Чужой подобрался к нему на расстояние двух шагов.
В этот момент вторая ракета долетела до конца коридора. Взрыв потряс темный лабиринт. Ударная волна покатилась назад и с концентрированной силой обрушилась на спины чужих. Группу разметало, как отряд игрушечных солдатиков.
Раненый гоблин перелетел через Гвоздя, не успевшего встать на ноги. Крепчайшая солдатская башка боднула камень. Мастер отчетливо услышал треск, и громоздкое тело гоблина начало медленно сползать по стене.
Гвоздь попробовал подняться, но правую ногу как будто проткнуло раскаленной спицей. Он рухнул на четвереньки и приготовился взять за свою жизнь хорошую цену, — от загонщиков ему уже не уйти… Руки рефлекторно принялись набивать патронами барабан «боярина».
В коридоре началось шевеление. Три гоблина принялись подбирать разбросанное оружие. Вдруг в дальнем конце полыхнуло ослепительно яркое пламя. На мгновение стало белым-бело, можно было различить самые маленькие трещинки на стене и даже бурые потеки гоблинской крови. Спустя несколько секунд в той стороне, где скрывался источник пламени, родился странный звук: нечто среднее между шелестом, верещанием и визгом на высоких тонах. Звук постепенно нарастал, становясь все более неприятным для ушей, а затем и вовсе болезненным. Гвоздь инстинктивно заполз в боковое ответвление. Это спасло ему жизнь. Мастер выронил револьвер и засунул пальцы в уши так глубоко, как только мог. Тут он увидел огромную призрачную птицу, летящую под самым сводом коридора. Ее крылья источали радужно-свинцовое сияние. Ее клюв был приоткрыт, — именно он издавал гибельный звук. Там, где птица пролетала, тела гоблинских солдат лопались, будто пузыри в кастрюле с кипящей кровью. Мастер дернулся, забился в маленький каменный карман. Чудовище пролетело мимо, обдав боковое ответвление, где он спрятался, волной убийственного визга. Но звук, несколько раз отразившись от стен, то ли утратил силу, то ли прошел мимо ниши, занятой Гвоздем.
Или почти мимо.
Этого «почти» Гвоздю хватило, чтобы потерять сознание.
Очнулся мастер очень быстро — от боли в ноге и в боку. Он выглянул в коридор, вернулся и сел. Руки дрожали. Мысли разбегались. Гвоздь хлебнул водички. Надо успокоиться. Надо собраться. Надо начать работать мозгами, а не селезенкой.
Перечислим плюсы: во-первых, жив. Во-вторых, не обезоружен. В-третьих, возможно, еще жив Даня. В-четвертых… в-четвертых… никакого «в-четвертых».
Он осторожно ощупал ребра, а потом сделал глубокий вдох. Дышалось свободно. Значит, каркас, на который природа нацепила его плоть, не пострадал. Теперь нога… Гвоздь снял ботинок, стащил носок и осветил фонариком ступню. В такой темени толком не разберешься, но, кажется, там расплывался синяк. Нога стремительно распухала, пальцы приняли вид маленьких сосисок. Мастер попробовал встать на ноги. О-ох! Нет. Двигаться он мог лишь очень медленно и крайне осторожно. Слова «серьезная драка» и «летальный исход» стали для него синонимами.
Что ж, перечислим минусы: во-первых, битая нога. Во-вторых, Даня, возможно, мертв или серьезно ранен. В-третьих, его «боярином» Прялку не то чтобы уничтожить, а даже ущипнуть невозможно. В- четвертых, он ни на шаг не приблизился к цели похода, и все усилия оказались напрасными. В-пятых… Гвоздь просто не понимал, какая околесица вокруг него происходит.
