правозащитник, «спонсор».
– Рад встрече, – слегка приподнявшись, лакейски улыбаясь, сказал Сергей Анатольевич и протянул американцу руку. – Что-то случилось?
– А вы что думаете, я перелетел через океан, чтобы пожелать вам приятного аппетита? – глядя сурово исподлобья, проговорил Майкл Солби. Он уже просчитал психотип своего собеседника и выбрал свою манеру поведения – этого труса для беспрекословного повиновения следовало давить морально. – Сложилась определенная ситуация, в которой необходима ваша помощь.
Услышав, что янки нуждаются в нем, Правдин тут же приосанился и с чувством собственного достоинства произнес:
– Внимательно вас слушаю.
– Мне нужна группа опытных боевиков из ваших спецгрупп, – тихо, но отчетливо произнес Солби и, как удав на свою жертву, уставился на Правдина тяжелым взглядом.
– Нет, что вы, это невозможно, – сглотнув подступивший к горлу ком, запинаясь, пробормотал Сергей Анатольевич. – Я к этому не имею никакого отношения.
– Прекратите блеять, Кардинал. – Американец повысил голос, умышленно назвав собеседника оперативным псевдонимом, данным ему в ЦРУ. – Вы являетесь нашим координатором по созданию националистических формирований. Через вас идут деньги на поддержание скинхедов. Или это неправда, а деньги вы тратите на свои нужды?
– Нет, – потупив глаза, еле слышно произнес Правдин, – деньги все уходили по назначению. Но ваши действия напоминают танго слона в посудной лавке. Вашему сослуживцу потребовался молодой перспективный политик. Я все устроил, и что? Мальчик почти месяц гниет в застенках Лубянки, так чекисты скоро и до меня доберутся.
– Успокойтесь, Правдин, – уже не сдерживаясь, прорычал Майкл. Пора было ставить иуду на свое место, чтобы не рыпался, а выполнял все, что от него требовалось. – Ваш сладенький мальчик Арнольд Цехановский не страдает в застенках Лубянки, а находится в одиночной камере «Матросской тишины», ваши коллеги-правозащитники совместно с западными журналистами едва ли не каждый день по всем каналам талдычат о нем, как о жертве политических репрессий. Фото Нолика в Европе и США обывателям известно не хуже, чем портреты руководителей своих стран. Я думаю, вскоре вашего мальчугана выпустят и он станет желанным призом для любой партии правого толка. Именно таким образом куются крупные политические фигуры. Кстати, когда ситуация стала рискованной, именно мы вывели вас из-под удара. Или вы, Сергей Анатольевич, до сих пор думаете, что ваше проживание, питание и покупку проституток оплатили прижимистые боши? И не жалейте, Кардинал, своих костоломов из нациков. В конце концов, и правозащитники, и скинхеды – фигуры одного кукольного театра. Действия одних оправдывают существование других.
– Может, вам больше подойдут чеченские боевики? – негромко поинтересовался Правдин. – Они прирожденные воины.
– Мы в курсе, как в годы первой Чеченской войны вы защищали сепаратистов. Даже консультировали одноногого Шамиля, когда тот со своими абреками захватил роддом, – отрезал Солби. – Для нашей миссии необходимы европейцы с определенными навыками и соответствующим мировоззрением. Завтра утром на известный вам электронный адрес должны прийти досье на десять боевиков.
– Вы же сказали пять-шесть? – чуть ли не взмолился Правдин.
– Чтобы было из чего выбирать. До завтра, мистер Кардинал, – Майкл резко отодвинул стул и вышел из кабинета. Только оказавшись в фойе гостиницы, Солби ощутил, что эта беседа вымотала его окончательно, все мысли сейчас занимала постель и глубокий сон, который он заслужил...
25
Остроносый катер, из-за раскраски похожий на гигантскую тропическую рыбу, на полной скорости совершил разворот, подняв фонтан белых брызг, и мягко причалил правым бортом к пирсу. На нос ступил полураздетый гигант с бронзовой от загара кожей. Держа в правой руке швартовый конец, он легко спрыгнул на пирс, быстрыми и четкими движениями намотал конец на бетонный кнехт.
