— Я точно знаю, он прибыл в Киев, чтобы тряхнуть купцов, — встрял очередной голос. — Совсем обнаглели, окаянные. Бона сегодня воз огурцов на рынке меньше чем за три копейки и не купить было.
— Да на кой тебе целый воз-то?
— Тут дело в принципе! Все знают, что за воз красная цена — две копейки, а они творят что хотят.
— Ну если этот богатырь купцов тряхнет, тогда ладно, не похож он на нечистого, — согласилась Матрена. — Только ты уж построже с окаянными, совсем житья от этих кровососов не стало!
Последние слова уже относились непосредственно к Илюхе. Тот прикинул, что купцов пока трясти рано, сперва надо разобраться, кто кого крышует. Но чтобы не разочаровывать народ, грозно нахмурился и кивнул.
— Все, держись, торговые! — довольно загалдел народ. — И на вас управа нашлась. Небось монах, хоть и бывший, отступного брать не станет.
Вот примерно такие разговоры окружали Солнцевского по пути домой. Однако чем ближе он подходил к своему жилищу, тем все больше людей вспоминали о каких-то важных делах и отставали. Видимо, страх перед буйным домовым крепко засел в их головах.
* * *
Во дворе «Чумных палат» богатыря приветствовал соскучившийся Мотя. Трехголовый радостно носился вокруг него, время от времени норовя подпрыгнуть и лизнуть обожаемого хозяина в щеку хотя бы одной из голов. Солнцевский потрепал любимца по шеям, немного почесал брюхо и, толкнув тяжелую дверь, вошел в горницу.
Его встретила нездоровая тишина. Изя вместе с Любавой сидели за столом и в упор смотрели на вошедшего. Предчувствуя разбор полетов и не понимая, что, собственно, собрались ему предъявить, Илюха для начала решил отчитаться о проделанной работе.
— Еще раз привет. У меня все в порядке. Уладил небольшую проблемку, получил выгодный заказ от князя, так что день прошел весьма успешно.
Ответа не последовало.
— Да, и все это со стопроцентной предоплатой.
Увесистый кошель со звоном приземлился на стол. Изя даже не повел бровью, а продолжал с Любавой буравить Илюху тяжелым взглядом. Точнее, двумя тяжелыми взглядами.
Обескураженный таким приемом и совершенно неадекватным поведением черта в отношении денег, богатырь решил сменить тему.
— Любавушка, что-то я проголодался, а что у нас на ужин?
— Я в кухарки не нанималась, — ледяным тоном дала от ворот поворот Соловейка.
— Так есть хочется, — совсем сбитый с толку, признался Солнцевский.
— Вот печь, приготовь и ешь сколько влезет.
В голосе Любавы было столько холода, что Илюха решил сменить и эту тему.
— Изя, а не хлопнуть ли нам по рюмашке? — выложил последний козырь Солнцевский.
— Наливай, — холодно отозвался Изя.
— Так это, того... Я думал, вы купите.
— А мы думали, ты, — съязвила Любава.
— Так я же целый день во дворце провел!
— Значит, ты будешь по дворцам шляться, богатырем подхалтуривать, подвиги совершать, в героях ходить, а мы по рынкам бегать и у плиты стоять?! — взревел Изя.
— У печи, — уточнила Соловейка.
— Да, у печи! — на удивление быстро согласился черт, причем абсолютно не споря.
Такой тандем окончательно сбил с толку Солнцевского, и он жалобно взмолился:
— Мужики...
Гробовое молчание было ему ответом.
— Ребята...
Та же самая реакция.
— Компаньоны...
— Вуаля! Волшебное слово прозвучало, — радостно заметил черт уже совсем другим голосом.
— Изя... — что-то попыталась возразить Любава.
— Деточка, доверь тонкий и интеллигентный процесс выяснения истины профессионалу.
— Я не деточка, — буркнула Любава. — Доверяю.
— Вернемся к нашим баранам. Так я таки не ослышался, и прозвучало слово «компаньоны»?
— Ну да... — смог из себя выдавить ошарашенный Илюха.
— Пусть меня поправят, но на моей малой родине, которую я вынужденно покинул по не зависящим от
