никому не покажется'.
После многочисленных экспериментов удалось наделать немалый запас разрывных снарядиков к трёхфунтовым нарезным фальконетам. Больше у казаков подобных пушек не обнаружилось, а наносить нарезку на стволы самостоятельно попаданец не решился. Зато нарезку стволов ружей, благодаря мастеру из Москвы, удалось наладить. Учитывая, что пули Минье в винтовки заряжались даже быстрее, чем обычные гладкостволки, теперь такая переделка имела смысл. Правда, этот технологический процесс занимал много времени, однако сразу несколько беженцев от панского произвола уже осваивали его, можно было надеяться на существенное увеличение дальнобойности казацкого войска к лету. А там и массовое производство пуль Нейсслера для гладкостволок пойдёт. Дело нехитрое, а увеличение дальности поражения пулей из старого ружья — двойное. Именно поэтому Аркадий и затягивал внедрение этого девайса в жизнь. Чтоб враги, прежде всего поляки, не разнюхали и не начали их делать сами.
Заодно, вспоминая об очередном провале личной стражи, устроил пару учений по охране собственной персоны. К сожалению, учения получились очень условными, на детском уровне, с криками пиф-паф вместо выстрелов. Хотел попаданец устроить стрельбу холостыми, куда жизненнее получилось бы, но заопасался. Если уж в конце двадцатого века вместо холостых выстрелов иногда звучали самые реальные, со смертельным поражением, то в казацкой вольнице такое могло произойти с куда большей вероятностью. Да и любимое животное, зелёное и надутое, прорезалось. Порох в семнадцатом веке стоил дорого, на Дону ощущалась его нехватка. Но и при показушности, учения выявили неспособность двух казаков охраны к соблюдению самых простых и понятных инструкций. Аркадий отсеял их, догадываясь, что в казаках им долго не ходить. Таких непонятливых из казацких рядов выпалывали враги. Жизнь на Дону или Сечи была не для дураков. Оставалось сетовать на самого себя, при приёме в охрану он их опрашивал, и они показались ему вполне адекватными молодыми людьми.
Излеченная попаданцем женщина оказалась лет двадцати трёх или четырёх молодкой с бойким нравом и немалой энергией. Толком не отойдя от болезни, она принялась сновать по всему дому, наводя чистоту и порядок. Заодно присвоила себе старшинство на кухне, отчего все обитатели и гости, впрочем, только выиграли. Готовила Одарка куда лучше и вкуснее, чем джуры. Уже день на третий или четвёртый Аркадий уловил на себе её оценивающий, 'женский' взгляд. Учитывая, что одновременно с выздоровлением женщина стала стремительно хорошеть, превращаясь в весьма привлекательную особу, он начал подумывать: 'А не судьба ли мне её подкинула? Если она отъестся и округлится, как обещает, искоса на меня поглядывая, то будет весьма соблазнительной феминой. И страшный по нынешним временам недостаток — невозможность рожать детей, для меня будет, скорее, достоинством. Больше времени будет доступна для ласк'.
Последняя попытка решить половой вопрос с помощью ногайской пленницы не удалась. Она оказалась не только малопривлекательна для попаданца внешне, малого роста, тощая, с минимумом внешних половых признаков. При спермотоксикозе и такая сойдёт, однако, немного освоившись в роли официальной любовницы колдуна, девчонка начала проявлять на редкость вздорный нрав и попыталась командовать подчинёнными Аркадия, отменяя его приказы. От греха подальше он эту шмакодявку срочно продал, потеряв в цене.
Одарка показалась поначалу попаданцу прекрасным выходом из положения — он фигуристых и бойких женщин любил. Ела спасённая за троих и не жирела, как ни странно, а весьма приятно для мужского глаза округлялась. Дело шло к сближению более тесному, когда Аркадий услышал расспросы джуры молодкой. Она с полчаса мучила парня вопросами. Но ни разу не спросила о его привычках или характере, любимых или нелюбимых вещах и поступках хозяина дома. Всё, что её интересовало — его состояние. Сколько у него денег, какое есть имущество, какой доход он имеет с походов и т. д. и т. п. Забавно, но из ответов Юрки попаданец узнал о своём благосостоянии нечто новое, хозяином он был не слишком хорошим, многое в финансовых личных вопросах выпускал из виду.
Аркадий понял, что на этой женщине жениться не стоит.
