правоту прославленный рубака про себя признавал. Возможность воплощения в жизнь предположения главного разведчика ни для кого секретом не была. Отношения у двух знаменитых атаманов Сечи были напряжёнными. Не будь уж очень зримой польской опасности, давно бы сцепились бы для выявления одного самого главного. Карп не скрывал, что считает избрание кошевым Богдана ошибкой и жаждет 'восстановить справедливость', то есть вырвать булаву у Хмельницкого. Можно и с руками. Однако пока грядущее польское нашествие не позволяло ему развязать гражданскую войну. Да и численное преимущество армии гетмана вынуждало к осторожности.
— Считаю, но головой уже не поручусь, что после нашей победы над польской армией и объявления Литвой независимости Москва пойдёт на Смоленск.
— И введёт войска на Черниговщину? — скорее утвердительно, чем вопросительно продолжил Богдан.
— Конечно, — согласился Пётр.
— Как думаешь, смогут московские войска быстро взять город? — поинтересовался Москаль- чародей.
— Вряд ли. Они уже много месяцев ждут того, успели подготовиться, запасы накопить. Да и слишком многие горожане от московитов ничего хорошего ждать не могут. Думаю, как и в прошлый раз, дело затянется надолго, может… на год-два.
— Но у царя много армий.
— Но и границы у них… не короткие. Не могут они без присмотра даже пограничье с нами оставить, не говоря уже о калмыках. За шведами опять-таки присмотр нужен. А главное… не та ещё Русь, что до Смуты была, совсем не та. Вроде бы, кроме Смоленска, ещё одна армия, заметно меньшая, пойдёт на Чернигов, а оттуда свернёт на Трубчевск и Стародуб. И на севере могут на Полоцк двинуться. Уверен, будут просить помощи у донцов.
— Уже намекали, пока так, — Татаринов сделал сложный жест кистью правой руки, — осторожненько.
— Много донцов откликнется?
— Тысчи две-три, верховских. Остальные или в Черкесии завязли, или в Польшу хотят идти, наслушались у нас ребята о богатствах, которые там в замках-городах остались.
— Да… — подкрутил ус Скидан. — Ох и погуляем, потешимся…
— Не стоит делить шкуру неубитого медведя, — поморщился Москаль-чародей. — Пётр, турки нам веселье в Польше не испортят?
— Нет, не до нас им сейчас. Султанский трон делят.
— Втроём не помещаются?
— Вчетвером уже. А там место только для одного человека.
— Как вчетвером?!
— Кто четвёртый?!
— Откуда взялся?!
Для приехавших в Чигирин сегодня из Азова сообщение Свитки было ошеломляющей новостью.
— Два дня назад сюда сведения дошли, потому вы и не знаете. Объявился султан Мурад IV.
— Самозванец! — опередил всех в догадке Аркадий.
— Скорее всего, да, самозванец. Слухи о появлении выжившего в покушении султана давно ходили, мы ведь их сами запускали. Один Гирей, насколько мне известно, троих посмевших присвоить это имя казнил самым лютым образом. Да и другие искатели титула уже тоже отлавливали самозванцев. Но этот оказался очень хитрым. Сейчас кочует где-то севернее развалин Трапезунда, говорят, ни разу не ночевал дважды в одном месте. К нему многие сбегаются, не только селяне и кочевники, сипахи тоже. А вот янычар он люто ненавидит. Всех, кто в плен попадётся, вешает. Винит в покушении на себя именно воинов капыкуллу, предателями их называет.
— И другие султаны это терпят?
— Еэн и Ахмед сейчас туда и добраться не могут. А Гирей… зима, там она тоже суровая, холодная и снежная, до наступления весны ничего и не сделаешь.
— Кто это, неизвестно?
— Нет. Говорят… разное. Многие утверждают, что лицо его сильно изуродованное, он его обычно прикрывает. В воинском деле опытен и ловок, несколько отрядов гиреевцев в предгорьях разбил неожиданными налётами. В норе как суслик не отсиживается.
