- Папа, ты чего скачешь? Сам же говорил - на палубе не скакать!
Это явились на шум близнецы. Вадик и Гешка - оба одинаково пухлые, широкоплечие, коренастые. Они крайне обрадовались развлечению и начали пихать отца в спину и живот, только усилив болезненные вопли.
- У? О? - задумчиво посмотрел на столпотворение Гена.
- Уяк, - согласно кивнул Валера.
Эти двое так давно работали в паре, что научились разговаривать одними междометиями. И отлично друг друга понимали.
- Эй, на баке! - крикнул из ходовой рубки Василий Васильевич. - Ветер уже в четыре балла, а тут еще вы штормите! Возьмите фордун, да выдерните его!
- Кого взять? - не понял Сергей.
- Веревку, мазут, веревку! Вон, от мачты к борту тянется! Отвяжите ее к чертям - зря болтается только! И выдергивайте!
- А кого выдергивать-то?
- Зуб! У Иваныча ведь зуб болит? - усомнился Фабьев.
- Нет, шкипер, палец! - крикнул Грюнлау. - Палец выдергивать?
- Выдергивай, выдергивай! - обрадовалась теща. - Чтоб не совал, куда не просят!
Сергей обратил внимание, что шеф уже не вопит. Оказалось, что пока они проводили «консилиум», явилась Света с аптечкой, смазала отцу прокушенное место йодом и туго перебинтовала.
- Вот, одна у меня дочка! - умилился Колобков, глядя на белую блямбу вместо пальца. - Помру, все наследство ей оставлю!
- Что?! А нам?! - возмущенно завопили дети мужского пола.
- А вам - дулю с маком! - прикрикнул на близнецов Петр Иванович. - Я вас еще за табеля не отлупил!
Вадик и Гешка закончили девятый класс крайне скверно - причем оценки у них оказались абсолютно одинаковыми. Они все делали вместе - иногда даже говорили хором. Пятерки по физкультуре и труду, четверка за гражданскую оборону и трояки за все остальное. Если бы круглая отличница Светочка, закончившая в этом году школу, тут же не подсунула свой красный аттестат в качестве успокоительного, с папой мог бы случиться инфаркт.
- Ща снаряжу вас к Петровичу - кочегарами! - пригрозил Колобков.
- Да на фуя мне кочегары на дизеле? - пожал плечами механик, снова берясь за костяшки. - Ты, Иваныч, мне лучше стопочку налей. А то у меня запасы уже того… насухо…
- Ну ты даешь, Петрович, - уважительно посмотрел на него Колобков. - Мы ж только вчера из Лиссабона вышли! Ты разве там не отоварился?
- Ну так надо же мне плавание обмыть как следует? - задал риторический вопрос Угрюмченко. - Я, может, последний раз в море вышел!
- А это уж от тебя зависит! - развел руками Петр Иванович. - Я, Петрович, теперь каждое лето так отдыхать буду - проявишь себя с хорошей стороны, и в следующий раз найму. Да и еще всякое там - рыбалка, то, се… Вон, к Гюнтеру в гости плавать будем.
- О, вряд ли, Мюнхен по вода не доплыть! - рассмеялся немец. - Надо лететь самолет, или ехать поезд… Или автомобиль.
- Я с вами, Петр Иваныч, больше не поплыву! - решительно заявила Матильда Афанасьевна. - Так и знайте!
- Да что вы гав… говорите? - обрадовался зять. - Какое сча… огорчение! Василь Василич, может, нам повернуть, пока еще не далеко, а? Высадим Матильду в Лиссабоне, а сами… и-эх!… да без Матильды я хоть в кругосветку готов!
- О, круглосветное плавание? - заинтересовался Грюнлау. - Это быть весьма интересный приключений, я бы не отказаться от такой отпуск. Думай, Клаус справиться с дела и без меня - он есть хороший заместитель. Петер, ты серьезно говорить насчет круглосветный путешествий?
- Если только Матильду высадим, - хитро покосился на тещу Петр Иванович.
- Петя! - возмутилась Колобкова. - Никуда мы маму не высадим! Мама, ну успокойся, не плачь!
