– Бревном! — простонал кто-то голосом Жухрая.
– Смотри! Сам перед миледей отвечать будешь!
– Огня, братцы, и тикаем!
«При чем тут масло? — подумал Яромир. — Бревно какое-то? А миледю, видать, недаром боятся! Что же ни задумали?»
Он снова лег, но минут через пять ему показалось, что из-за двери потянуло дымком.
«Пожар!» — испугался Яромир. Вскочив на ноги, он бросился к двери, откинул в сторону лавку и попытался выйти в коридор. Однако не тут-то было!
– Приперли, что ли? — удивился он и тут же вспомнил, о чем говорили голоса внизу. Дверь и в самом деле была подперта бревном, а масло понадобилось для того, чтобы избу запалить!
– Горим, братцы! — завопил он, расталкивая друзей. Слава богу, богатырям не пришлось объяснять, что к чему.
– Тикать надо, ребята! — ахнул Илья. — Иначе — кранздец!
– Двери заперты, окна тоже, — мрачно напомнил Добрыня. — Плохо дело!
– В чем дело? — удивился Попович. — Выбить их, к чертовой матери, и всего делов! — Он подлетел к окну и ударил по ставням кулаком. Ставни даже не шелохнулись.
– Это же колдовство! — догадался Яромир.
– Ну конечно, колдовство! — спокойно согласился Илья и задумчиво огляделся. Неизвестно, что он мог увидеть в кромешной темноте, но через минуту Муромец доложил:
– Можно всю избу по бревнышку растаскать!
– А эти бревна нас и придавят, — не согласился Яромир. — Надо, братцы, спускаться через дыру!
– Точно! — обрадовался Добрыня. — Там же вместо кровати дыра до самого погреба!
– Верно, — согласился Илья. — Только это... как бы нам не убиться! Лететь-то долгонько!
– А зачем прыгать? — возразил Яромир. — Дыра-то довольно узкая. Если упереться в стену спиной и потихоньку спускаться, все будет нормально.
– Тогда я полез! — сказал Илья. Отшвырнув в сторону стол, которым прикрыли лаз, он спустил в дыру ноги, нащупал перекаты и стал спускаться. Через минуту он соскользнул ногой и с грохотом сорвался вниз.
– Ты как, цел? — крикнул в дыру Добрыня.
– Конечно, цел! Только пол проломил немного! Прыгайте по одному, а я вас ловить буду!
– Давай, Яромирка, теперь твоя очередь! — шепнул Добрыня.
Яромир перекинул ноги через край и стал спускаться. В какой-то момент он тоже потерял опору и рухнул прямо на руки Илье.
– Вот и лады! — довольным тоном прогудел Илья. — Следующий!
Через минуту таким же манером приземлились и Добрыня с Поповичем.
– Где мы?
– Темно, хоть глаз выколи!
– Братцы, дайте осмотреться!
– Да как же тут осмотришься, если темнотища такая? — удивился Илья.
– А я ощупью! — ответил Яромир.
– Только смотри, не нарвись на что-нибудь! — напутствовал его Муромец. — Это тебе не девок на сеновале щупать!
Яромир растопырил руки и молча пошел вперед. Вскоре он нащупал чьи-то усы, бородищу, здоровенные зубы...
– Братцы! Мне кто-то рукой в рот залез! — испуганно прошептал Добрыня. — Тьфу, гадость!
– Это я, — признался Яромир. — Извини, нечаянно!
– А я уж подумал, что нечисть какая, — сказал Добрыня. — Хотел кистенем промеж рог зарядить!
Наконец Яромир нащупал дверь. Она оказалась заперта. Просто заперта. Без всяких колдовских штучек. Когда Яромир пнул ее ногой, дверь вынесло из стены. Где-то вдалеке слышались голоса, кто-то звонил в колокол, кто-то пробежал по двору и стукнул калиткой.
Друзья выбрались из горящего дома и осмотрелись. Во дворе было полно народу. Никто на них не обратил внимания. Жухрай, пригорюнившись, сидел на камне и лил крокодиловы слезы:
– Подпалили, злодеи! Все, как есть, сожгли! И куды ж я, граждане, теперь подамся? Это все вороги приезжие чертово зелье курили, сами сгорели и хату спалили! Ох, не могу! Ох, держите!
Доверчивые горожане прониклись сочувствием, но тушить пожар не торопились. Кто-то прошел мимо, постучал по пустым бочкам и лениво осведомился:
– А что же ты, любезный, водой не запасся?
– Была вода! — Жухрай ударил себя кулаком в грудь. — Была, да кто-то всю вылил! Видать, заранее готовился!
Муромец не спеша подошел к Жухраю. Яромир невольно остановился, чтобы посмотреть, что будет дальше. Попович и Добрыня бросились выручать коней, но их кто-то уже вывел из конюшни, и теперь они носились по кругу, увеличивая общую сумятицу.
– Сыно-ок! — позвал Муромец, остановившись в шаге от Жухрая.
– Что? Чего? — Жухрай вздрогнул, как от удара плетью, попытался было вскочить на ноги, но Илья прижал его рукой.
– Не спеши. Надо поговорить!
– Граждане! — пронзительно заверещал Жухрай. — Меня душат! Разбойники, тать ночная!
Аккурат при слове «тать» во дворе появились стрельцы. Они вкатили во двор пожарную телегу. Кривоногий, похожий на карапуза начальник стражи подбежал к Жухраю.
– Ты, что ль, хозяин?
– Я! — крикнул Жухрай, пытаясь освободиться.
– Тушить будем али как?
– Како тушить? Не видишь, меня тать совсем заел! — зарыдал Жухрай. — Спасите, помогите!
Начальник стражи мельком взглянул на Муромца и сделал вид, что никого не увидел.
– Значит, тушить не будем! — обрадовался он. — Братцы, разворачиваемся! Хозяин говорит — пусть горит!
– Зачем только перлись? — послышались недовольные голоса, но их перебил другой, более жизнерадостный:
– Ребята, тащи картошку! Картошку пожарим!
– Нужна твоя картошка, — тут же откликнулся другой. — Васько, сбегай за шампурами! И мясо не забудь! Тащи скорей. Эх, сейчас шашлычки сварганим!
Муромец поднял Жухрая за шкирку и поднес к глазам.
– Молись, змей, сейчас в костер брошу! — сказал он и весьма убедительно размахнулся. Жухрай взвыл еще пуще, но никто на него внимания не обратил.
– Все скажу, все! Только не убивай! Отпусти грешную душу на покаяние!
Илья задумался.
– Ты почто моим сыном назвался, злыдень?
– По глупости, ваше величество! — завыл Жухрай.
– Ясно. По глупости, значит. Ну, а где твои сообщнички? Жужа где?
– Убег! В Муромские леса убег! — пролаял Жухрай.
– Уже лучше. Иван-царевича с собой взял?
– Не знаю ни про какого царевича! Не слышал... Уя!
– Я тебе дам — уя! Мозоль застарелая! — насупился Илья. — Ну, что мне с тобой делать?
– Башку ему с плеч, и вся недолга! — подал голос Добрыня. — Ведь едва не спалил, сволочь!
– Нельзя позорить оружие такой дрянью, — возразил Попович. — За ноги его, и об камень!
– Ну а ты что посоветуешь, Яромирка? — спросил Илья.
Яромир огляделся.
– Сможешь его до звезды докинуть?
– Не смогу! — признался богатырь. — Звезда, она же маленькая! Промахнусь!
