уже дожидался массивный котёл с брагой.
— Так, значит, Борут… — снова начал низкий чёрт, но договорить не успел — одним движением руки старик поймал его за шиворот, согнул пополам и с полной силой дёрнул за хвост.
Бедный бес изрыгнул огнём прямо в печь! Сухие дрова вмиг заиграли пламенем…
— Благодарю за сотрудничество. — Вендерович стряхнул сажу с рук.
Бес дотронулся до хвоста и взвыл от боли…
— Так это… того, тут, значит, есть одна проблема… — Высокий чёрт на всякий случай отодвинулся в сторону.
— Мои финансовые условия вам известны, платите золотом или валютой. Половина — авансом, другая половина — после исполнения работы…
— Мы, кажется, недопоняли друг друга, — буркнул тот, что ещё массировал свой хвост.
— Ну так какого хрена вы мне голову морочите, если не по делу? — разозлился Якуб.
— Понимаешь, у нас так сказать, служебное поручение.
— Да ну?! А по-человечески можешь объяснить?
— Чего ж тут особенно объяснять… — пожал плечами Асмодей.
Его сотоварищ вытянул из кармана бейсбольную биту и смачно припечатал ею по лбу Якуба. Они умело запаковали экзорциста в большой чёрный мешок и воровато переглянулись.
— Айн, цвай, драй! — И в тот же миг оба чёрта с важным грузом провалились сквозь землю. Запах серы ещё держался около минуты, но потом и он развеялся…
Взлётная полоса из чёрного базальта легко завибрировала, когда на ней материализовались двое похитителей.
— Наконец-то дома… — Низкорослый сентиментально втянул ноздрями насыщенный гарью воздух и подкинул мешок на спине.
Внезапно он издал звук, подобный сливаемой из бачка в туалете воде. В уголке его рта появилась чёрная кровь, и чёрт рухнул мордой на холодный базальт. С треском лопнул мешок, и оттуда вылез мрачный экзорцист. Резким движением он выдернул из спины убитого армейский штык-нож от автомата Калашникова и вытер клинок о рукав эсэсовской куртки:
— Я тебя научу, сволочь, как пенсионеров палкой по лбу бить!
Перепуганный Асмодей в шоке вытянул из пальца антенну и быстренько позвонил в «скорую помощь». Ему ещё и не успели ответить, когда что-то острое кольнуло его в затылок…
— И ты в морг захотел? А ну колись, куда я, блин, попал?!
— В преисподнюю, — честно проинформировал бес.
— Это я вижу, — огрызнулся старик. — Только какого хрена?!
В эту минуту прибежали рогатые санитары с носилками. Один нагнулся над зарезанным.
— Рана колотая, посеребрённым и освящённым клинком, — доложил он кому-то по мобильному телефону. — Срочно приготовить реанимационный блок.
— Выкарабкается? — запереживал Асмодей.
— А куда денется? Сердце ему новое склонируем, хотя и проведёт несколько месяцев в реабилитационном пункте.
— Тьфу, холера… Ладно, идём, начальство разберётся. — Асмодей обернулся к Якубу, но того и след простыл…
Экзорцист осторожно выглянул из кладовки со швабрами. Сирена выла во всю мощь и, казалось, вообще не собиралась отключаться. Похоже, его всё-таки ищут… Якуб задумчиво поправил на себе немецкую куртку; как он заметил, здешний персонал носил такие же, а в темноте отсутствие рогов не так бросалось в глаза…
— Нет, ну ведь должен у них тут быть лифт наверх? Может, ещё какого чёрта поймать, пятки прижечь, он и расскажет как миленький…
По каменному полу зацокали подкованные сапоги. Небольшой взвод явно спешил на поиски его, грешного…
— Вот дураки, — ухмыльнулся Якуб, пристраиваясь вслед. — Щас разберемся, что у вас к чему…
Долгий коридор заканчивался массивными вратами. Из-под них выбегали железнодорожные рельсы. Дорога кончилась…
— «Центральный отдел перевоспитания грешников. Польский район. Отдел неисправимых случаев», — прочитал над входом экзорцист, пнув дверь ногой. — Итак, завотделением И. Борут.
— Пароль! И пропуск покажи! — гаркнул на него рогатый часовой с той стороны. Секундой позже он рухнул навзничь с посеребрённым штыком в сердце, зарезанный, как поросёнок…
— Жаль, что вас, козлов, можно воспроизводить без конца, — фыркнул Вендерович. — Ведь черти ж практически бессмертны… по крайности до Страшного суда.
Потом отрезал хвост, вытащил у трупа пропуск и засунул тело в мусорник, стоящий у стены. Прицепил себе чёртов хвост и решительно шагнул в двери.
— Ой, чей-то многовато здесь пропащих перевоспитанников, — хмыкнул он, окидывая взглядом раскинувшуюся картину.
В огромном зале, вырубленном прямо в сердце чёрной базальтовой скалы, горело множество огней. Дым и пар немного затрудняли обзор, но огромные ряды котлов с кипящими в них грешниками простирались на километры. Те же, кто уже показали себя частично перевоспитанными, подкидывали лопатами уголь в огонь…
Сначала Якубу показалось, что за грешниками никто не смотрит, но в тенёчке дремали здоровенные черти с вилами в руках. Рельсы уходили вдаль…
— Ага, — догадался пенсионер, — вот, значит, где лифт. Туда и ходу…
Он не спеша двинулся вперёд, старательно прячась по наиболее тёмным местам. Неожиданно его слуха коснулся знакомый голос:
— Якубчик, внучок, — тянул к нему руку сухонький старичок, плавающий в кипятке.
— Дедушка? — поразился экзорцист.
Он отлично помнил, что его дед был отпетым мошенником, и очень даже возможно, что только в пекле ему и место, но… Но вот чтобы так, сразу в отделение неисправимых случаев, за что?! Вендерович подошёл поближе…
— Куда? — На его пути встал чёрт с вилами. — Разговоры с заключёнными строго запрещены. И вообще, ты кто такой?
— Погоди, дедуль. — Якуб повернулся всем корпусом. — Я тут должен кое с кем объясниться по поводу забавного недоразумения…
Правым угловым, усиленным виагрой, он ударил противника снизу в подбородок и сбил с ног. Тот, падая, стукнулся головой о край котла…
— Какого… — начал было бедняга, но сразу умолк — Вендерович добил его лопатой в висок.
Мёртвое тело подкинул в огонь, к дровишкам… Туда же для уверенности добавил две лопаты угля.
— Ну и чего это мы тут поделываем, дедушка?
— Якубчик, миленький, вытащи меня отсюда, — залебезил недоваренный предок.
— Ага, как теперь, так Якубчик миленький, а кто золото свистнул?!
— Какое золото? — неискренне удивился старик.
— Как какое?! — сорвался Вендерович-младший. — Ты ведь, рухлядь старая, все папкины и дядькины сбережения у нас увёл, а самого и след простыл…
— Прости, внучек! Я их хотел в швейцарский банк под проценты положить… Всё равно они зазря дома пылились, а мне надо было! О тебе ведь заботился…
— Значит, пропил, да?!
— Что за нелепые подозрения?! Хотя… дело прошлое, и я тебе, молокососу, отчёт давать не обязан, — надулся старец. — А тебя самого-то за что сюда?
— Чёрт их знает, — буркнул Якуб. — Ладно, побегу я, время поджимает.