Допустим, гоблины отыскали другой вход в подземелье и вышли их дуэту во фланг. Допустим, маг все- таки нащупал двоицу гастролеров с Юга, а значит, все их передвижения теперь читаются гоблинами как раскрытая книга. Впрочем, нет, не маг, а маги, целая куча магов. Может быть, десять. Или даже двадцать. Гоблины, безусловно, уничтожаются Прялкой, и чтобы прикрыть их от здешней охранной системы, требуется колоссальная сила… И ни один из магов не рискнул спуститься в подземелье. Допустим, Гость действительно явился. Кто из двоих: «скорпион» или «птица»? Или он способен метаморфировать в мгновение ока? Нет ответа… Почему зверюшка не тронула Даню и даже, как будто, испугалась его? Мировой философский опыт человечества молчит об этом. И чем там полыхнуло, сделав птичку такой рассерженной? Или гоблины «выжали» в нее огненную полость истребителя магов? С них станется… Убить, стало быть, не убили, но огорчили ужасно.
И главное, как теперь действовать?
На этот вопрос он не имел сколько-нибудь здравого ответа. Хорошо, как бы действовал Даня? Он бы, прежде всего, определил главную цель. Только вот какая из целей теперь главная: вытащить генерала или все-таки покончить с Прялкой? Если, конечно, с ней можно покончить при подобном-то раскладе…
Мастер вытащил из походного набора маленький шприц с обезболивающим и вколол в ногу. Вроде не подействовало. Может, еще одну порцию? Поколебавшись, он вытащил второй шприц.
Боль отступила. После укола Гвоздь вообще перестал чувствовать ногу, ее словно ампутировали. Откуда ни возьмись налетела сонливость. Зевая, мастер натянул ботинок, поднялся… нога… так-так-так… не завывает при ходьбе. Порядок. Только спать очень хочется, это, вероятно, нервное… Надо искать Даню. Он тактик, он живо сообразит… Да что за наваждение? Веки обрели чугунную тяжесть, тело не желало повиноваться. Могло обезболивающее быть одновременно успокоительным? Могло. К тому же он вдвое превысил дозу…
Чудовищный зевок разорвал Гвоздю рот.
— Да что за… — успел произнести он, перед тем как ссыпался на пол и отключился.
Кто-то тряс мастера, лупил по щекам и крупно матерился. Сознание возвращалось медленно. Почему вокруг — сплошная тьма? Неужто я лишился зрения? Чьи вопли мучают меня? Напугав себя этими вопросами, Гвоздь вскочил как ошпаренный, схватил револьвер и поймал глазами сноп света. Щурясь, он крикнул:
— Убери фонарик, глазам больно!
Материться перестали, лупить тоже. Слепящий свет ушел в сторону.
— …ули ты тут разлегся? Совсем баран?
— Даня! Данька, ты, живой!
— Нет, привидение. Отстань! Обниматься будем, когда дело сделаем. Давай, рассказывай, что за муха тебя укусила.
Гвоздь рассказал.
— Повезло тебе. Покажи ногу.
— Да сейчас уже не болит. И ходить я могу, да… Не стоит обращать внимания.
— Покажи ногу.
— Зачем, Даня?
— Ногу, мать твою!
Ботинок едва удалось снять. Генерал помял ступню Гвоздя, отыскивая переломы и спрашивая то и дело: «Здесь болит? А здесь?» А когда отпустил ногу, удрученно огласил вывод:
— Вечно ты вляпаешься, баклан. Скорее всего, переломов нет, вывихов тоже нет, зато растяжение поганенькое, а опухло все так, что с ботинком мы прямо здесь расстанемся.
— То есть как расстанемся?
— А так.
Даня забинтовал ногу мастера, жестко фиксируя пальцы. Затем он безжалостно срезал подошву с драгоценного ботинка из настоящей кожи, купленного за такое количество соляры, о котором, ради собственного психического здоровья, лучше бы не вспоминать, сходил за ремешками к трупам гоблинов, нарезал необходимое и сотворил нечто вроде сандалии. Еще он принес секиру — штатное оружие гоблинской солдатни.
— Носи, старик. А эта штуковина сойдет за костыль.
— Как ты меня нашел? Сколько я тут валяюсь?
Генерал почесал лоб:
— На тебе маячок. Совсем маленький. А сколько времени прошло, я не знаю, Гвоздь, — я ведь сам в отключке провалялся до едрени фени. Хорошо еще, когда зелье твое обессилело, я уже из сферы… ну той, которая на шестьсот сорок метров, вышел. Брякнулся с копыт, лежу, сил нет подняться… Времени, веришь,
