— Ра не простит…
Даня на секунду замер, отвлеченный криком. Но тут начал визжать Путеводитель: — Идиот!! Кретин!! Спасайся!! И тут Даниил Горовой увидел… От бархана к ним несся черный, сверкающий на солнце вороненым металлом, скрипящий и пищащий поток. Их преследовала целая армия скарабеев. — О, мы прогневили Ра! — взвыл толстяк, закрыв лицо руками и падая на дно повозки. Данька схватил поводья и что есть сил пустил колесницу вперед. Упуат еле успел к ним запрыгнуть и прижался к ноге приятеля.
Вся масса скарабеев, воинственно пища и шелестя хитиновыми панцирями, устремилась за ними.
…Они бы, несомненно, ушли — даже самому шустрому жуку, пусть и управляемому могущественной потусторонней волей, не догнать хорошую лошадь, а тем более — пару. Но подвела техника. Щелкнув, вылетела чека, и через секунду слетевшее с оси колесо укатилось куда-то за бархан.
Археолог еле успел перехватить поводья и придержать коней — иначе лететь бы им с Каи кувырком. Медленно протащившись по песку метра три, колесница стала.
Спустя минуту ковер из жуков уже охватил их со всех сторон плотным кольцом радиусом метров в тридцать. Лишь небольшой участок песка вокруг колесницы был свободен от них, а в центре его находились полностью впавший в прострацию Каи и Данька.
И еще — Упуат. И вот он-то и начал действовать.
— Ах, значит, так?! — прорычал Открыватель Путей. — Ну, вы этого сами хотели!
Пес перекатился на спину, ловко свернулся калачиком, накрыв нос хвостом, затем каким-то непонятным образом покатился колесом, стремительно обежав вокруг повозки.
Жуки как по команде ринулись в атаку, но опоздали на какие-то мгновения. Черно-серое колесо принялось все быстрее и быстрее нарезать круги, давя озверевших скарабеев в лепешку.
Вот уже вокруг Даниила и Каи возникла полупрозрачная окружность, за которую удавалось прорваться лишь единицам из жуков. Но они все равно пытались вползти на колесницу, а иные, надо думать, совсем рехнувшиеся — даже вгрызться в дерево, обитое бронзовыми полосками.
Несколько особей атаковали лошадей, однако те не питали к священным жукам никакого почтения и несколькими ударами копыт втоптали их в песок.
Количество жуков уменьшалось на глазах, воздух наполнился терпким запахом раздавленных насекомых. Горового едва не стошнило. Но из-за барханов к врагу прибывало все новое подкрепление — тонкие черные ручейки вливались в шелестящее болото.
— Похоже, их согнали со всей пустыни! — пробормотал Данька.
Внезапно что-то переменилось, и насекомые, словно образумившись, ринулись в разные стороны.
Уже спустя минуту поток жуков-навозников растекся в песках.
То ли иссякла враждебная сила, гнавшая их в самоубийственную атаку, то ли их противник решил, что ничего не добьется этим, и прекратил ненужное истребление насекомых.
Упуат, остановив свой бег по кругу, взвился в воздух и исчез во вспышке света, чтобы через несколько мгновений вернуться. Его шерсть, неведомым образом очищенная от следов побоища, сияла чистотой.
— Уф, — сообщил он Даньке, — уморился! Думал, подмогу вызывать придется! А потом еще в кислоту нырять!
Он брезгливо осмотрел себя.
— Ох, чует мое сердце — придется разбираться с этими наглецами! Они уже совсем…
Волчок что-то забормотал себе под нос. Так невнятно, что археолог разбирал только отдельные слова:
— Они просто так не отвертятся… Наглое нарушение перемирия! Хотят войну — получат войну! Вмазать по Бастиону, так что песок из них посыплется…
Горовой тем временем попытался растормошить Каи, но тот только и знал, что шептать молитвы всем богам, которых помнил.
Сгоряча археолог хотел дать ему подзатыльник, чтоб напарник пришел в себя, но передумал. Сплюнув, пошел в барханы — искать колесо.
Найдя его, он согнал с насеста малость очухавшегося Каи и, с натугой приподняв хрупкое сооружение за ось, с третьей попытки насадил на нее колесо. Помогая себе при этом теми старинными русскими выражениями, что обычно пишут на заборах и в местах общего пользования.
Затем пожертвовал бронзовым ножиком для очинки тростинок и кое-как загнал его в паз для чеки. По крайней мере, до дома хватит.
Спутник с недоумением наблюдал за действиями Даньки. Видно, подобных талантов прежде за его однокашником не водилось.
— Послушай, Джеди, — вдруг спросил он, — а ты правда говорил с собакой, или мне почудилось?
— Видишь ли, дружище, — про себя Даниил решил узнать у Упуата — не может ли он заставить кое- кого потерять память относительно некоторых событий. — Видишь ли, не забывай, что я чародей! Херихеб. И собака у меня тоже чародейская!
— Значит, она и в самом деле может говорить? — совсем по-детски удивился толстячок.
— Да, — важно кивнул студент. — Это очень умный пес. Не будь он собакой, то вполне даже мог бы стать… ну, скажем, младшим писцом… Но тебе об этом лучше не болтать. Так поехали, что ли?
Глава восьмая
СЛЕДСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
