– А чего вам надо? – это Двудыр… то есть Дуняшка произнесла. Не выйдет наша девица! Не пустим мы ее! Не пустим, пока выкуп не заплатите!
– Что ж за выкуп вы хотите? – Опять приятный мужской голос.
– Зелена вина, решето с пирогами, курицу с ногами, барана с рогами и сто рублев денег!
– Не много ль берете?!
– В самый раз! А то наша невеста будет не про вас!
– Ну, вот вам сто рублев да корзина пирогов, дозвольте поглядеть на невесту, не крива ли?
– Ах, гости дорогие, заходите! Поглядите, а коль приглянется – то и с собой берите!
Я услышала, как вся компания с шумом и прибаутками поднимается по лесенке в мою горницу, и схватилась за голову. Что я делаю?! Ведь я этого жениха сроду в глаза не видела! Словечком с ним не перемолвилась! Какая-то говорящая кошка втянула меня в сомнительную авантюру!..
– Здравствуй, здравствуй, Василиса свет Никитична! Встречай гостей дорогих! – Обладатель приятного мужского голоса оказался непривлекательным лысым толстяком в красном кафтане.
Его окружали мои девицы; А следом за ними в комнату важно вошли Руфина и…
Господи!
Это мой жених?!
Они что, с ума тут посходили в этой сказке?!
Посреди горницы с неизъяснимым выражением лица застыл разряженный в пух и прах детинушка ростом этак под два метра и возрастом лет этак осьмнадцати. Вылитый Митрофанушка из бессмертной комедии Фонвизина. Не хватало мне только неравного брака с недорослем!
Видимо, кошка уловила мой яростный взгляд из-под фаты, поэтому апельсиновым клубком подкатилась мне под ноги и зашептала:
– Василиса, познакомься, это и есть мой второй сын, Иван. Он замечательный! Он тебе понравится!
– Сколько ему лет? – процедила я сквозь зубы.
– Это не важно. Возраст не имеет значения в любви. И вообще, вам уже в церковь пора.
– Руфина, я не хочу.
– Василиса,
– Ты же мне обещала! Это ненаучный подход к проблеме! Воспринимай все это как эксперимент! Как лабораторный практикум!
–
Кстати, в том, что он дурак, я убедилась, даже еще и не выходя из горницы. Детинушка-жених сосал петушка на палочке и мне тоже предложил такое же угощение в качестве подарка. С петушком на палочке в руках, с фатой на больной голове, с печалью в сердце я и поехала венчаться.
Сказать, что свадьба была шумной – значит, ничего не сказать. Ковши с брагой, зеленым вином и сладкой медовухой летали над роскошно накрытыми столами: подобно лебедям и уткам. Провозглашались здравицы в честь молодых, вручались подарки (их тут же, под контролем Руфины уносила куда-то Оля). Я сидела под фатой и не могла ничего ни съесть, ни выпить. Впрочем, и не хотелось. От одной мысли, что мне предстоит брачная ночь с этим великовозрастным оболтусом (он даже под венцом не расстался с леденцом'), мне хотелось выть. Мельком я посматривала на жениха, надеясь, что он упьется и никакой брачной ночи не будет. Но Иванушка к хмельному не прикасался, только грыз очередного леденцового петуха и прислушивался к тому, что ему нашептывала матушка-кошка.
– Руфина, – позвала я ее. Можно тебя на минуточку?
Кошка отмахнулась лапкой и продолжала что-то шептать на ухо своему бастарду. Я уловила только отдельные фразы типа «осторожнее работай руками, это тебе не медведь-шатун, а жена» и «не обращай внимания на ее стоны, так положено» и запунцовела, словно настоящая невеста. Неужели кошка ему еще и правила поведения в постели втолковывает?!
– Руфина! – Я уже кричала, потому что гости, перепившиеся зелена вина, шумели совершенно ненормально. Руфина, или ты немедля ко мне подойдешь, или я ухожу со свадьбы!
Эту угрозу кошка услышала-таки и мигом подскочила ко мне. Маленькая позолоченная корона, украшавшая голову, съехала ей на нос. Я поправила кошке корону (не след царице, даже заколдованной, выглядеть перед своим народом по-шутовски) и сказала:
– Имей в виду, я считаю этот брак исключительно формальным… актом. Никакого секса с этим недорослем я не допущу.
– Уверена? – Кошка насмешливо блеснула янтариками-глазами. Знала бы, от чего отказываешься…
– Ой-ой-ой! Переживу. Пусть лучше твой сынок книжки читает.
– Он у меня и так все науки превзошел…
– Заметно.
– Василиса, на тебя не угодишь. Напрасно ты так… О, а вот и мой старший сын, Иван-царевич со своею женой пожаловал! Ну-ка, молодые, встаньте да поклонитесь!
Пришлось встать и поклониться. Иван-царевич, к слову сказать, не произвел на меня никакого впечатления. Худосочный, лицо какое-то лошадиное, вытянутое, глаза лениво-сонные. Хотя наряд на нем был роскошный, воистину царский. Один кушак, наверное, стоил целое состояние.
Впрочем, с женой Ивану-царевичу явно повезло. Моя тезка действительно была очень красива, просто загляденье. Она немного походила лицом на знаменитую Царевну Лебедь с картины Врубеля. Под расшитым сарафаном угадывался характерный животик, делавший Василису Прекрасную еще краше.
– Первенького носит, – гордо пояснила кошка. Сынок должен родиться…
– Ты что, сделала невестке ультразвуковую диагностику? – съехидничала я, но кошка лишь хвостом дернула в. ответ .на мое ехидство:
– Я и без вашей диагностики могу все что надо определить!
Меж тем царевич с супругой подошли к нам вплотную, и я увидела, что в руках царский сын держит объемистый сверток:
– Подарочек примите. Он протянул сверток мне. Ковер. Моя Василисушка ткала да вышивала. На стену повесить – загляденье!
– Благодарствую. Я поклонилась и вспомнила, что в таких случаях принято подавать дарителю чарку с хмельным.
Руфина и тут подсуетилась, приняла у меня ковер и подтолкнула под руку золоченую братину с медовухой.
– Испейте, гости дорогие! – Я поднесла царевичу братину.
Тот надолго к ней приложился, а когда поставил на стол, по его рыжеватым усам тек пенистый мед. Царевич отер усы и зычно сказал:
– Чтой-то у вас мед – прошлогодний чай! Пить-то как горько!
– Горько! Горько! –завопили обрадованные хмельные гости.
Меня передернуло.
– Не буду, – прошипела я Руфине, которая в этот момент заставляла дурачка встать и поцеловать меня.
Он шел на этот подвиг, как и я, с явной неохотой. Под вопли «Горько!» мы торопливо поцеловались через миткаль моей фаты. От моего мужа пахло фруктовыми леденцами. Гадость!
– Что ж это жених невесту через фату целует! Неужто так она ликом страшна?! – прозвучал во внезапно рухнувшей на веселый пир тишине холодный женский голос.
Такой голос заставляет призадуматься о том, не является ли его обладательница, к примеру, женской ипостасью Терминатора. Или Годзиллы. Хотя Дракула тоже подойдет.
Я чуть приподняла фату, чтобы получше разглядеть стоящую в дверях фигуру, и почувствовала, как мне под левый бок притиснулась Руфина и зашептала отчаянно:
– Это и есть Аленка-ведьма! В моем образе!