— Сомнут его весной, как думаешь?
— Это только один Господь может знать.
— А если погадать, прикинуть…
— Божья книга гадание не одобряет, так что и пробовать не буду. Поживём — увидим.
— Другие новости по туркам есть?
— Да, кое о чём я вам писал… уж не обессудьте, если повторюсь.
Пётр сделал маленькую паузу, видимо, собираясь с мыслями.
— В Румелии совсем беда — мор от голода и болезней. Особливо болгарам досталось, татары ведь через их земли прошли. Ну и люди не выдерживают, берутся за оружие. Объявился там поп Иванко, собрал вокруг себя несколько гайдамацких отрядов, повёл речи об изгнании агарян с православных земель. Чем с голоду подыхать, лучше саблю в руки взять, силы его с каждым днём увеличиваются, турок в плен не берёт. Сейчас сцепился, несмотря на зиму, с турками, поселившимися в горах. Думаю, тут и интерес есть, их поля не разорялись, есть, что в сёлах взять. Еэн-паша почти всю армию в Анатолию переправил, назад не поведёт.
Докладчик отхлебнул из чарки лёгкого вина.
— Большая часть Анатолии сейчас под Гиреем. И армия у него самая сильная. Вот, правда, денег ему не хватает, говорят, с французами речь о займе ведёт.
— Вот поганцы! — не сдержался Скидан. — И здесь нам пакостят!
Свитка пожал плечами и продолжил.
— И на те земли голод пришёл, лето очень уж засушливое выдалось, но мора такого там нет. Думаю, армию Гирей сохранит, а по весне приумножит. И войной пойдёт не на самозванца, а на Еэна-пашу.
— Надо подкинуть Дадиани мысль, что Гирей может разрешить ему ввести войска в эту… Самцихе- как-то его там. Старинные грузинские земли, как вы думаете, клюнет? — перебил докладчика Аркадий.
— А ведь… могёт! — поддержал его Шелудяк. — Имеретин он сожрал, в Абхазию мы его не пускаем, на сход Солнца персы… Точно могёт.
— Надо только его предупредить, чтоб всерьёз с самозванцем не воевал.
— Да он и сам не дурак. Подгребёт под себя те земли, а воевать будет только их защищаючи.
— Добре, сделаем, — согласился Свитка. — Ещё новость, что венецианцы договорились с Ахмедом. Он, значит, получил от них отступного и объявил настоящими убийцами покойного султана янычар. Так что Венеция и левантийскую торговлю восстановила и, как союзник Ахмеда, южное и западное побережья Анатолии грабит. Скоро и там турки будут бояться к берегу подойти, в Европе спрос на галерников возрос, а татары-то нового живого товара не поставляют. Ахмед сумел, уж не знаю как, с мамелюками в Египте договориться, те признали его султаном, что здорово усилит его армию к весне.
— От добрая новость! — стукнул по столу Хмельницкий. — Теперь не наши бедолаги, а сами турки на каторгах будут гинуть! А клятые агаряне пусть подольше друг друга режут.
— В общем, года три-четыре мы турок можем не опасаться. К моему великому удивлению жиды в Палестине не пропали. Как ты и советовал, большая взятка и обещание выплат друзскому эмиру Мельхему Маану обеспечили им его покровительство. Тот решил, что ежегодные солидные поступления куда предпочтительней разового грабежа. А с налётами бедуинов жиды и сами справляются. Сейчас их уже там больше, чем арабов, и число жидов растёт. Помимо сбежавших наших и стамбульских, туда теперь едут польские и немецкие. Хотя… не любят их арабы и мамелюки. Тяжело будет выжить во враждебном окружении.
После совещания Аркадий подошёл к Свитке и поинтересовался именем монаха-итальянца, возглавлявшего французское посольство. Почему-то ему это казалось важным.
— Эээ… Ма… Мазилини, кажись.
