не мог вспомнить, что ему напоминает этот запах – что-то неприятное и до боли знакомое.
– Что ж, выпьем за то, что мы снова вместе! – провозгласил дон Исайя, поднимая свой бокал.
– Дон Джузеппе еще не вполне нашего круга, – возразил Вагнер.
– Это прискорбно, – поджал обгоревшие губы Мэннинг. – Но мы ведь знаем, как устранить это досадное упущение?
– Я уже пытался, – виновато произнес мистер Бенуцци. – Но шнурки порвались под весом моего тела.
– Это ничего, – заметил Берковиц. – Я научу вас, коллега, как перегрызть себе вены зубами. Главное – вырвать их в нескольких местах, чтобы раны не успевали затягиваться.
– Спасибо, дон Исайя, – тепло поблагодарил Бенуцци, поднимая собственный ботинок, наполненный собственной же мочой, который он принимал за бокал с шампанским.
Благородные доны пригубили божественный напиток.
– Что это? – вдруг встрепенулся Вагнер.
Кто-то шагал по коридору за стеной. Послышалось лязганье, в замке металлической двери повернулся ключ.
– Русские! – От невероятного ужаса Бенуцци едва не выронил бокал. – Русские идут! Господа, нам всем конец!
– Не городите чепухи, благородный дон, – отозвался Колхейн, – нам русские уже не причинят никакого вреда. Они до нас уже давно добрались…
В двери откинулось металлическое окошко, на которое с той стороны поставили пластмассовую миску.
– Обед, мистер Бенуцци, – раздалось из-за двери. – И ваши любимые синенькие пилюли. Сегодня доктор разрешил вам принять две.
– Спасибо, друг мой, спасибо, – пробормотал дон Джузеппе. – Очень кстати. Я только допью шампанское…
Мистер Вагнер подмигнул ему единственным уцелевшим глазом, и на мгновение Бенуцци стало дурно. Ему вдруг показалось, что все вокруг не так, как должно быть. В окружающем его пространстве была растворена какая-то неправильность. Его где-то обманули, причем обманули дерзко, публично и в каком-то жизненно важном аспекте. Но он никак не мог осознать, что же это за обман.
– Ваше здоровье, любезный, – сказал дон Джузеппе окошку, прикладываясь к ботинку.
– Ладно, – сказала Рысь. – Это все хорошо; и все же что вам предложил Кейн? Ведь он вам что-то предложил, верно? Он ведь для того нас и прикрыл?
– Расслабься, Светка, все нормально, – проговорил Родим. – Тебя это теперь абсолютно не касается. Я надеюсь, для тебя все это безумие закончилось. Мистер Кейн полностью в курсе наших дел и обещал нам присмотреть за тем, чтобы у вас с Гламом все было хорошо.
– Ребята, – проговорила Рысь, чувствуя, как у нее перехватывает горло. – Ребята…
– Этого тоже только слепой не увидит, – заметил Песец. – Что ты пришла нам объявить, что остаешься с Гламом. У тебя же глаза горят от счастья. – Он снова наполнил стаканы. – Юридически ты совершенно чиста перед их законами, мы проверили. Во время Ипалайского конфликта ты по документам была на переподготовке, а операция на Дальнем Приюте ими самими признана преступной. И за то, что произошло здесь, на Тахоме, они, как ты понимаешь, тоже не в претензии. Так что с этой стороны все чисто. Счастья вам, молодожены.
Рысь задумчиво покачала ногой, обутой в стильную лодочку стоимостью в пять тысяч кредитов.
– Спасибо, ребята, – смущенно произнесла она. – Спасибо, мужики. Не ожидала от вас… – Она помолчала, потом спросила со вздохом: – А все-таки, что вам предложил Кейн?
Витковский нахмурился. Светке вроде бы дали понять, что это уже не ее дело. Однако Пестрецов после паузы все-таки ответил:
– Мистер Кейн предложил нам работу. Чрезвычайно высоко оплачиваемую, как он сказал.
Рысь скривила губки:
– Куда ты его послал?
– Я очень внимательно его выслушал, – спокойно ответил Песец.
Она озадаченно уставилась на него, а затем перевела удивленный взгляд на Казимира.
– Новый президент лично беседовал с Александром Михайловичем по дальней связи, – продолжил между тем Родим. – Принес глубочайшие искренние извинения за своих ретивых предшественников и уверил, что приложит все усилия, чтобы наказать виновных, не допустить подобного безумия впредь и растопить вековой лед в отношениях между нашими государствами. Уверяю тебя, старому американскому генералу, которого еще со школы учили стрелять в тире по мишеням с двуглавыми орлами, это далось очень нелегко. Международного преступника Гвидо Каперони, судя по всему, выдадут Российской Империи, даже несмотря на то, что наши однозначно присудят ему смертную казнь. Президент сказал и про нас с вами пару слов. Оказывается, наши высокопрофессиональные действия на Талголе весьма впечатлили мистера Дональдсона…
При слове «высокопрофессиональные» Лось с Рысью иронически сморщились.
– Причем даже не столько тем, что мы отомстили, – невозмутимо продолжал Песец, не обращая внимания на их гримасы, – сколько тем,
– Он что, идиот? – насмешливо поинтересовалась Рысь.
– И император дал свое согласие, – закончил Пестрецов.
Света задумчиво смотрела на командира. Нет, на шутку это похоже не было.
– Насколько ты уверен в этой информации?
– Абсолютно. – Родим кивнул, прикрыв глаза.
Рысь молча подтянула к себе сумочку, достала оттуда тонкие изящные сигареты, гораздо больше подходившие Джулии, чем ей, нервно прикурила.
– Я чего-то не понимаю в этом мире? – спросила она спустя пару минут молчания. – Ты хочешь сказать, что…
– Я расцениваю согласие императора так: он предоставил нам право самим принять решение по поводу предложения, поступившего от господина Кейна.
Лицо Рыси просветлело.
– Ах, вот оно что… – она с облегченным видом затушила сигарету и упрямо повторила в третий раз: – Ну так а в чем предложение-то?..
– Да расслабься ты уже наконец! – замотал башкой Лось. – Тебе-то это зачем знать? Что бы мы ни решили, на твою свадьбу мы все равно останемся. Погуляем как следует…
– То есть я больше не Горностай? – нахмурилась Рысь. – Я теперь для вас Джулия?..
– Вот ведь настырная, – недовольно буркнул Казимир.
Песец пристально, не отрываясь смотрел на Свету. Она спокойно выдержала
