куда мы теперь? - жалобно спросила Мирра, прижимаясь к нему в поисках поддержки, когда они вышли обратно на тракт.
– Вперед, а там видно будет. Но стоять на месте я не могу.
– Но ведь уже ночь.
– Ничего не поделаешь, - ответил Клемент.
Тут как назло начал лить дождь. Тракт и без того грязный, совсем раскис, и теперь они брели по колено в грязи. Монах, насквозь промок, и замерз до костей. Свое одеяло он опять отдал Мирре, набросив его ей на плечи. Толку от одеяла было немного, но все же это было лучше, чем ничего.
У Клемента из головы не выходили картины увиденного. Погибнуть в столь страшных муках… По закону долга и чести он должен был похоронить мертвых, но справиться с целым селом ему не под силу. О, Создатель! Он расскажет об этом несчастье другим людям, и они сделают это за него. Совесть не должна его мучить.
– И что будет со мной? - не выдержала, наконец, затянувшегося молчания Мирра. - Ты обещал, что отведешь меня в Плеск, но тети больше нет, значит, ты несвязан никакими обещаниями.
Монах упорно молчал, глядя перед собой. На самом деле, его ничуть не радовала перспектива вечного опекуна. С какой стати, ему такое наказание? Да и вдвоем им будет намного тяжелее.
– Ну, скажи хоть слово!
– Что ты хочешь от меня услышать? - ему приходилось повышать голос, чтобы перекрыть шум дождя. - Что? Я не знаю, как помочь тебе, у меня нет средств, нет знакомых. Я простой монах!
Мирра скривилась и закрыла лицо руками.
– Но я не брошу тебя, - тихо добавил Клемент, но девочка его услышала.
Она настороженно посмотрела на него и вытерла с лица воду - слезы вперемежку с дождевыми каплями.
– По крайней мере, здесь: ночью под дождем среди пустой дороги. Так что успокойся. Завтра мы что- нибудь придумаем. Вместе. А пока пойдем скорее. По моим расчетам до следующего постоялого двора еще два часа ходу.
Клемент немного ошибся, но ошибка была им только на руку. Белая вывеска постоялого двора, освещаемая фонарем, показалась уже через сорок минут. На ночь ворота запирались, и Клемент потратил немало времени, чтобы достучаться до охранника, который дремал, убаюканный стуком дождевых капель у себя в каморке. Охранник долго смотрел на них, но на разбойников они не походили, и он открыл ворота.
– В такое время вся спят уже… - ворчал он. - Ишь, чего выдумали - гулять по дождю. И ребенка зачем с собой поволок? - с укором спросил он Клемента. - Вымахал как жердь высокий, а мозгов нет. А вдруг вас поселить хозяину негде будет, где тогда спать будете?
К счастью для путников все же нашлась свободная комната, снова под самой крышей. Мокрые вещи хозяин заведения, которое, кстати, носило гордое название 'Вечный гусь', милостиво разрешил высушить на первом этаже возле камина.
Клемент уложил измученную девочку спать, а сам занялся сушкой рясы, накидки и одеяла. Оставлять вещи без присмотра было рискованно. Утром, благодаря предприимчивости некоторых бессовестных граждан, их могло не оказаться на месте.
Клемент, взял скамеечку и подсел поближе к огню. От тепла его разморило, веки отяжелели и стали слипаться.
