— Это они воюют с нами. Чувствуете разницу? Мы лишь изредка отвечаем на их вызовы. Чтобы убедить самих себя, что мы все еще существуем. Мы никогда не нападали первыми. Нам вообще ни к чему эта глупая война!
Индрик отвел взгляд от магнетических очей сгорбившегося на стуле Вохура и, откинувшись на спинку кресла, уставился в потолок.
Вохур не мешал ему. Мы с Таней тоже. Мы вообще старательно делали вид, что нас нет. Впрочем, какой еще вид можно делать, когда двое мудрецов-небожителей ведут судьбоносные разговоры? Я пожалел, что не остался с Перемолотом, Лехиным, Борзунковым и Тереном. По крайней мере чувство, что ты попал со свиным рылом в калашный ряд, меня не угнетало бы.
Кстати, о небожителях. Как и Индрик, я сразу осознал колоссальный масштаб личности учителя. И хотя в глубине души я все еще был уверен: Вохур — скорее враг, чем друг, сказанного о масштабе личности это не отменяло.
— Но как же быть с захватом фрегата «Киш II»? — спросил наконец Индрик и вновь принялся бурить Вохура испытующим взглядом. — Ведь после того, как вы захватили его, вы атаковали наши, русские корабли атомными торпедами! — Индрик очень старался казаться сдержанным, но я чувствовал: трудновато дается ему невозмутимость. В его словах, как расплавленная магма, пузырилось возмущение.
— Я понятия не имею, кто и когда покушался на фрегат, — промолвил Вохур спокойно. — И должен вас заверить, что к Большому Гнезду эти люди не имеют никакого отношения. Здесь уже давно не живут те, кто имел желание заниматься подобными... вещами.
— Значит, это сделало одно из ваших малых гнезд! — настаивал Индрик.
— Не знаю.
— Не могу поверить, что вам ничего не известно о захвате фрегата «Киш II»!
— Строго говоря, об одной попытке захватить какой-то звездолет на космодроме Гургсар мне известно. Это было два месяца назад. Или три?.. Однако ни на какие русские корабли люди из Гнезда Камбиза не покушались!
— Откуда такая уверенность? Откуда вам знать, чем занимались птенцы Гнезда Камбиза после того, как завладели фрегатом? Вы думаете, они с утра до ночи молились Свету? — Вопрос Индрика прозвучал язвительно.
— Не кощунствуйте, Иван Денисович! — строго сказал Вохур и добавил: — Гнездо Камбиза было почти полностью уничтожено при попытке захватить корабль на космодроме Гургсар. Спаслись — волею случая —лишь двое. Они рассказали другим, какой страшной была гибель этих... трусов.
— Трусов? Вы называете этих людей трусами? Однако никто не захватывает чужие звездолеты из одной лишь трусости! Скажите, зачем люди из Гнезда Камбиза штурмовали космодром?
— Они хотели покинуть Апаошу. Сбежать. До того, как начнется Великое Освобождение.
— Великое Освобождение?
— Да, Великое Освобождение. — Вохур сопроводил эти слова усталой гримасой. — У нас, разумеется, нет своих звездолетов. Поэтому покинуть планету можно, только завладев чужими.
Тут все внутри меня словно бы взорвалось. Стряхнув с себя наваждение мягкого, проникновенного баритона Вохура, я вскочил и выпалил:
— Не верьте ему, товарищ Индрик! Не верьте! Этот человек говорит очень убедительно, очень гладко. Но моя душа... Моя интуиция... Они подсказывает мне, что ему ни в коем случае нельзя верить! Он нарочно вводит нас в заблуждение! Я чувствую: манихеи захватили монитор, и именно они атаковали «Принца Астурийского»! И фрегат захватывали они! И никто иной! Неужели вы не видите? У них же нет никаких доказательств! Нет аргументов! Товарищ Индрик, не теряйте бдительности! Я умоляю вас!