Матильда Афанасьевна недоуменно посмотрела на дочь. Плакать она даже не думала. Выдавить из нее слезу могло только одно средство - резаный лук. Ну, правда, еще она однажды всплакнула в далеком детстве - во время просмотра «Чапаева». Вряд ли стоит уточнять, на каком именно моменте.
- Петр Иваныч, я вам еще сегодня понадоблюсь? - спросил Сергей, вставая из-за стола.
- Ты куда это, Серега, мы ж еще пулю не дописали! - возмутился шеф.
- Поздно уже - солнце почти зашло…
- А мы вот сейчас лампочку зажжем… Василь Василич, у тебя там как - порядок? Смену прислать?
- Да пора бы! - оживился штурман, уже клевавший носом.
Поскольку Фабьеву, как и любому другому, требовалось спать и есть, за штурвалом он стоял отнюдь не круглосуточно. За время плавания он успел обучить начаткам судовождения и Сергея, и супругов Колобковых, и Грюнлау, и старшую дочь Светлану, и даже тупоголовых Гену с Валерой. Обучал он просто: держать штурвал точно так, не отпускать, не отходить, смотреть на компас, и если хоть что-то будет не в порядке - срочно звать его, где бы он ни был.
Профессия рулевого все же не самая сложная в мире, а на «Чайке» все было устроено предельно просто - эта скорлупка не зря стоила бешеных деньжищ. Разумеется, имелась новейшая система спутниковой навигации, имелся и «авторулевой» - прибор, удерживающий судно на заданном курсе, учитывающий снос от течения, ветровой дрейф и еще кучу всего. Но старый штурман в этом отношении отличался редкой несгибаемостью - все делал строго по уставу. А в уставе говорится, что руль пустым быть не имеет права - приборы приборами, но вахту кто-то нести должен! Фабьев и без того страдал, что не может организовать правильную вахтенную службу - попросту не хватало квалифицированных членов экипажа. Он сам, да Петрович - вот и все профессиональные моряки.
- Ладно, завтра допишем… - сладко потянулся Петр Иванович, бросая взгляд на листок, перечеркнутый крест-накрест. - Все, баиньки… Принимай смену, Василь Василич! А экватор скоро?
- Еще почти неделя, - ответил штурман, передавая руль Гене - сегодня была его очередь стоять ночную вахту. - Вахту сдал!
- Вахту принял! - пробасил телохранитель, занимая его место.
Вообще, по уставу рулевой не имеет права отойти от руля, прежде чем вахтенный помощник капитана (или сам капитан) подаст команду. Но поскольку «капитан» Колобков в этих правилах не разбирался, а его единственным помощником был все тот же Фабьев, обычный порядок пришлось изменить. Хотя старому штурману это очень не нравилось.
- Так держать! - приказал он, прикрывая глаза.
- На румбе тридцать градусов! - послушно отозвался Гена, бросив взгляд на компас. Это он уже выучил.
Разумеется, Фабьев спал прямо тут, в раскладном кресле, которое самолично поставил в первый же день. Он с крайним трепетом относился к вверенному судну, и наотрез отказывался ночевать в каюте. Мало ли что эти сухопутные крысы тут натворят без него? Первые дни плавания он вообще дремал только урывками - никому не доверял.
- Спокойной ночи, Петр Иванович, - вежливо кивнул Сергей, задвигая дверь каюты.
Напротив прошипела дверь Грюнлау. Колобков предлагал корефану занять каюту для почетных гостей, но тот отказался - скромный немец привык и жить скромно. Так что это шикарное помещение ныне пустовало.
Валера деликатно пододвинул к двери хозяйских покоев складной стул и уселся на него. Он почти мгновенно заснул, но спал очень чутко, прислушиваясь сквозь сон - не крадется ли к шефу злобный киллер-аквалангист, подосланный неизвестными недоброжелателями? Уж он бы узнал силу правой ноги его верного телохранителя!
Но никто не крался - ночь выдалась тихая и спокойная.
В роскошных апартаментах владельца яхты сначала было довольно шумно. Близнецы дрались подушками, Света на них кричала (одна из подушек была ее), Зинаида Михайловна тоже (ей принадлежала
