Брюс покачал головой.
— Ладно, наплевать. Пошли в лабораторию.
По коридору налево, шесть дверей, лифт. Второй уровень. Брюс нервно сглотнул.
— Я не мог предупредить, что они приехали.
— Все нормально, я знал.
— А-а! Тогда ладно.
Лаборатория, как и обещал доктор Ванн, была заперта, а свет в коридоре приглушен. Над дверью, слабо жужжа, крутилась камера слежения.
— Э-э-э? — поинтересовался насчет нее Брюс.
— Не бери в голову, — отмахнулся Норм, зачем-то прижимаясь к стене ухом. — Она нас не видит. Биллем, вы тут? Нам надо попасть внутрь. Справитесь?
Брюс все еще смотрел на камеру и потому увидел, как та помотала объективом, словно глазом в глазнице повращала, а после и вовсе отвернулась в противоположную сторону. Что-то щелкнуло в замке, но ожидаемого шипения, с каким всегда открываются герметичные двери, не последовало.
— Это еще что?
Каждый из лепестков двери-диафрагмы был снабжен ушком, а ушки все соединены тонкой проволочкой. Концы проволочки уходили в зеленую пломбу из мягкого пластика с оттиснутой поверху печатью. Брюс сроду не видел ничего подобного и теперь соображал, с какого боку в эту штуку может быть встроена вопилка.
А Норм просто взял и сорвал пломбу.
— Секретность нам больше не нужна. Время наглеть. Вперед.
Свет включился автоматически, что было весьма кстати. Брюс ястребом ринулся на холодильник. Номер своего заказа и коды проб он помнил наизусть и помеченную ими пробирку нашел в мгновение ока. Норм тем временем включил микроволновой уничтожитель. Минута — и нету у Шебы никакого запаса драгоценных генов Эстергази.
— Ну?
— Есть еще одно. — Брюс давно маялся, как об этом сказать. — В общем, тут есть еще одна штука, где мои гены. С ней не так просто.
Чан с «братцем» стоял на стеллаже: третья полка, второй справа. Контрольная панель вся в зеленых огоньках: развивается нормально. На таймере бежала цифра: время до автоматической готовности. Брюс нажал кнопку, и полка выдвинулась вперед, держа матовую капсулу как на протянутой ладони. Обойдя полку, Брюс взял у стены лабораторную тележку и встал так, что она пришлась между ним и Нормом. Посмотрел исподлобья.
— Я без него не полечу.
Он нормальный. Он... он приходит, когда другой надежды нет. Он поймет. У него была Игрейна.
— Брюс, — сказал Норм, — операция на него не рассчитана. Ты понимаешь?
— Я его туда не суну.
— Я тоже не наемный убийца. Давай разделим цели. Мы спасаем тебя, чтобы вернуть матери. Пока мы ограничиваемся только этим, мы хоть и мешаем тем и другим, так удобно насчет тебя сговорившимся, но по большому счету они могут на нас только досадовать и мелко гадить из-за угла. Если мы заберем чан, мы оказываемся виновны в краже дорогостоящего имущества и уникальной технологии. Мы становимся подсудны. Более того, в нас теперь можно стрелять. Разрушать планы Люссака мы станем в следующий раз. Если мы оставим его здесь, господину Президенту придется им удовлетвориться.
— Не придется. — Брюс кусал губы. — Я его... испортил. Нет! Он живой будет, и все у него в порядке, но похож он на меня не больше, чем вы! Они его не возьмут. Они снова его скопируют, теперь уже правильно, а этого отправят в свои боксы для опытов! Они тестируют свои разработки на клонах, доктор сам сказал.
Норму ничего не стоит разрешить это дурацкое затруднение силой, в том смысле, что взять его, Брюса, в охапку, перекинуть через плечо задницей вверх и унести, невзирая на вопли и попытки лягаться.
— Я не могу принять такое решение на свой страх и риск, — сказал наконец «сайерет». — И то, очень уж гладко шли сюда: пора случиться какой-нибудь пакости. Или даже самим ее спровоцировать. Пусть командует старший по званию. Твой отец, то есть. Давай сюда каталку.