'Хозяйкой она, положим, будет неплохой, но связываться с бабой, которой нужен не ты, а твои деньги… неосторожно, по крайней мере. Сейчас она согласна взять меня в приложение к моему имуществу, а потом может решить, что такой придаток ей не нужен, и угостит интересными грибочками. На фиг, на фиг. Лучше потерпим и поищем ещё, чем с такой меркантильной бабой связываться. Наверняка на Украине баб будет куда больше, чем здесь, на Дону'.
После этого подслушанного разговора Аркадий стал блокировать все попытки Одарки к сближению. Инстинктивная боязнь перед формализацией отношений с женщинами увеличилась ещё больше. Несчастливый брак конца двадцатого века сделал его крайне осторожным в отношениях с противоположенным полом. С женщинами нетяжёлого поведения всё у него складывалось удачно — доставили друг другу удовольствие и разбежались. С особами же, требовавшими длительного ухаживания и устраивания долговременных связей с перспективой официального союза, у него ничего не получалось. Быстро начинало казаться, что партнёрша ещё хуже бывшей жены.
Между тем ходить по доступным женщинам здесь, в семнадцатом веке, было весьма рискованно, несмотря на отсутствие СПИДа. Пока неизлечимый сифилис сводил людей в могилы не менее эффективно и страшно, чем СПИД в двадцатом-двадцать первом веках. Одной из причин высокой цены на девственниц была именно боязнь венерических заболеваний.
'От этой бабы надо избавляться. Только гнать её на улицу… как-то… нехорошо. Положим, не пропадёт, женщины здесь по-прежнему в цене, их не хватает. Но и равноправным их положение не назовёшь — при встрече с казаком баба должна уступать ему дорогу, даже если ей необходимо при этом лезть в грязь или лужу. Феминисток на этих грубиянов нет. Надо будет намекнуть, что дальнейшее её проживание здесь нежелательно, пусть ищет себе жильё или мужа. Впрочем, чем ей за хату платить — бедна как церковная мышь. Мне только хлопот с бабой, на фиг не нужной, не хватает! Хрен с ней, скажу, чтоб подыскивала место для съезда, и дам время на его поиски. Небось не объест. Тем более, пока здесь живёт, будет готовить'.
Уже на следующий день врагов среди городских атаманов у попаданца прибавилось. Или, точнее, он узнал о наличии целой группы существующих вне зависимости от его желания недоброжелателей.
Самого Аркадия на тот день в доме не было, он мотался по делам. Сначала проверял работы в зародыше металлообрабатывающей промышленности Придонья, превращение гладкостволок в винтовки шло успешно. Всё чаще удавались опыты по сверлению ружейных стволов. Подобное нововведение обещало заметное уменьшение веса ружей, реальность приделки к ним штыков для набранных на Малой Руси новых полков. Вопреки всем неудачам, он не оставлял надежды на внедрение штыков. Правда, для казаков сабля была привычнее и удобнее, они, всё же, были, прежде всего, морской пехотой, а вскоре должны и массово пересесть на коней.
После контролировал сохранность селитряных сарайчиков. Большая часть из них была не отапливаемой, следовательно, никаких процессов в гуано не шло, проверить можно было именно их сохранность. Не разнесли ли их на дефицитные стройматериалы? Однако, по его настоянию, в нескольких полуземлянках поддерживалась положительная температура, там, вероятно, селитра должна была созревать и зимой. Крепкий характерный запашок хорошо ощущался и на улице — внутрь попаданец не полез. Поболтал немного с охраной, выставленной, и отправился обратно домой. Вечером был намечен очередной визит к Татаринову, обсуждение военных планов на весну и лето, стоило поесть дома, а не являться в гости голодным.
Услышав шум в собственном дворе, удивился и встревожился. Голоса слышались слишком уж громкие и злые.
'Кого это черти ко мне принесли?'
Поднял руку, остановился и скомандовал:
— Подъезжаем потихоньку и смотрим, что там происходит.
В сгустившихся уже ранних сумерках удалось рассмотреть в свете горевших двух факелов, что двор прочно оккупирован неизвестными Аркадию казаками-всадниками. Более двух десятков их оттеснили оставшихся дома охранников и джур к входу в помещение и предпринимали попытки, судя по всему, не первый раз, ворваться внутрь дома. Пока сгрудившиеся там подчинённые попаданца успешно натиск неизвестных отражали, но было ясно, что надолго их не хватит. Крики от нападавших звучали угрожающие:
