чем отправиться, мне нужно обсудить с тобой одно довольно щекотливое обстоятельство.
— Какое же именно?
— Если мы вернемся к Паршину, ты будешь одна в компании трех молодых одиноких мужчин, находящихся в полной изоляции от сдерживающих начал человеческого общежития, и я не уверен… — Я выражался, пожалуй, слишком витиевато, но это, принимая во внимание сложность моего положения, выглядело вполне естественно.
— В чем же ты не уверен?
— Это может привести к серьезным последствиям. Паршин грубиян и бабник. Тебя это не пугает?
— Нисколько. Позволь мне самой об этом позаботиться и не беспокойся за меня. — Она как-то странно усмехнулась и добавила: — Правда, мне почему-то кажется, ты больше заботишься о себе.
— Что ты имеешь в виду?!
— Только то, что ты мечтаешь превратить меня в собственную прислугу и из-за своей дурацкой ревности боишься показаться со мной на людях!
Так началась наша первая ссора и так закончилась идиллия. Взбешенный, я начал свертывать лагерь.
Глава 5
Когда до шлюпки Паршина осталась примерно половина пути, я заметил за одним из холмов взлетающие в воздух темные ленты. Их там копошилось довольно много.
Они то взмывали вверх метров на двадцать, то стремительно падали, скрываясь за вершиной холма. Издали я не мог рассмотреть, что это такое, и, оставив Илен стеречь поклажу, направился к холму, натянув на всякий случай ситрилоновый защитный костюм.
Вблизи мелкие летающие твари выглядели как крылатые змеи или ящерицы.
Туловище не больше полуметра, перепончатые крылья, красные горящие глазки. Мне хотелось выяснить, что за причина собрала их всех именно в этом месте, поэтому я продолжал осторожно приближаться. За холмом на песке сидело не меньше сотни летающих змей, здесь сквозь песок проступало какое-то лоснящееся темное пятно.
Ураган, пронесшийся над этими холмами во время черной бури, унес песчаные наносы и обнажил то, что скрывал песок.
Обойдя холм, я понял, что стою на поле бывшего сражения. Из небольшой впадины на меня взирал пустыми глазницами человеческий череп. Значит, здесь все-таки есть люди?! Совсем недавно человеческая рука сжимала рукоятку этого меча…
Я не знал, радоваться мне сделанному открытию или, наоборот, ужасаться.
То, что на Адре есть люди, вселяло надежду, но вид этого мертвого поля говорил о том, что убивали здесь, по крайней мере, не реже, чем в других местах.
Я взял в руки оружие погибшего воина со странным чувством. Слишком привычно легла ладонь на рукоять, слишком быстро нашли пальцы знакомые углубления, слишком стремительно сверкнула голубая сталь в моей руке, словно именно ее мне недоставало все эти дни после посадки. Чужое оружие словно разбудило во мне забытые древние инстинкты.
Я окинул взглядом поле сражения. Тут и там на песке виднелись скелеты, обломки копий, расколотые страшными ударами стальные панцири; здесь сражались всерьез люди, понимавшие толк в оружии и обладавшие немалой силой. Мои глаза наткнулись на иссохший труп одного из сраженных воинов, смерть прошла по этим холмам совсем недавно.
Едва я подумал об этом, как чья-то гигантская тень накрыла поле. Я вскинул голову. Из глубины пустыни медленно приближалась огромная черная фигура.
Витязь в доспехах, в наброшенном на плечи темном плаще ехал верхом на гигантском коне.
Его голова должна была подпирать облака. Но их не было. Светило безжалостное раскаленное солнце. Под его лучами над песком струился горячий воздух.
Фигура темного витязя, колеблясь в восходящих потоках воздуха, постепенно надвигалась на меня. Я ощутил знакомый ледяной холод, сковавший мои движения. Я не мог шевельнуться. Лишь рука с мечом еще повиновалась, но и она двигалась чересчур медленно.
Наконец всадник приблизился настолько, что я почувствовал себя жалкой козявкой, мошкой под копытами его лошади. Забрало шлема было опущено, и я не мог видеть лица всадника. Еще шаг — и его тень легла на меня. Свет померк, совсем рядом звонко стукнуло о камень гигантское копыто.
Когда я вновь обрел способность воспринимать окружающее, я по-прежнему стоял один посреди поля брани. Лишь холодный пот, струившийся по моему лбу, напоминал о происшедшем. Я все еще боялся оглянуться, хотя отлично знал, что вокруг не было ничего, кроме пустыни. «Мираж, это всего лишь мираж», — шептали губы.
Но у смерти не бывает миражей… Или, быть может, мы знаем о ней не все? Или это был сам Аристарх? Или не было ничего, кроме моего воспаленного воображения?
Подобрав среди разбросанных повсюду останков нужное мне оружие и прикрепив к поясу найденный меч, я наконец покинул поле смерти. Возможно, я видел лишь тень своих мыслей или нечто, вызванное ими из недр планеты. На Адре многие земные понятия и действия приобретали совершенно другой смысл.
Илен я нашел на прежнем месте. Она сидела, сжавшись в комок, словно хотела стать как можно меньше. Мне показалось, что ее плечи вздрогнули от страха, когда она услышала мои шаги.
— Ты что-нибудь видела?
— Не знаю. Что-то было. Но я не знаю…
— На что это было похоже?
— Какое-то облако. Огромное темное облако. Но оно летело слишком низко для облака. Над самой землей… И от него веяло холодом.
— Да. Слишком низко…
— Ты знаешь, что это было?
— Догадываюсь. И, думаю, нам надо убираться отсюда как можно скорее.
Оставшуюся часть пути мы преодолели без особых происшествий и к восходу третьей луны были уже у шлюпки. Паршина на месте не оказалось. Он отправился на поиски Илен. Рассчитывая, очевидно, что ему повезет больше. Вернулся он только к вечеру, и по его фальшивому дружелюбию я понял: очередного столкновения не избежать. Паршин предложил отпраздновать наше благополучное возвращение, что вызвало со стороны Илен самое горячее одобрение.
Суровая походная жизнь на борту корабля и условия дикой планеты не предназначены для женщин. Илен наверняка скучала уже по комфорту цивилизованного мира, по тысячам привычных мелочей, делавших ее жизнь веселой и удобной.