Из чрева катера высунулась седая голова старого рыбака, такого же загорелого, как и его пассажир. Старик вытащил наружу брезентовую сумку с рыболовными снастями и торчащими наружу сложенными прутами спиннингов, потом протянул гиганту его улов – нанизанные на нейлоновый тросик три большие кефали.
Мужчины перебросились на французском несколькими фразами, потом гигант чему-то громко засмеялся и похлопал старика по костлявому плечу. У кромки берега его ждал автомобиль.
Городок Алерия расположился на восточном берегу острова Корсика. Здесь, у мягких вод Тирренского моря, жизнь текла размеренно. Жители города были просты, открыты и весьма далеки от ханжеской грязи материка.
Владимир Панчук, который приобрел в пригороде Алерии небольшую усадьбу, кастой местных жителей был принят доброжелательно.
Бросив сумку со снастями и улов на заднее сиденье своего «Виллиса», Владимир сел за руль, когда за спиной прозвучала русская речь:
– С удачным уловом тебя, Шатун.
Мышцы Панчука мгновенно напряглись, профессиональный преступник, за которым несколько лет безуспешно гонялся Интерпол, благодаря военной разведке России благополучно «погиб» в вагоне Восточного экспресса. И вот он, зов из прошлого...
Владимир будто нехотя обернулся. На противоположной стороне улицы стоял могучего сложения мужчина в камуфляжной расцветки шортах, кожаных сандалиях и длинной майке защитного цвета, обнажавшей неестественно мускулистые руки. Верхнюю часть лица прикрывала надвинутая на лоб несуразная панама «феррари» и очки «пилот». В левой руке верзила держал большую дорожную сумку, а правую держал за спиной. По мнению Панчука, там незнакомец вполне мог прятать пистолет.
До сих пор ничего не боявшийся и всегда шедший до конца, смерть воспринимавший как какую-то черту, за которой всего лишь начинался другой мир, Владимир вдруг понял, что не готов и не хочет умирать, потому что в его жизни появились жена и сын – самые дорогие ему люди.
Лицо Панчука выражало растерянность, а улыбка на губах незнакомца казалась зловещей. Мир как будто бы для него замер, не слышно было даже плеска морских волн, а разделявшая мужчин узкая полоса дороги, выложенная из квадратов серого гранита, казалась ему Летой, рекой забвения, по которой с минуты на минуту должен был проплыть перевозчик мертвых душ Харон.
Правая рука незнакомца медленно опустилась, оружия в ней не было. Потом мужчина сдвинул на затылок панаму и снял очки. На Панчука с улыбкой смотрел старый боевой товарищ Пройдесвит с непривычно небритой физиономией.
– Здорово, бача[14], – еще шире улыбнулся Котовский.
– Григорий Иванович, – тяжело выдохнул Владимир. Мужчины крепко обнялись, как обычно здороваются люди, связанные чем-то большим, нежели серой обыденностью.
– Какими судьбами? Что за прикид? – забросал старого товарища вопросами Панчук, привыкший к тому, что в последние годы его бывший ротный был одет как член британского парламента, а тут на тебе, несуразный хипповский наряд и седая щетина в палец толщиной.
– Слышь, Косой, мне надо схорониться, – на манер Доцента из старой комедии прохрипел Пройдесвит.
– Что, все так серьезно? – сразу посуровел Шатун.
– Более чем.
– Поехали, – больше ни о чем не спрашивая, Панчук указал рукой на автомобиль. – По дороге все расскажешь...
Усадьбу Владимир выбрал на небольшой ровной площадке среди поросших зеленью скал, которые создавали благотворный микроклимат. Двухэтажный особняк, выстроенный из кусков горной породы, обвитый зарослями дикого винограда, гармонично вписывался в окружающий ландшафт. Даже беседка на краю небольшого бассейна казалась естественным творением природы.
– Значит, у большого бизнеса большие проблемы? – остановив «Виллис» перед домом, задумчиво произнес Владимир, глядя на своего ротного.
