хохолком промеж глаз – слав забраковал сразу. А второй ему понравился. Сильная, гордая птица, надменно, словно храмовник, косит чёрным блестящим глазом, задрав клюв, в каждом движении так и прёт беспокойная сила, и лоб чистый, как и положено – никаких хохолков. То, что надо! Благуша повернулся к терпеливо ожидавшему армину:
– А какой, кстати, залог?
– Бочонок, – лениво ответил армин, ковыряясь палочкой в зубах. – Причём по окончании пути возвращается по-прежнему две с половиной матрёшки. Расходы на содержание, понимаешь ли, увеличились…
Благуша почувствовал, как медленно оседает на пол, и схватился за перекладину ближайшего стойла. Бочонок! Шесть матрёшек. Пятьдесят четыре дедки. Триста двадцать четыре бабки… А у него только пять матрёшек с крошечным хвостиком! Даже ежели бы не покупал «Апофегмы», не ужинал в «Благочестивом лике», не… да всё равно бы не хватило.
– Эй, уважаемый, тебе плохо, да?
Армин подхватил его под руку, помогая удержаться на ногах.
– Почему? – тупо спросил Благуша.
– Почему плохо? Это ты у себя спрашивай, купи-продай, мне-то откуда знать.
– Да нет, почему так дорого?
– А-а, ты об этом, уважаемый. Так спрос рождает предложение, купи-продай! Сейчас принесу снаряжение!
– Погоди. – Благуша ухватил армина за рукав, придерживая на месте – Снаряжение у меня своё, значит, мне причитается скидка, верно?
– Э-э, это не моя проблема, уважаемый. – Армин вырвал руку. – Не по карману камил, садись на Махину, вон она, ещё не отошла. И нечего руки распускать, я этого не люблю. Ходят тут, понимаешь, купи-продай, всякие славы…
– Мне нужен бегунок, а не Махина. Возьми в долг, а? Или… – Нелегко было потомственному торгашу произнести эти слова, но пришлось. Любовь важнее бабок, а бабки… бабки – дело наживное. Жаль только, что придётся снова в долги влезать, кредит брать… – Или бери залог целиком себе, но скинь на матрёшку. А в закладной на строфа укажешь, что бабки возврату не подлежат…
– Не пойдёт. Или все бабки сейчас, или бегунок остаётся здесь. Причём, уверяю тебя, это будет недолго. – Армин откровенно издевался.
Гнев ударил Благуше в голову, помутил разум. И жаловаться ведь властям на такое самоуправство строфника некогда, мелькнула мысль, просто нет времени, да и вряд ли здесь найдётся такой сочувствующий, как Обормот, тот-то почти что своим был…
Швырнув с плеча наземь мешок со снаряжением, слав поднял кулаки и пошёл на строфника.
– Но-но. – Армин попятился, понимая, что шансов справиться с рослым и дородным славом у него немного, и оттого бледнея на глазах. – Руками в трактире на помосте будешь размахивать, а не здесь! Вай! Сейчас стражу кликну!
Благуша опомнился и остановился. Встряхнул головой, прогоняя муть. Скрипнул зубами – придушить армина, оно, конечно, легче всего, но, во-первых, это не в его миролюбивом характере, а во-вторых, что потом? Как он будет жить с таким грехом на душе? Не говоря уже о том, что его попросту задержат стражники, и Милки ему из каталажки точно не видать. Тут до него дошло сказанное армином.
– На помосте, говоришь, оторви и выбрось… Благодари свою жалкую судьбу, строфник, что подал хорошую мысль. Но смотри – продашь камила до моего возвращения, пожалеешь!
– Видали мы таких грозных, купи-продай – продолжал храбриться армин, размахивая руками и брызгая изо рта слюной, заплевав при этом половину кучерявой бороды. – Когда ты вернёшься снова, тебя будет ждать стража!
Благуша понял, что взял неверный тон, и сбавил обороты.
