способности к литературному труду поддерживали в школьнике и студенте Иосифе Резнике тщеславные мечтания; затем появилась Эльхона, и пусть она — всего лишь сгусток эфира, вселившийся в его сны, но ведь никто, кроме него, не знал подобных снов; затем его окрыляли занятия тайной наукой; а в последнее время он научился посещать пространства, закрытые для обычного человека, и почувствовал дыхание высокой обреченности… Худо, что большего не сумел дать ему учитель. Но ведь каббала, даром что кажется рациональной, почти ремесленной отраслью человеческого знания, логической системой цифро— и буквосложения, подчиненного строгому своду правил, на самом деле глубоко иррациональна. Она идет навстречу одним, даруя способность к практическому деянию, а других совершенно обходит стороной, оставляя без награды. Значит, он кое-чего стоил. Последние полгода он предпринимал попытки найти эфирную женщину только затем, чтобы подтвердить самому себе право на важные призы. Обладание силой, недоступной для простых смертных, значило больше, чем обладание Эльхоной, но достижение с помощью этой силы сознательно поставленной цели дало бы полную уверенность: жизнь идет в правильном направлении. Вместо этого Иосиф стал разочаровываться в себе… Теперь иное дело! Теперь приз оказался перед носом, остается приложить минимум усилий, чтобы овладеть им.
Таково было простое объяснение самому себе, составленное Иосифом после долгих размышлений. Но к нему прилагалось еще одно, более сложное. И его Иосиф никогда бы не стал всерьез обдумывать, поскольку оно и так всегда шествовало рядом с его рассудком, но отстояло на один шажок, и каббалист, повинуясь необъяснимому инстинкту, вечно оставлял этот шажок непройденным… Он с детства мечтал обмануть мир, окружавший его. Никогда ему не хотелось бороться с миром, гнуть на него спину или всерьез вкладываться в постижение реальности. Иосиф желал быть в стороне, дожидаться удобного момента, а потом хитрым ходом обойти мерзкие запреты, ударить с фланга, вырвать все потребное для души и тела, схорониться с добычей в месте недоступном для чужих… То есть для всех.
Уверенность в том, что когда-нибудь он надует этот мир, более всего прочего, более литературных способностей, ласк Эльхоны и тайной науки вместе взятых, питала в Иосифе ощущение собственной уникальности.
После всех витиевато закрученных размышлений о мире, о силе и о троллейбусном парке, он, наконец, признался себе: «Я до смерти хочу ее. Хотя бы еще раз!»
Иосиф покинул Самат всего пять часов назад. Ужас еще не утих в нем, холод еще не покинул его внутренностей. Но правила игры от этого ничуть не изменились. Каббалист мог отправиться в новое путешествие когда угодно, хоть через минуту после очередного возвращения. Расставаясь, учитель сказал ему: «Лишь твой страх и твоя воля диктуют, как часто ты будешь использовать полученные возможности. Более ничто».
Но раньше он никогда не отваживался нырнуть в ритуал столь быстро. Обычно Иосиф давал себе отдохнуть на протяжении недели, на худой конец, отмокал в течение суток… Правда, теперь у него был стимул поторопиться.
И желание подавило страх.
Иосиф разделся. Иосиф принял соответствующую позу. Иосиф произнес первые слова ритуала…
Зная утонченный характер Эльхоны. каббалист, прежде всего, отправился к маяку Хааргад. Они ведь так похожи друг на друга — Иосиф и Эльхона! Отчего бы ей не полюбить место, приглянувшееся ему? Скорее всего, так оно и есть.
