Анатолий Спесивцев.
Флибустьер времени. 'Сарынь на кичку!'
Когда Аркадий задал на ближайшем совете характерников вопрос, знает ли кто, как можно излечить от безумия, на него самого посмотрели как на сумасшедшего.
— Разум дарует и забирает только Господь! — уверенным тоном ответил за всех Васюринский.
Попаданец привычно скорчил рожу, поджав губы и сморщив нос. Имелась у него такая дурная привычка, когда задумывался, о чём все присутствовавшие знали. Первым сообразил, что ответ Ивана, с которым были солидарны все характерники, оказался ошибочным, как ни странно, самый старший из присутствовавших — Степан Жучило.
— Или в вашем мире и безумие лечить умеют?
Аркадий уже привычно полез чесать затылок.
— Ну… сказать чтоб все разновидности нарушения психики… так в моё время было принято деятельность мозга называть — нет. Но некоторые — да, умеют. Эээ… если не лечить, то подлечивать. И предупреждать сдвиги по фазе, то есть разлад в голове… иногда получалось.
— Чудны твои дела, Господи! — отреагировал на услышанное Петро Свитка. — И чего ж только люди измыслить не могут… только, как вернуть разум той несчастной, что к тебе попала, никто из нас не знает.
— Мне не приходилось слышать, чтобы это умел кто-то делать, — подтвердил слова коллеги Васюринский.
— Может, ты сам слыхал о каком-нибудь способе? — явно заинтересованным тоном спросил Сирко.
Присутствующих тема явственно привлекла. Попаданец и раньше замечал, что о психологии человека и толпы они знают куда больше окружающих, но, как и положено тайному ордену, знаниями делиться не спешат, из-за чего позже оные будут утеряны. Ему нравилось общаться со знаменитыми колдунами даже больше, чем с ещё более славными атаманами. Здесь, в тесном кружке, никто никогда не пытался надувать щёки и заниматься самовосхвалением, без чего на сборищах атаманов обходилось редко. Аркадию даже стилистика одежды чародеев нравилась. В этой компании никто не выряжался, как павлин или попугай — кафтаны или свитки умеренных и тёмных тонов: коричневый, чёрный, тёмно-синий. Что совсем не означало дешевизны одежды, всё из добротного западноевропейского сукна, стоящего немалые деньги. Многие атаманы часто в мирное время обряжались в шелка, парчу и бархат, нередко — режущих глаз несочетаемо-ярких расцветок.
Однако интерес проявили, но помочь не могли. Надо было выкручиваться самому, из-за чего Аркадий опять скорчил рожу.
— Да. Вот для такого случая мне способ излечения известен. Не могу сказать, что наверняка подействует, но… что она или мы при неудаче потеряем?
— Да ничего! — согласился с таким мнением Жучило. — Помощь нужна?
— …Пожалуй… нет. Сам, с джурами справлюсь.
— А как-то лечить будешь? — заинтересовался Свитка.
Аркадий объяснил, что собирается делать. Об излечении таким образом людей он читал и слышал, попытка вернуть несчастной разум, даже при отрицательном результате, ничем сумасшедшей не грозила.
— Слушай, Москаль, ты ведь и об лечении других недугов много знаешь. Помню, как объяснял про… этих… микобов… — вступил в разговор до этого только внимательно слушавший Левко Небоись — глава медицинской и санитарной служб.
— Микробов.
— Да, да, микробов. И действительно, как мы стали лечить раны с учётом твоих советов, лихоманкаа людей куда реже забирать стала. Хотя… я заметил, что у одних лекарей лечение проходит как по маслу, а у других люди мрут, как прежде.
— Боюсь, некоторые слишком 'сообразительные' дураки выполняют их по-своему. Не полностью. Достаточно среди помощников затесаться одному идиоту, и пиши пропало. Стоило бы проследить за этим.
— Хм… говоришь, выполняют, ибо боятся ослушаться, но по-своему…
— Ага, так что толку от такого выполнения — чуть. Если вообще он есть, толк-то.
Простецкое крестьянское лицо на краткий миг вдруг превратилось в маску бога войны или каких- нибудь ужасов и кошмаров. Аркадию даже показалось, что и глаза главного медикуса в это мгновение загорелись своим, исходящим из них красным светом. Левко тут же вернулся в привычный для окружающих вид благодушного, немолодого человека, самого что ни на есть крестьянского происхождения. Однако на попаданца, уже наблюдавшего нечто подобное у других характерников, впечатление произвёл сильнейшее.
'И как тут не возникнуть легендам об оборотнях? Сколько с ними общаюсь, ничего круче гипноза не видел, а ведь от меня они не очень-то таятся. Наверное, кроме ещё нескольких подобных фокусов, они и сделать ничего не могут. Ну… разве что хорошо знают травы лесостепи и степи, повадки животных, психологию простых людей… главное же — умеют показать товар лицом. Даже человека из двадцать первого века порой пробирает, что уж говорить о селянах. Для них характерники — почти полубоги. Кстати, частые угадывания предстоящих событий, наверное, связаны не в последнюю очередь с их руководящей ролью в разведке. Информация — мать интуиции'.
— По другим болезням что-нибудь есть? — как ни в чем не бывало, опять тихий и мирный, спросил Небоись.
— Так я же всё, что вспомню, рассказываю джурам. Они садятся, записывают на воске, я проверяю, и потом запись делается на бумаге, сразу в трёх экземплярах. Один остаётся в моём архиве, два других рассылаются вам и Петрову, в азовский архив.
— Да, читал, читал… кое по чему надо бы уточнения получить, но это не срочно. А нового, важного нет?
Аркадий невольно поёрзал по лавке. Нормальных, мягких сидений ему здесь здорово не хватало, никак его зад не мог приспособиться к голым доскам. Но затевать производство мягкой мебели он не спешил, откладывал на потом.
— Важного? Хм… важного, важного… про извержение Везувия читали?
— А это каким боком меня касается? — удивился Левко. — Погодой у нас Жучило заведует.
— Вот как раз Жучилу эта беда меньше должна волновать.
— Почему?! — хором спросили сразу человека три.
— Вулкан этот далеко расположен. Ядовитые газы, камни и пепел с него мы не увидим, если сами туда не попрёмся. На погоду он, конечно, влияет, да неслабо, только рассчитать нам это не по силам. А вот лекарям стоит повысить бдительность.
— Да причём тут лекари?! — воскликнул обескураженный Небоись.
— Очень причём. Купцы сказали, что он уже не один месяц гремит, извергается. Успел выбросить в небо огромные тучи пепла. В наше время учёные установили, что от этого прозрачность воздуха там, наверху, падает. На всей Земле становится холоднее, меняются направления ветров, значит, ждите холодной зимы и засушливого лета.
В последнем попаданец уверен не был, но решил, что лучше перебдеть, чем недобдеть.
'Будет засуха или нет — большой вопрос. Но любое изменение ветров должно здесь уменьшить приход влаги из Гольфстрима. Или увеличить? Не, вряд ли увеличить, сколько себя помню, засух было до
