Чести.
— Я только отвечал на вопрос, и отвечал правдиво. — Ежинский был само смирение.
“Сволочь! Лживая сволочь! У меня не было оргазма от того, что ты меня изнасиловал!” — хотелось крикнуть Ларисе, но что-то словно случилось с ее голосом, как будто ей пережали горло. Наступив на него лакированным ботинком.
— И тем не менее… — сделал постную мину Глас Чести. — Господин Обвинитель, продолжайте.
Тот кивнул:
— Господин Ежинский, исходя из ваших весьма вольных слов, можем ли мы предположить, что вы на холились с этой женщиной в интимных отношениях
— О да!
— Были ли эти отношения построены на добро вольной основе?
Ежинский смиренно опустил глазки и пропита.! как мальчик из церковного хора:
— Не совсем.
Опять шепоток зала и голос Обвинителя:
— Поясните это утверждение Суду, господин Ежинский.
Тот мастерски изобразил борьбу с собой:
— Не лягут ли мои слова клеймом позора на… даму?
— Не лягут. Говорите, сударь.
Ежинский поерзал — все-таки стоять на коленках было неудобно — и заговорил с драматическим подвыванием:
— Наше первое, мм, свидание состоялось в моем номере, куда эта дама пришла для выполнения своих обязанностей, так как служила младшей кастеляншей. Она зашла ко мне с комплектом белья в руке якобы для того, чтоб переменить полотенца и простыни. Я предоставил ей работать, а сам сел в кресло у окна, дабы продолжить прерванное появлением этой дамы чтение…
— Какую книгу вы читали? — быстро спросил Глас Правды.
— “Les liaisons Dangereuses” — “Опасные связи”. Роман Шодерло де Лакло, — без малейшей запинки ответил Ежинский. — Это моя любимая книга.
“Он читал! Что-то ни одной книжки я у тебя не заметила, когда шла к тебе как к арестанту! А когда я в первый раз зашла в твой номер, ты, скотина, вообще невидимкой прикинулся!” — наливаясь бешенством, подумала Лариса.
— Итак, вы читали…
— Да, ваша честь, и увлекся чтением настолько, что совершенно забыл о присутствии этой женщины в моей комнате. Как вдруг… Как вдруг она напомнила мне о себе.
— Подробнее, пожалуйста. Как именно напомнила? “Негодяй, негодяй, негодяй! Ты сам взасос тогда мне зад целовал!”
— Ну-у… — Голос Ежинского стал тягуч и томен. — Внезапно я почувствовал, как нежные женские ручки коснулись моих коленей и мягко раздвинули полы халата. Так как я в тот день не надел под халат никакого белья, вскоре я ощутил, как ее пальцы поглаживают мой…
— Кхм… — кашлянул целомудренный Глас Чести, но никто не обратил внимания на его кашель.
— Что вы тогда сделали, господин Ежинский? Продолжили чтение?
— Нет, но, отложив книгу, я попытался внушить даме, что ее поведение предосудительно… Что я вовсе не нуждаюсь… Но она…
— Она что?
— Она продолжала. И не только руками, но и губами, языком…
— Она довела вас до оргазма?
— Д-Да.
— Но вы этого не хотели? Вы сопротивлялись?
— Нет, то есть да! Сопротивлялся. Как мог. Но она пообещала укусить меня, если я не покорюсь ее ласкам.
“Сво-о-о-о-олочь!”
— Что произошло после этого?
— Ваша честь, мне, право, неудобно рассказывать эти подробности, тем паче что в зале столько дам…
— Ничего, господин Ежинский. В Суде Чести нет места ни лжи…
“Еще как есть! Негодяи! Нелюди!”
— …ни ложному стыду. Продолжайте.
— Присутствующая здесь дама тогда же потребовала от меня стать ее любовником, в противном случае она угрожала покончить жизнь самоубийством. С тех пор моя жизнь превратилась в ад!
— Почему?
— Она требовала от меня секса каждую ночь! Приходила днем! После обеда! А иногда вообше не выбиралась из моего номера и буквально насиловала меня, покуда я не падал без сознания, вымотанный морально и физически!
— Понятно… Господин Ежинский, припомните, пожалуйста, а по утрам, часов примерно в семь, эта дама тоже принуждала вас к сексу?
— Конечно!
— Ежедневно?
— Да!
И тут раздался вопль из зала. К удивлению Ларисы, вопль принадлежал ее начальнице, кастелянше Гликерии Агаповне.
— Протестую! — возопила старая кастелянша. — Это неправда! Если этот сукин сын говорит, что он кажное утро к моей Раиске в дырку лазил, то кто ж тогда со мной, как не сама Раиска, такожде кажное утро белье сортировал, а? Полотенца в “Ванише” замачивал? Простыни с “Ленором” для аромату прополаскивал да опосля сушить развешивал? Брешешь ты, пес! Кобель вонючий!
“Ай спасибо, Гликерия Агаповна! Вот уж от кого не ожидала…”
— Протест отклонен за несвоевременностью. Если мы сочтем нужным, мы выслушаем вас, сударыня. Позже, — сухо сказал Главный Судья, и Лариса увидела ликование в очах ее супостата. — Продолжайте, господин Ежинский.
— Что ж продолжать?! — Ежинский явно после Такого юридического потворства обнаглел. — Я стал сексуальным рабом этой… дамы. Более того. Через Некоторое время я понял, что она пытается манипулировать не только моим телом, но и сознанием!
— Поясните.
— Однажды она потребовала от меня, чтобы я на Ней женился и в качестве свадебного подарка передал ей документ, вводящий ее во владение тремя моими фамильными поместьями. Но как я мог сделать это?! Ведь я дворянин, а сословное происхождение этой дамы мне неизвестно… К тому же я считаю, что брак между морфером и человеком ведет к вырождению нашего вида…
— Это пока не доказано окончательно. Продолжайте, господин Ежинский.
— Я решительно отказал этой женщине, мотивировав отказ тем, что уже давно и счастливо женат. Le mensonge au sauvetage, messieurs! Ложь во спасение…
“Какая же ты скотина, Ежинский! Будь ты проклят со всем своим княжеским родом во веки веков, аминь!”
— И что дальше?
— Эта женщина придумала дьявольски коварный план, ваша честь! Поняв, что не может заполучить ни меня как мужа, ни моих богатств, она решила попытаться погубить мою репутацию.
— Как именно это произошло?
— Однажды она, по своему обыкновению, тайно привела меня ночью в свой коттедж, умоляя о последней (как она утверждала и клялась) ночи бурной любви. Не в силах противостоять ее демоническому очарованию и опасаясь, что она начнет угрожать, поднимет шум на весь курорт, я пошел с нею. Той ночью в нее словно вселился демон похоти…
“Он в тебя,