– Хорошо! Сделаем по-честному, оторви и выбрось! – Он сорвал с пояса кошель с бабками, забрал одну матрёшку, а остальное вручил армину. – Здесь четыре матрёшки с небольшим. До моего возвращения камила не продавай. Договорились? И присмотри за моим мешком со снаряжением, а то он мне руки будет связывать.
– Хорошо, уважаемый, – армин сразу льстиво заулыбался. – А ты никак в «Удачливый хрен» пойдёшь, на помосте счастья пытать? Так ты, наверное, боец знаменитый, купи-продай? А звать-то тебя как, может, слыхать приходилось?
Благуша, не слушая льстивые речи, лишь досадливо дёрнул плечом, резко развернулся и в самом мрачном, но решительном расположении духа кинулся из загона вон. В трактир. Другого честного способа заработать недостающие бабки он не видел.
Глава двадцать седьмая,
где завсегдатаи трактира «Удачливый хрен» наблюдают небывало короткий бой
Оказывается, всё получается, ежели попробовать.
– Здорово, дед, давненько ты к нам, смешные цены, в «Удачливый хрен» не заглядывал.
– Дела, кхе-кхе, сынок, дела, ядрёна вошь, всё некогда, понимаешь… Налей-ка мне кваску душистого.
– Конечно, дед, кваску так кваску. Хорошо хоть дела-то идут? Поди, всё так же, смешные цены, бумагомаранием занимаешься?
– Да хорошо, хорошо, ядрёна вошь, работа продвигается… У тебя, я вижу, тоже посетителей хоть отбавляй, удачный вечер, а?
– Что верно, то верно, скучать не приходится. Прямо перед тобой так вообще потеха была, жаль, что тебя не оказалось, сам бы увидел…
– А что такое, ядрёна вошь?
– Да вышла тут, дед, интересная история, смешные цены! Мы же с тобой знаем, как ставилы дела свои иногда обыгрывают, верно? Ежели профессионал-рукомахальник завсегда побеждать будет, то тюфяки всякий интерес к схваткам потеряют, а двоих профессионалов не всегда и выставишь, они в любом домене нарасхват. Вот и нужен иногда тюфяк на подставу, смешные цены, который победит! Правильно говорю?
– Ну да, ядрёна вошь, ну да, кхе-кхе… Так что же произошло?
– А то, что желающих всё нет и нет, наш рукомахальник, Бычара, ты его знаешь… Нет? Давненько ты, дед, не заглядывал, Запора уже декада как нет, отмахался Запор, свернули ему шею на профессиональных игрищах в Простор-домене, сейчас у нас Бычара пасётся. Да я тебе его опишу, увидишь – сразу узнаешь. Родом он из Нега-домена.
– Да они ж там мелкие все, ядрёна вошь!
– Знаю, что мелкие, дед, не перебивай. Бычара же – ростом двадцать ладоней с хвостиком, плечи – в вагон не влезает, ручищи – только Махину обнимать, в общем, тот ещё нанк. А так – такой же узкоглазый и желтокожий, как и другие его сородичи. Только башка выбрита наголо, лишь на затылке длинная прядь оставлена, да ещё и в косичку заплетена, как иногда делается у русалов. Ну, время как раз после полуночи, Бычара расхаживает взад-вперёд по помосту, ходит и ходит, а желающих потешиться на кулачках всё нет и нет. Рядом, как водится, стенку спиной подпирает его ставила, Кракен, да зевает от скуки так, что аж челюсти трещат. Надо сказать, что они уже второй час так развлекались, поэтому в конце концов махнули рукой да пошли перекусить в отходную. Вот тут этот парень и забегает – прямо с порога рвёт к помосту, словно за ним по пятам мифический ханыга гонится со сворой анчуток на спине. Заскакивает на помост и кличет ставилу. Тот, конечно, выходит – кто же выгодное дельце пропустит, – оценивающе так осматривает этого тюфяка…