Было каким-то восхитительным безумием шествовать позади тележки на старомодных поскрипывающих колесиках: сперва в лифт, а потом обратно на восемнадцатый уровень. Если и был тут прямой путь в ангар-лабораторию, к Назгулам, они его не знали, а потому шли известным путем, но Шебе, послушно слепнувшей на их пути, а тележка с капсулой до смешного напоминала таран. Ну, то есть это Брюсу было смешно от возбуждения, а Норм даже не улыбался.
Лучшим их прикрытием была наглость. В самом деле, если кто-то открыто везет на тележке груз, лицо у него будничное и даже слегка недовольное, да рядом еще плетется заспанный мальчишка в форменной пижаме, довольно трудно предположить, что он этот груз крадет.
Трудно выглядеть заспанным, когда сердце от возбуждения чуть ли не через горло выпрыгивает. Поворот, еще поворот, а Биллем, где бы и чем бы он ни был, обеспечивал им «коридор».
Интересно, сколько народу застряли из-за нас в лифтах?
К сожалению, не все. Норм, у которого, по-видимому, был лисий слух, притормозил перед поворотом и сделал знак остановиться.
— Нас там ждут.
Брюс и сам услышал. Они шли по его родному восемнадцатому уровню, и вероятность напороться тут не на
И нас сейчас найдут. Глупо надеяться, что не сделают несколько шагов по коридору, к лифтам. Был бы Брюс лисенком, припал бы сейчас к земле, не сводя глаз с умного и опытного лиса. Двинемся с места — те услышат скрип проклятых колес. Ну? В какую пору нам забиться?
Норм посмотрел вправо, затем влево: двигались только глаза. Увидел что-то и согласно кивнул собственным мыслям. Протянул раскрытую ладонь к решетке вентиляции. Брюс округлил рот в безмолвном «О». Блестящие шурупы, кренившие ее, каковые без крестовой гидравлической отвертки с места-то, он полагал, не сдвинуть, вдруг зашевелились и полезли наружу, как червяки из яблока. Пара секунд — и они упали в подставленную ладонь. Норм подсадил Брюску, тот втянулся в пластиковую трубу, в точности повторявшую изгибы коридора, а решетка встала на место.
План был настолько прост, что ею и дурак бы понял: проползти поверх церберов Люссака к лифтам следующей секции. А Норма они не знают. Идет себе и идет по своим делам.
Диаметр воздуховода в самый раз позволял перемещаться в нем ползком, их такими делают специально — для профилактики и ремонта. Мягкий бесшумный пластик, но вот пылища! И еще напор воздушной струи, фактически ветер, от которого у Брюса в одну минуту окоченело лицо. Пытаясь защитить глаза от пыли, он полз сощурившись и почти ничего не видел. Ремонтники, должно быть, ныряют сюда в очках и с лампочкой на лбу. Немного света в трубу попадало только через решетки вроде первой. Зато слышимость была хоть куда!
— Эй! — услышал он под собой голос Норма, исполненный осторожной подозрительности. — Что вы тут?
Они, видимо, растерялись. Оки, наверное, сами привыкли прижимать к стене, руки за голову, ноги на ширину плеч, и задавать вопросы, но им напомнили, что они тут чужие.
— Да так... случилось кое-что.
— А? — Норм, очевидно, попытался заглянуть в приоткрытую дверь бывшей Брюсовой спальни, но издалека и с опаской: не вышло бы чего. — Что это с ним? Живой?
— Тут одного пацана держали. Наш человек его охранял. Пришли сменять, открыли — он лежит, как младенец, и пузыри пускает. Мальчишка исчез. Ты не видел?
— Мальчишку-то? Видел в столовой пару раз. С доктором он ходит. Мужики, у нас тут, по правде говоря, такое творится... Скажу — смеяться станете, потому промолчу лучше. Вы хоть сообщили кому следует?
«Гориллы» обменялись взглядами. Норм, безусловно, умел говорить с существами подобного рода как
