Его борта практически не имели наклона и были гладкими, как скорлупа яйца. Никаких окошек, никаких снастей, никаких вообще изъянов… Эти самые борта полосили невыносимым, чистейшим серебром и вроде бы сияли. Все это выглядело противоестественно и угрожающе, глаза невольно слезились. Собственно, «кораблем» это можно было назвать с натяжкой – ни парусов, ни весел, а что было вверху, я вообще не видел. На какой-то миг мне вообще показалось, что это остров.
– А теперь, слушайте меня внимательно, мальчишки. Времени у нас в обрез. Сейчас мы поднимемся по лестнице и побежим к центральной мачте, к той, на которой стоит охранительный кристалл. Там будет спуск вниз. Главное, нам нельзя задерживаться на палубе. Если будут происходить всякие необычные вещи – не обращайте внимания.
– Какие это, например, необычные вещи? – не выдержал я.
– Ну, мало ли, – уклонилась Нин.
– А где лестница, по которой мы будем подыматься? – наконец подал голос Олли. Похож он был на прирученного кроля. А ведь только что ныл, что «больше с ней не может»! Значит может, тварь лицемерная!
– Сейчас.
Нин вынула из напоясного кармана какой-то неметаллический, желтого цвета оладь с двумя как будто оплавленными дырками по краям, сунула в одно отверстие указательный палец левой руки, а в другое – правой. И большими пальцами обеих рук надавила на тускло мерцающую красным бородавку снизу.
Ничего, правда, не произошло. Колдун, таксссть, камлал, а дождь не выпал, как шутят в той же самой Харрене.
Нин вытащила пальцы, подула на них, как будто там вспузырились неожиданные ожоги, потом снова возвратила их в дырки, снова притиснула пупырышек.
У нее даже лоб вспотел, так она старалась. И впрямь запахло горелым.
Как вдруг борт «корабля» как бы ступенчато вспучился чем-то изнутри своей утробы. Там, в недрах, прокатилось какое-то мощное, но бесшумное движение и прямо из этой полосистой яичной скорлупы родились поначалу вибрирующие, а затем уже – надежные жестяные ступени и металлические поручни.
Нин криво оскалилась и вытерла пот кулаком. Насколько я мог понять, этот оскал означал довольство- и-облегчение.
– Вперед! – она взяла весло и начала активно подгребать к тому месту, где лестница уходила под воду, не понятно для кого флюоресцируя там, в глубине. – Это ваше секретное задание, но это не значит, что здесь вы сможете схалтурить! Помните, за вами наблюдают!
Мой рассудок отказывался комментировать происходящее. Причем, что обидно, дело явно было в неполадках с рассудком.
Тряхнув чугунной головой, я схватился за холодные поручни и полез. Чуть выше моей макушки сверкала расходящимся от натуги брючным швом на заднице госпожа наблюдатель.
Ниже, под моими ступнями попердывал от своего бодрящего чая Олли. Мой почетный эскорт!
Но самое смешное, что я был твердо, как какой-нибудь козел – в существовании кочанной капусты, уверен в том, что это и есть наше третье, наше секретное задание.
– 8 —
Палуба походила на внутренность перезрелого абрикоса, раскатанного исполинской каталкой до величины палубы кораблища и была примерно того же цвета и плотности. Но вместо того, чтобы заряжать энергией, радовать, звать на подвиги, этот странный оранжевый цвет буквально выворачивал тебя наизнанку – от него было и тошно, и скверно, и беспокойно.
На палубе висели ширмами какие-то черные, блестящие сети – условно говоря сети. Что-то мне подсказывало, что рыбу ими не ловят.
Даже хуже – казалось, что само слово «рыба» ничего не говорит тем, кто сплел эти сети.
Я невольно засмотрелся на одну такую сеть и разом потерял равновесие, глазам стало нестерпимо больно – эти гадкие ячейки сети ходили, как будто перетаптывались туда-сюда в таком себе плотном мареве!
– Быстро спускаемся!
Олли и Нин уже юркнули вниз, а я на чуток задержался. Это надо было видеть – моя рука призрачно просвечивала насквозь, как если бы кожа и мышцы вдруг превратились в пластичное стекло!
Я остолбенело разглядывал локтевую и лучевую кости, изучал полулунную! и даже гороховидную! и даже крючковатую! и все связки тоже! и все суставы! Особенно хорош был дистальный луче-локтевой сустав, он светился как карбункул из короны Властелина морей…
Милостивые гиазиры, вот тут-то я едва не чокнулся.
Может быть, и чокнулся бы, но госпожа наблюдатель что было дури дернула меня за штанину вниз, нога соскользнула со ступеньки и я полетел в люк со скоростью портового противовеса.
По приземлении я сверх намеченного получил по морде. Это был кулак Олли – так хрустел костями при ударе только он.
– За ослушание, – прокомментировал мой обесцвеченный ренегат.
Но моя воля была в ту ночь изменена столь искусно, что я даже не влепил ему в ответ.
– Соберитесь, ребята. Мы пришли. Эта дверь приведет вас к цели. Открывай, Олли.
Олли подошел к мерзко-оранжевой дверище высотой в три человеческих роста и подналег на нее. Дверь неохотно открылась.
Внутри было совершенно темно, но темнота была какой-то нестрашной. Темнотой комнаты, в которой вот только что погасили свечи.
Оттуда, из темноты, пахло нет, не разложением, не пещерой, где перезимовало семейства носорогов. Вообще, пахло там совсем не тем, чем обычно пахнет во всяких важных, загаженных или опасных местах. Оттуда пахло скипидаром! Скипидаром высшего качества! И может быть еще – цветочной пыльцой.
– А что мы там будем делать? – спросил Олли.
– А вы что – с нами не пойдете? – спросил я.
– Я буду ждать вас здесь. Это – ваше задание, а не мое. Итак: в передней части этой комнаты расположено возвышение, накрытое куполом из стекла. Под куполом находится своего рода резервуар, он небольшой, но его масса велика. Внутри резервуара – разноцветная жидкость, по кромке резервуара имеются буквы и цифры, но не наши, не варанские. В общем, узнаете. Так вот – вы разобьете стекло, заберете этот резервуар и принесете его мне. Главное, разбить стекло. Вы слышите – главное разбить стекло! – такой взволнованной я ее до этого не видел
– Мы слышим, – сказал я.
– 9 —
В «скипидарной» комнате сильно сквозило. Не успели мы войти внутрь, как входная дверь мышеловочно захлопнулась. Зато загорелся и набрал силу тусклый яично-желтый свет – словно где-то под потолком взошла своя, комнатная луна.
Я осмотрелся – кроме меня и Олли там не было ни души. Я сразу заметил нашу цель и направился прямо к ней.
Любопытства не было никакого – только прагматизм. Чего и говорить, на этом ненормальном корабле мне не нравилось. Хотелось скорей назад – хоть бы и в эту нашу будку.
Олли поплелся за мной, не говоря ни слова. Взгляд у него был мутным, невменяемым.Что ж, под куполом и впрямь покоился описанный Нин «резервуар», имевший форму чуть приплющенного патиссона. Я извлек из ножен метательный кинжал – его-то обстоятельной рукоятью я и думал разбить стекло. Но не успел я замахнуться, как над моим левым ухом раздался голос.
– Не смей. Иначе назад ты не выйдешь.
Голос был сухим, монотонно скрипучим.
Я обернулся.