Маяк собирал гостей Самата. Заметный издалека, Хааргад указывал путникам направление к Порталу Чужих Снов. Здесь, на первом ярусе, им выдавали золотые и серебряные монеты на увеселительные расходы. Здесь же, на самом верху, располагалась Истинная Обсерватория, откуда аристократия провинции могла наслаждаться созерцанием неба скрытых миров. Но туда допускали не всех гостей, и каббалист даже не пытался узнать, попал ли он в число избранных. Обсерватория не интересовала его. Зато библиотека, устроенная в обширных подвалах маяка, неизменно притягивала Иосифа. Он не знал, существует ли где- нибудь на Земле столь же полное собрание книг, посвященных тайной науке. Бывало, он просиживал тут часами и днями, пока не получал приказ покинуть город. Каббалист всем сердцем полюбил старинные кожаные переплеты, с оттиснутыми на них знаками могущества, гравюры, сработанные средневековыми печатниками-чернокнижниками, рисунки и таблицы, от одного вида которых пробирало холодком. Не столько новые знания тешили его самолюбие, сколько причастность к великим силам, создавшим в незапамятные времена драгоценное книгохранилище… Само общение со здешними фолиантами было небезопасным: некоторые из них представляли собой живых существ с длинной биографией, возможностями так или иначе прочитывать читателя и вторгаться в него. Иные же являлись пристанищем для духов жаждущих — чаще всего пребывавших в спячке, но в момент пробуждения склонных без разбора пожирать сущности из Срединного мира… если таковые окажутся поблизости. До сих пор Иосиф чудесным образом избегал неприятностей, хотя для людей библиотека представляла собой, чуть ли не самое опасное место в городе. То ли восторженное отношение каббалиста к ее сокровищам умиляло хранителей книг, то ли некто сильный незаметно оберегал Иосифа от всяческих напастей.
Стены библиотеки украшены были витражами, и снаружи, из соседних подземелий, их подсвечивали масляными светильниками. Больше других витражей Иосифу нравилось изображение черного креста, распятого на пламенно-алой розе.
Все было великолепно — как всегда, однако Эльхону маг здесь не нашел.
Он заглянул во все таверны, кофейни, школы, кумирни, театры, лабиринты, цирки и прочие увеселительные заведения Большой Протоки. Иной раз ему казалось: вон там, за дымом благовоний, за огнистой крупой фейерверка, за точеными станами колонн промелькнуло ее лицо. Но нет, видения обманывали его.
За Эльхоной не водилось склонности к грубым наслаждениям, она была одновременно страстной и целомудренной… Но на всякий случай Иосиф обошел «достопримечательности» площади Пенных роз, Большого Красного канала и Театра Колесниц. Бывало, он содрогался от омерзительной избыточности тамошних зрелищ: умеренность, изящество и утонченность, свойственные области Драф, окружавшей маяк Хааргад, уступали место незамысловатому гедонизму в кварталах, предназначенных для ублажения сластолюбцев. И все же каббалист не пропустил ни одного потаенного уголка, заглянул всюду, проверил каждую дыру. Тщетно.
Тогда он пустился в плавание к центру города. Там, в Цитадели-на-шести-островах, говорят, растут четыре яблони; на каждой из них по одному раскаленному и обугленному плоду — таковы Мертвые Сердца провинции Багнадоф; яблони сторожит некто актар, воин и оракул одновременно; за определенную плату актар ответит на любые вопросы…
Но сила, охранявшая Самат от дерзости гостей, отводила глаза и магу, и лодочникам, снова и снова отклоняя Иосифа от прямого пути. Поплутав в неизвестной части города в очередной раз, он исполнился отчаяния. Цитадель оказалась недоступной для него.
Лишь последняя попытка принесла каббалисту нечто, помимо неудачи и огорчения. Он так и не нашел Эльхону. даже не напал на ее след. Зато пополнились его знания о провинции Багнадоф.
На этот раз никто не пытался завернуть лодку Иосифа с прямого пути к центру провинции. Должно быть, существо, обязанное вышвыривать непрошеных гостей, отвлеклось или занято было кем-то другим. Едва за кормой осталась граница области Драф, как гость Самата почувствовал сонливость. Дома, оставленные жильцами, и проспекты, выложенные водой вместо булыжника, словно оделись серебристой паутиной. Когда он пытался сосредоточить взгляд на блестком кружеве, оно сразу же исчезало, но краем глаза каббалист все время улавливал его присутствие.
Ему мнилось: путь проходит по развалинам, полуукрытым водой, как больного ребенка укутывают одеялом. Впрочем, Иосиф не поручился бы за истинность увиденного. Он мучился от жара и озноба одновременно. И то и другое пришло внезапно, а вместе с ними — провалы сознания. Сколько он плыл таким образом? Час? День? Больше? Самат огромен. Иные континенты Срединного мира уступают ему в размерах… Далеко ли Портал Чужих Снов от внутреннего озера провинции? Иосиф не имел ни малейшего представления. Мечта ввела его в полубезумное состояние, горячка страсти заставляла раз за разом идти на штурм призрачной Цитадели. Возможно, нет ни ее, ни внутреннего озера, ни Черных Яблонь, и лишь иллюзия, слух, легенда поддерживают веру в их существование…
Иосиф очнулся. Лодка проплывала под мостом, и арка между двумя грязно-серыми быками никак не