— Возьмите себя в руки, Саша, — одернул меня Индрик. — К сожалению, у меня есть подтверждения правоты товарища Вохура. И одно из них — свежее захоронение манихеев возле космодрома Гургсар. Позавчера его обнаружили наши коллеги. Сроки сходятся... Таким образом, пока мне не удалось уличить этого уважаемого человека ни в одном слове лжи... Я попросил бы вас, Александр Ричардович, временно воздержаться от комментариев.
Слова Индрика подействовали как ушат холодной воды. А может, как апперкот. Моя «интуиция» смолкла также внезапно, как и заговорила. Пока я, пунцовый от стыда до самых корней волос, бормотал нечто невнятное, оседая в кресло, Индрик дружелюбно улыбался Вохуру.
— Прошу вас простить моего молодого друга. На психику неподготовленных людей Глагол, то есть Апаоша, действует подобно удару кувалдой. Но, согласимся, склонность к немотивированной аффектации — это меньшее из зол.
— За долгие годы здесь я стал экспертом по немотивированной аффектации... — с мудрой улыбкой сообщил Вохур. — Так на чем мы остановились?
— На боевых действиях. Вы обмолвились, что вы и ваши собратья по вере терпите поражения от правительственных войск... Однако Конкордия видит в вас очень сильного, практически непобедимого противника!
— Между тем победить Сыновей Света совсем нетрудно!
— Вот как?
— Для этого достаточно... — Вохур сделал паузу, которой не замедлил воспользоваться Индрик:
— ...нескольких ракет с калифорниевыми боеголовками! Угадал?
Вохур озорно улыбнулся — так умеют улыбаться только старики.
— Можно и так... Хотя я хотел сказать о другом. Для того чтобы победить нас, манихеев, достаточно не воевать с нами. И тогда любой может считать, что он уже победил нас. Однако Народный Диван не желает побеждать таким образом.
— Наверное, оттого, что Народный Диван вас боится.
— Если бы Народный Диван действительно боялся нас, он воспользовался бы ракетами с калифорниевыми боеголовками! — И Вохур закряхтел (я заметил — это потешное кряхтение иногда заменяло учителю смех). — Вы знаете историю колонии Шем?
— Насколько я помню, это пара крохотных поселений на удаленной планете, которые сто... сто восемь лет назад объявили о своей независимости от Конкордии. Ее лидеры говорили о свободе совести и вероисповедания, об отделении религиозных институтов от государства, о праве территорий на мировоззренческое самоопределение, об уничтожении кастовой системы...
Верно. А что было дальше, знаете?
Индрик мрачно кивнул.
— Менее чем через сутки после подписания декларации независимости оба поселения были уничтожены воздушно-космическими ударами. Вся информация об этом инциденте, конечно, строго засекречена.
— Люблю разговаривать с осведомленными людьми! Им ничего не нужно объяснять! — удовлетворенно заметил Вохур.
Мне же оставалось лишь молча исключить себя из числа «осведомленных людей». О колонии Шем я слышал впервые. Судя по отчаянию в глазах моей обожаемой эрудитки Татьяны Ланиной, она тоже.
— Так вот, любезный Иван Денисович. Если бы Народный Диван действительно боялся манихеев, он уничтожил бы нас играючи. Давным-давно, в самом начале нашего пути, я в неуемной гордыне своей полагал иначе... И лишь недавно мои глаза, смазанные любовью к Свету, распахнулись навстречу правде.
— Но если Народный Диван не боится вас, почему он тратит столько средств на то, чтобы вам противостоять?
— И об этом я тоже размышлял! Много, очень много размышлял! Вначале я думал, что, играя с нами в свои утомительные военные игры, Народный Диван ставит целью тренировку солдат перед грядущей войной с Объединенными Нациями. Ведь Апаоша — не только чудо природы, сотворенное заскучавшим Творцом, но и великолепный полигон с настоящими, а не выдуманными врагами! Я надеялся, когда начнется эта война, Народный Диван отзовет своих солдат, ведь у них появятся более насущные задачи... Но старый глупый Вохур снова ошибся! Стоило Народному Дивану объявить войну, как солдат и железа здесь стало только больше! К людям Конкордии прибавились пленные Объединенных Наций... Необъяснимо! Если они так боятся нас, зачем рисковать жизнями пленных, защищенных международным
