Ежинский.
Потому что именно в номере восемнадцать, принадлежавшем как раз сему сластолюбивому князю. Ларисе во время выполнения рутинного кастелянского дела некто бесцеремонно задрал халатик и со смаком расцеловал ее попку. То, что только Ежинскип был способен на такое, для Ларисы теперь являлось просто аксиомой. Но она желала знать, каким образом лобызатель ее попки при этом оставался невидимым-неслышимым
Хоть и выкрутилась Лариса, соблюдя свое реноме нанятой через спеиагентство обслуги, с точки зрения информации у нее на данный момент ничего не было. А это настораживало. Даже пугало.
И еще Ларисе очень настойчиво хотелось выяснить, каким образом и почему пропал из ее тела бесценный имплантат.
Ведь это
Точнее, полный крах ее планов и провал задания (хотя, если задумаешь прикончить человека, всегда найдется тысяча подручно-подножных способов сделать это и без дорогостоящей химии). Но тут, как говорят французы, noblesse oblige. Положение обязывает. Заказали тебе, отравительнице, отравить клиента — трави согласно профессиональным способностям. Из югославской хлопушечно бабахающей дуры под названием “Застава” тебе клиенту голову разносить не положено — на то имеются другие специалисты, нечего у них законную капусту отгребать…
Стоп. Лариса приказала себе сосредоточиться. Имплантат исчез. Но до того, как в постели Ларисы оказался этот извращенец, имплантат был! Она помнит точно, она же не могла сама у себя его изъять! Значит…
Значит, дрянь Ежинский это сделал. Тем самым отымев ее еще и как киллера. Вот почему не гаснут его подленькие ухмылочки! Вот почему он скептически хмыкает, а не рвет на груди кожу в пароксизме праведного покаяния! С-скотина! Но как он мог догадаться,
Ха. Князь крови, а не дурак. Специфического вида капсула имплантата — не благочестивая ладанка с мощами тезоименитого святого. Специфического вида капсула, вшитая в тело “моей очаровательной булочки”, наводит на весьма здравые размышления. Например, зачем “очаровательной булочке” эта капсула?
Зачем птицам деньги?
Зачем кастеляншам загадочные вещицы, напоминающие тысячекратно уменьшенные копии динамитных нагрудных украшений исламских смертниц?
А?..
Точно, это Ежинский сделал.
Больше некому.
И если у него, сволочи, хватило мозгов и способностей в момент акта насилия еще и выцарапать из ее тела имплантат, то ежу, точнее Ежинскому, понятно, что появление на свет божий этой капсулы породит массу вопросов.
Именно.
Так и будет.
Например, как повернутся события, если князь крови, спасаясь от таинственного Суда Чести, возьмет да и заявит кому следует, что скромная кастелянша, которую он всего разок-то и отымел, оказывается. хранила в своем сексапильном теле капсулу с чудовищным ядом, каплей коего можно за сутки отравить весь Лос-Анджелес… К кому сразу обратится внимание почтеннейшей публики?
Верно.
Насильник — это мелочь, повседневность.
Рутина, можно сказать.
А вот когда общество местных экстраординарных джентльменов примется выяснять,
Вот тут начнется просто триллер.
Нет уж, увольте.
Лучше пусть этот засранец Ежинский снова ее, Ларису Бесприданницеву, оттрахает. Она стиснет зубы и вытерпит. Это же просто секс, а не гастроскопия, где и не хочешь, да наизнанку выворачиваешься. Еще и философски на это можно посмотреть: женщина всегда бывает жертвой мужского насилия. Хоть в чем-то. Этим себя можно утешить.
Только пусть этот проклятый Ежинский ее не выдаст!!!
Это ей совсем ни к чему!!!
Такие мрачные размышления никак не отразились на лице Ларисы. Наоборот, она старательно изобразила почти аристократическое утомление жизнью, стопроцентно вызывающее у всех настоящих джентльменов желание удалиться и не беспокоить даму своим навязчивым присутствием.
— Я очень устала, — голосом увядающей магнолии сообщила Лариса. — А с утра у меня так много работы…
— О, яволь! Ми есть уже уходиль от вас!
— Ежинского мы забираем. До Суда он будет постоянно находиться под домашним арестом в своем номере. Номер будут охранять. И вы, Раиса, не будете менять там белье, даже порога этого вертепа не переступите!
— Х-ха… Это уже переходит все границы, Жупаев! Я привык, чтоб простыни и наволочки у меня были ежедневно свежими!!! Я буду жаловаться!
— Жалуйтесь, — бросил Жупаев. — А касаемо свежести мой вам совет, monsieur Ежинский: мойте ноги перед сном. И посыпайте дустом.
— Р-ракалья!
— За ругательства вы, Ежинский, тоже ответите!
— Мы еще посмотрим, кто за что ответит! — отбрил Жупаева Ежинский, гордо сияя подлыми очами.
Его подхватили под покрывшиеся гусиной кожицей рученьки и повлекли к выходу, принося попутно Ларисе извинения за беспокойство.
— Да-да… Простите, господа, я уже почти сплю… Кстати, а когда вы планируете заседание Суда?
— Все зависит от вас, Раиса… э-э-э…
— Просто Раиса.
— Comme on veut, как вам будет угодно. Заседание состоится, едва вы подадите официальное заявление о совершенном над вами акте насилия в местный Административный Аппарат…
— А-а… Понятно.
— Доброй ночи, господа. Спасибо за помощь.
— Спокойных снов… э-э-э… Раиса.
— Der ruhigen Nacht, die nette Dame!
…Лариса заперла за ночными гостями дверь и снова уселась на пуф. Кровать после известного события была ей противна.
Кажется, она снова попала в ситуацию со странностями.
И самое обидное, что эти странности она вряд ли сможет себе разъяснить.
Потому что Ежинский теперь под арестом, и, разумеется, ее к нему не допустят до Суда. Это даже было специально оговорено князем Жупаевым.
А на Суде насильничек. конечно, не преминет воспользоваться
Данке вам, конечно, герр Вымпель, за пожелание спокойной ночи “милой даме”.
Милой даме теперь не до сна.
Не до спокойствия.
На часах — половина четвертого пополуночи.
Самое время, чтобы отправиться за советом. К кому-нибудь располагающему к… доверительным
